Правда [1946]: Борьба Французских рабочих за восстановление производства.
В нашей постоянной рубрике «Лучше один раз прочесть» вниманию читателей предлагается статья от 29 мая 1946 года из №126 газеты «Правда», в которой рассказывается о борьбе французских рабочих за восстановление собственной страны после Второй Мировой войны. Почему именно о борьбе? Потому что, несмотря на окончание войны, бороться пришлось не с немецкими захватчиками, а с национальной буржуазией.
Подробнее смотрите статью газеты «Правда». В заключении по традиции - комментарии редакции.
«La bataille de la production» (битва за производство) - так назвали французы ту напряженную борьбу за восстановление экономики, которую ведут они вот уже полтора года. В нашей печати уже появлялись сведения о ходе этой борьбы. Но подлинно широкое, яркое представление о характере французской «битвы за производство» получаешь только здесь, на месте, когда своими глазами видишь и те события, которые разыгрываются на поле этой битвы, и тот угрюмый, трагический фон, на котором она происходит.
- Все это совсем, совсем иначе, чем у вас! - сказала мне, вздыхая, журналистка Симон Терри. - У вас сейчас только один фронт-производство, вам никто не мешает внутри страны. А у нас есть второй фронт-борьба против тех, кто мешает - и как сильно мешает! - против трестов, против реакции, против саботажа. Да вот вам пример...
И Терри рассказала о нашумевшем не так давно полете из Франции в Бразилию новой шестимоторной летающей лодки, построенной рабочими и инженерами авиапромышленности, которой руководит коммунист Шарль Тийон, - в этом полете ей довелось участвовать.
Летающая лодка «Льопель де Мармье» (названная по имени французского летчика-героя) представляла собой последнее слово техники, 63 пассажирам были предоставлены все удобства-спальные места, бар, ресторан. Воздушное путешествие через океан отнимало всего восемнадцать часов. Создание такого воздушного корабля свидетельствовало об успехе в восстановлении промышленности Франции. Но именно это не устраивало реакционные французские круги, которые изо всех сил стараются доказать, что демократическое правительство не способно восстановить хозяйство страны.
И с первого же часа испытательного полета начались странные приключения. Администрация гидропорта Вискарроз «забыла» предупредить летчиков, что под водой скрыт цементный мол, и самолет на взлете налетел на него. С днища лодки была содрана обшивка. Администрация выразила сожаление и заявила, что ремонт отнимет не менее 20 дней. Встал вопрос об отмене полета в Бразилию. Тогда Тийон обратился к рабочим с призывом сделать все, чтобы ускорить ремонт и не допустить срыва полета. Рабочие с энтузиазмом откликнулись на этот призыв, и уже через десять дней «Льонель де Мармье» вырулил на старт.
Но на этом его злоключения не кончились. Когда самолет благополучно пересек океан и уже приближался к Буэнос-Айресу, вдруг раздался страшный треск, и самолет затрясся, как в лихорадке, - у одного из моторов отлетел пропеллер. Вскоре отлетел второй пропеллер. На этот раз обломок винта пробил обшивку и сразил насмерть двух пассажиров. К счастью, конструкторы снабдили самолет достаточно мощными моторами, и он с четырьмя винтами смог завершить полет и благополучно опуститься на озеро близ Буэнос-Айреса.
Летчиков приветствовали, как героев. Вся печать восхищалась французскими самолетостроителями, создавшими могучий самолет, который сумел благополучно завершить полет даже после такой тяжелой аварии. Что касается самой аварии, то нетрудно было догадаться, что она явилась результатом еще одного акта саботажа.
Эта догадка подтвердилась, когда в Буэнос-Айрес прибыли из Франции запасные моторы. Рабочие собирали и упаковывали их самым тщательным образом, не доверяя представителям администрации. И все же, когда механики в Буэнос-Айресе еще раз стали проверять моторы, то они обнаружили, что чья-то опытная рука в последнюю минуту так отрегулировала установку винтов, что они неминуемо должны были оторваться в воздухе. Повторная авария была предотвращена, и самолет благополучно вернулся во Францию. На парадном обеде в честь конструкторов и летчиков «Льонеля де Мармье» Шарль Тийон предал гласности всю эту историю.
- И что же вы думаете? - сказала в заключение Симон Терри, горько усмехаясь, - вы полагаете, что «Льонель» получил признание наших авиационных компаний? Как бы не так! «Эр Франс» опубликовала заявление, что она не может рисковать жизнями своих пассажиров и покупать самолеты, у которых в воздухе отрываются винты. Компании Южной Америки приобрели у нас пять самолетов этого типа, и они там летают отлично, а «Эр Франс» продолжает тратить валюту на приобретение американских самолетов...
Я вспомнил эту историю. слушая обстоятельное сообщение о борьбе за восстановление экономики Франции, которое делал группе советских журналистов в Париже один из популярнейших лидеров профсоюзного движения - Бенуа Фрашон, Фрашон - один из ветеранов битвы за производство. Он поднял знамя этой битвы еще 10 сентября 1944 года, когда во Франции шли бои и немцы держались в Бресте, Лориане, Бордо. С той поры он неустанно зовет рабочий класс Франции на борьбу за восстановление хозяйства, против саботажа. И недаром злобные правые газеты изо дня в день печатают карикатуры на этого спокойного и уверенного в себе широкоплечего человека, с копной жестких волос на голове, с умными проницательными глазами, поблескивающими из-под очков, с неизменной трубкой в зубах.
Памятной осенью 1944 года Франция стояла перед большими трудностями. Все железные дороги были разрушены бомбардировками союзной авиации. 15.118 локомотивов из 18.288 были выведены из строя или угнаны в Германию. Только 7 домен из 101 плавили чугун. Ежемесячная добыча угля составляла немногим больше миллиона тонн вместо 4 миллионов в 1938 году. Экономике Франции грозил полный паралич. И вот в этот трудный момент рабочие Франции во главе со своими лучшими лидерами, прошедшими с ними весь путь жестокой борьбы с фашизмом, сами поднялись на борьбу с разрухой, не дожидаясь, пока правительство осуществит жизненно необходимые для возрождения страны меры.
- Мы сказали рабочим: наше спасение - дело наших рук! -с пафосом говорит Фрашон. - Мы и только мы можем и должны восстановить величие и мощь Франции. Рабочие нас поняли. По 18 часов в сутки висели над ледяной водой такелажники, восстанавливавшие знаменитый Орлеанский мост; с риском для жизни опускались в затопленные шахты горняки; машиностроители взламывали ворота заводов, брошенных владельцами, бежавшими с немцами, и становились к станкам. О, все это было совсем не просто! Учтите: везде, на каждом шагу нас подстерегали хитрые ловушки, капканы, препятствия, подставленные чьей-то невидимой рукой. Ломались механизмы, вдруг исчезал инструмент. Нехватало сырья. Это был саботаж. Его организовывали люди трестов, видевшие, что почва уходит у них из-под ног. С другой стороны, у нас не было никакого опыта организации производства, а администрация промышленности часто отказывалась сотрудничать с нами...
Левые партии, профсоюзы Франции поставили вопрос о национализации тяжелой индустрии. В ответ они встретили жесточайшее сопротивление реакции, но им все же удалось добиться перехода в руки государства угольной промышленности, электростанций, газовых заводов, ряда машино - строительных предприятий. Правда, эта национализация проведена не так, как того требовал рабочий класс. Правительство будет возмещать собственникам (за исключением коллаборационистов) стоимость их предприятий. Но все же шахтеры, рабочие электростанций и ряда заводов знают, что теперь они работают не на частного хозяина. а на государство.
Работу на национализированных предприятиях организуют на новых началах, нащупывая новые пути. Управление угольной промышленностью, например, построено так: во главе ее стоит национальный комитет, в составе которого 18 человек: 6 представителей государства, 6 представителей профсоюзов и 6 представителей потребителей. Его задача-руководство добычей угля, подготовка нового производства, модернизация оборудования, унификация методов эксплоатации залежей угля во всех бассейнах. В каждом бассейне есть свой совет, находящийся в оперативном подчинении у национального. Наконец, на каждой шахте имеется комитет из представителей рабочих и инженеров. Председатель комитета осуществляет оперативное руководство производством.
Естественно, что на первых порах комитеты встречают известные трудности - у пролетариата Франции еще нет опыта руководства промышленностью, еще не выросли новые кадры высококвалифицированных организаторов и специалистов. На ряде предприятий до сих пор пребывают у руководства люди, запятнанные сотрудничеством с немцами. Не трудно понять, что на таких предприятиях профсоюзы, призывающие рабочих переходить на сдельщину, повышать производительность труда, бороться с прогулами, испытывают немалые затруднения. Рабочие говорят своим лидерам: «Вчера вы призывали нас бастовать и бороться с этими господами, а сегодня вы же требуете, чтобы мы выполняли их приказания!».
Естественно, что «битва за производство далеко не повсюду дает одинаковые результаты. Вот два автомобильных завода - знаменитый Рено и малоизвестный провинциальный завод Верлье в Лионе. Оба завода национализированы. И там. и здесь во главе стоят комитеты. Но какая разница в постановке дела! В то время, как Рено находится в прорыве, дает государству убытки, Верлье выполняет план и приносит прибыль-в 1945 году он получил 100 миллионов франков дохода.
Откуда эта разница? Ларчик открывается просто: комитет на заводе Верлье возглавляет честный патриот, участник сопротивления, коммунист инженер Монье, а на заводе Рено у руководства стоит человек, в прошлом тесно связанный с пресловутым Комите де Форж, интересы которого ему, видимо, ближе, чем интересы нации.
Люди трестов не заинтересованы сейчас в том, чтобы промышленность Франции крепла и увеличивала выпуск продукции. Их лозунг сейчас-Чем хуже, тем лучше». Пусть завод Рено, национализированный правительством, придет в упадок - тем выгоднее будет для правой печати сравнивать его судьбу с судьбою ныне процветающего завода Ситроена, остающегося в руках частного владельца! И только рабочий класс Франции, не жалевший крови своей и сил ради освобождения родины от Фашистского ярма, с той же страстью, с тем же темпераментом борется за ее возрождение.
Есть на севере Франции у Па-де-Кале маленькая шахта Абетюн. Ее рабочие вместе со всеми горняками дважды бастовали при немцах: в апреле 1941 года и в 1943 году. Многие партизанили. После первой забастовки немцы 2 тысячи рабочих угнали в Германию, многих расстреляли. Немцы рассчитывали укротить шахтеров. Но вышло иначе. Когда рабочие во второй раз отказались работать, служивший немцам супрефект Абетюна прибежал в раздевалку, где собрались забастовщики. Растерянный и жалкий, он спросил их: «Чего вы хотите? Повышения зарплаты?». И рабочие гордо ответили: «Нет, мы хотим оружия, чтобы драться с немцами». Немцы опять стреляли в забастовщиков, но им так и не удалось сломить их гордый дух. С первого и до последнего часа оккупации фашисты не чувствовали себя хозяевами в «шахтерских» департаментах Нор и Па-де-Кале. Когда же немцы в предчувствии своего смертного часа стали покидать Францию, горняки захватили шахты, не дав немцам взорвать шахты и затопить выработки.
К шахтерам приехали Бенуа Фрашон, Морис Торез, Марсель Поль. Торез после первой мировой войны сам работал здесь, в Па-де-Кале, шахтером, восстанавливая рудники, разрушенные тогда немцами до основания. Фрашон, Торез, Поль призывали рабочих немедленно взяться за дело - родине уголь был нужен, как хлеб. И рабочие, раздетые, разутые, голодные, опускались в забой, рубили уголь, выдавали его на-гора, восстанавливали производство вопреки противодействию администрации, вчера еще сотрудничавшей с немцами, а теперь искавшей новых хозяев с туго набитым кошельком.
Вдруг оказалось, что в шахтах нехватает крепежного леса. Администраторы сказали: Придется прекратить работу». Шахтеры предложили: «Мы создадим бригады лесорубов и пошлем их в лес». Им возразили: «Рубить лес воспрещено». Тогда работники профсоюзов выяснили, что на юге Франции лежит заготовленный крепежный лес. Им опять возразили: «Нет вагонов, чтобы этот лес перевезти». Казалось, складывается безвыходное положение. Но тут к Фрашону пришел заместитель директора железной дороги, честный служака, не терпевший лжи, и сказал: «Вас обманывают. Вагоны есть, но лесопромышленники не хотят продавать вам лес». И только тогда, когда рабочая пресса перед лицом всего народа разоблачила заговор саботажников, с юга на север пошли составы с крепежным лесом.
Это только один пример. А сколько таких фактов! Тысячи. И не трудно понять ту гордость, с которой Бенуа Фрашон заявил нам:
- Прошу вас запомнить и обязательно записать: нам удалось повысить добычу угля за эти 18 месяцев в несколько раз; мы добываем теперь свыше 4 миллионов тонн угля в месяц-больше, чем до войны...
Жизнь рабочего класса Франции сейчас, тяжка, она являет собой суровое подвижничество. В великих трудностях и муках рабочие Франции добиваются определенных успехов в борьбе за восстановление хозяйства. Реакция пускает в ход все средства- от злостного саботажа до махровой клеветы, - чтобы сорвать вопреки национальным интересам страны эти успехи. Эта борьба - отзвук общей обостренной внутриполитической борьбы между силами демократии и силами реакции, под знаком которой Франция идет к выборам.
Юр. ЖУКОВ.
Париж, май.
Комментарии редакции:
Война ушла, а враги остались. Французскому капиталисту гораздо ближе капиталист американский или даже капиталист немецкий, нежели французские рабочие. Собственники средств производства (промышленники, капиталисты, торгаши) готовы, не задумываясь, бросится в объятия к фашистам или в кабалу к американскому капиталу лишь бы не потерять свою собственность и свои прибыли.
На примере Франции мы видим, как буржуазия старается саботировать производство, новые технологии и другие необходимые для развития национальной экономики направления, чтобы вставить палки в колеса инициативы масс. Конечно, время тяжелое, послевоенной Франции не хватает промышленной продукции. Это же золотое для капиталистов время, чтобы продать товар подороже, с наценочкой, с процентиком, которые бы капали в хозяйский карман. Пусть заглохнут национализированные предприятия, обанкротятся, тогда дешевле их можно приобрести у государства. Ничего личного, это просто бизнес на крови, голоде и смерти.
Единственным выходом для французских рабочих было взять власть в государстве в собственные руки, однако, этого не произошло.
«После освобождения Франции (1944) Французская Коммунистическая Партия стала наиболее крупной политической партией страны. В 1944-47 её представители входили в правительство. На парламентских выборах ФКП получала, как правило, свыше 5 млн. голосов (от 20 до 25% избирателей).
10-й съезд ФКП (1945) призвал коммунистов и народ Франции к борьбе за возрождение страны, за обновление демократии, основой которой должно стать значительное ограничение экономической и политической власти монополистического капитала. Коммунисты, действуя совместно с социалистами, добились принятия в 1944-1947 важных прогрессивных актов - демократической конституции 1946, частичной национализации банков, отдельных отраслей промышленности и пр., социального законодательства. В 1947 в результате раскола демократического лагеря лидерами СФИО, вмешательства правящих кругов США во внутренние дела Франции коммунисты были удалены из правительства.
БСЭ, Изд 3, http://enc-dic.com/enc_sovet/Francuzskaja-kommunisticheskaja-partija-94981.html
Власть и средства производства остались в руках французской буржуазии. Имея такой могущественный ресурс, путем подкупа и саботажа, сговора с американскими империалистами и прочими уловками, увертками и обещаниями французской буржуазии удалось обмануть пролетариат, сберечь свою власть и вернуть собственность. Этот яркий момент классовой борьбы в истории Франции должен послужить уроком для всех коммунистов и пролетариев, предупредить будущие поколения не повторять ошибок прошлого.
Великой социалистической Франции свет так и не увидел. А что же у нас в России?
В современной России те же проблемы и те же враги, что и у французских рабочих после войны. «Оптимизировав» (уничтожив) половину отечественного производства, буржуазные администраторы и управленцы умудряются нагадить даже в тех направлениях, которые пока еще выживают и производят. Вот вам пример - Вагонов для перевозки зерна не хватает, а тарифы растут, ситуация аналогичная той, что можно было прочесть в статье от 1946 года. Как говорил Бенуа Фрашон: «Это только один пример. А сколько таких фактов! Тысячи». Поэтому единственно верным решением, для исправления ситуации с производством внутри страны, - взять пролетариату все производство в собственные руки. Но это невозможно сделать, пока власть в государстве остается у буржуазии. Поэтому первым делом необходимо осуществить диктатуру пролетариата и наказать за измену Родине всех «эффективных» менеджеров: казнокрадов, компрадоров, взяточников и пр.
К. Планктонов, Ю. Пылев
Метки: #Франция #Капитализм #Реакция #Пролетариат #Производство #Рабочие #Правда #Рено
Подробнее смотрите статью газеты «Правда». В заключении по традиции - комментарии редакции.
«La bataille de la production» (битва за производство) - так назвали французы ту напряженную борьбу за восстановление экономики, которую ведут они вот уже полтора года. В нашей печати уже появлялись сведения о ходе этой борьбы. Но подлинно широкое, яркое представление о характере французской «битвы за производство» получаешь только здесь, на месте, когда своими глазами видишь и те события, которые разыгрываются на поле этой битвы, и тот угрюмый, трагический фон, на котором она происходит.
- Все это совсем, совсем иначе, чем у вас! - сказала мне, вздыхая, журналистка Симон Терри. - У вас сейчас только один фронт-производство, вам никто не мешает внутри страны. А у нас есть второй фронт-борьба против тех, кто мешает - и как сильно мешает! - против трестов, против реакции, против саботажа. Да вот вам пример...
И Терри рассказала о нашумевшем не так давно полете из Франции в Бразилию новой шестимоторной летающей лодки, построенной рабочими и инженерами авиапромышленности, которой руководит коммунист Шарль Тийон, - в этом полете ей довелось участвовать.
Летающая лодка «Льопель де Мармье» (названная по имени французского летчика-героя) представляла собой последнее слово техники, 63 пассажирам были предоставлены все удобства-спальные места, бар, ресторан. Воздушное путешествие через океан отнимало всего восемнадцать часов. Создание такого воздушного корабля свидетельствовало об успехе в восстановлении промышленности Франции. Но именно это не устраивало реакционные французские круги, которые изо всех сил стараются доказать, что демократическое правительство не способно восстановить хозяйство страны.
И с первого же часа испытательного полета начались странные приключения. Администрация гидропорта Вискарроз «забыла» предупредить летчиков, что под водой скрыт цементный мол, и самолет на взлете налетел на него. С днища лодки была содрана обшивка. Администрация выразила сожаление и заявила, что ремонт отнимет не менее 20 дней. Встал вопрос об отмене полета в Бразилию. Тогда Тийон обратился к рабочим с призывом сделать все, чтобы ускорить ремонт и не допустить срыва полета. Рабочие с энтузиазмом откликнулись на этот призыв, и уже через десять дней «Льонель де Мармье» вырулил на старт.
Но на этом его злоключения не кончились. Когда самолет благополучно пересек океан и уже приближался к Буэнос-Айресу, вдруг раздался страшный треск, и самолет затрясся, как в лихорадке, - у одного из моторов отлетел пропеллер. Вскоре отлетел второй пропеллер. На этот раз обломок винта пробил обшивку и сразил насмерть двух пассажиров. К счастью, конструкторы снабдили самолет достаточно мощными моторами, и он с четырьмя винтами смог завершить полет и благополучно опуститься на озеро близ Буэнос-Айреса.
Летчиков приветствовали, как героев. Вся печать восхищалась французскими самолетостроителями, создавшими могучий самолет, который сумел благополучно завершить полет даже после такой тяжелой аварии. Что касается самой аварии, то нетрудно было догадаться, что она явилась результатом еще одного акта саботажа.
Эта догадка подтвердилась, когда в Буэнос-Айрес прибыли из Франции запасные моторы. Рабочие собирали и упаковывали их самым тщательным образом, не доверяя представителям администрации. И все же, когда механики в Буэнос-Айресе еще раз стали проверять моторы, то они обнаружили, что чья-то опытная рука в последнюю минуту так отрегулировала установку винтов, что они неминуемо должны были оторваться в воздухе. Повторная авария была предотвращена, и самолет благополучно вернулся во Францию. На парадном обеде в честь конструкторов и летчиков «Льонеля де Мармье» Шарль Тийон предал гласности всю эту историю.
- И что же вы думаете? - сказала в заключение Симон Терри, горько усмехаясь, - вы полагаете, что «Льонель» получил признание наших авиационных компаний? Как бы не так! «Эр Франс» опубликовала заявление, что она не может рисковать жизнями своих пассажиров и покупать самолеты, у которых в воздухе отрываются винты. Компании Южной Америки приобрели у нас пять самолетов этого типа, и они там летают отлично, а «Эр Франс» продолжает тратить валюту на приобретение американских самолетов...
Я вспомнил эту историю. слушая обстоятельное сообщение о борьбе за восстановление экономики Франции, которое делал группе советских журналистов в Париже один из популярнейших лидеров профсоюзного движения - Бенуа Фрашон, Фрашон - один из ветеранов битвы за производство. Он поднял знамя этой битвы еще 10 сентября 1944 года, когда во Франции шли бои и немцы держались в Бресте, Лориане, Бордо. С той поры он неустанно зовет рабочий класс Франции на борьбу за восстановление хозяйства, против саботажа. И недаром злобные правые газеты изо дня в день печатают карикатуры на этого спокойного и уверенного в себе широкоплечего человека, с копной жестких волос на голове, с умными проницательными глазами, поблескивающими из-под очков, с неизменной трубкой в зубах.
Памятной осенью 1944 года Франция стояла перед большими трудностями. Все железные дороги были разрушены бомбардировками союзной авиации. 15.118 локомотивов из 18.288 были выведены из строя или угнаны в Германию. Только 7 домен из 101 плавили чугун. Ежемесячная добыча угля составляла немногим больше миллиона тонн вместо 4 миллионов в 1938 году. Экономике Франции грозил полный паралич. И вот в этот трудный момент рабочие Франции во главе со своими лучшими лидерами, прошедшими с ними весь путь жестокой борьбы с фашизмом, сами поднялись на борьбу с разрухой, не дожидаясь, пока правительство осуществит жизненно необходимые для возрождения страны меры.
- Мы сказали рабочим: наше спасение - дело наших рук! -с пафосом говорит Фрашон. - Мы и только мы можем и должны восстановить величие и мощь Франции. Рабочие нас поняли. По 18 часов в сутки висели над ледяной водой такелажники, восстанавливавшие знаменитый Орлеанский мост; с риском для жизни опускались в затопленные шахты горняки; машиностроители взламывали ворота заводов, брошенных владельцами, бежавшими с немцами, и становились к станкам. О, все это было совсем не просто! Учтите: везде, на каждом шагу нас подстерегали хитрые ловушки, капканы, препятствия, подставленные чьей-то невидимой рукой. Ломались механизмы, вдруг исчезал инструмент. Нехватало сырья. Это был саботаж. Его организовывали люди трестов, видевшие, что почва уходит у них из-под ног. С другой стороны, у нас не было никакого опыта организации производства, а администрация промышленности часто отказывалась сотрудничать с нами...
Левые партии, профсоюзы Франции поставили вопрос о национализации тяжелой индустрии. В ответ они встретили жесточайшее сопротивление реакции, но им все же удалось добиться перехода в руки государства угольной промышленности, электростанций, газовых заводов, ряда машино - строительных предприятий. Правда, эта национализация проведена не так, как того требовал рабочий класс. Правительство будет возмещать собственникам (за исключением коллаборационистов) стоимость их предприятий. Но все же шахтеры, рабочие электростанций и ряда заводов знают, что теперь они работают не на частного хозяина. а на государство.
Работу на национализированных предприятиях организуют на новых началах, нащупывая новые пути. Управление угольной промышленностью, например, построено так: во главе ее стоит национальный комитет, в составе которого 18 человек: 6 представителей государства, 6 представителей профсоюзов и 6 представителей потребителей. Его задача-руководство добычей угля, подготовка нового производства, модернизация оборудования, унификация методов эксплоатации залежей угля во всех бассейнах. В каждом бассейне есть свой совет, находящийся в оперативном подчинении у национального. Наконец, на каждой шахте имеется комитет из представителей рабочих и инженеров. Председатель комитета осуществляет оперативное руководство производством.
Естественно, что на первых порах комитеты встречают известные трудности - у пролетариата Франции еще нет опыта руководства промышленностью, еще не выросли новые кадры высококвалифицированных организаторов и специалистов. На ряде предприятий до сих пор пребывают у руководства люди, запятнанные сотрудничеством с немцами. Не трудно понять, что на таких предприятиях профсоюзы, призывающие рабочих переходить на сдельщину, повышать производительность труда, бороться с прогулами, испытывают немалые затруднения. Рабочие говорят своим лидерам: «Вчера вы призывали нас бастовать и бороться с этими господами, а сегодня вы же требуете, чтобы мы выполняли их приказания!».
Естественно, что «битва за производство далеко не повсюду дает одинаковые результаты. Вот два автомобильных завода - знаменитый Рено и малоизвестный провинциальный завод Верлье в Лионе. Оба завода национализированы. И там. и здесь во главе стоят комитеты. Но какая разница в постановке дела! В то время, как Рено находится в прорыве, дает государству убытки, Верлье выполняет план и приносит прибыль-в 1945 году он получил 100 миллионов франков дохода.
Откуда эта разница? Ларчик открывается просто: комитет на заводе Верлье возглавляет честный патриот, участник сопротивления, коммунист инженер Монье, а на заводе Рено у руководства стоит человек, в прошлом тесно связанный с пресловутым Комите де Форж, интересы которого ему, видимо, ближе, чем интересы нации.
Люди трестов не заинтересованы сейчас в том, чтобы промышленность Франции крепла и увеличивала выпуск продукции. Их лозунг сейчас-Чем хуже, тем лучше». Пусть завод Рено, национализированный правительством, придет в упадок - тем выгоднее будет для правой печати сравнивать его судьбу с судьбою ныне процветающего завода Ситроена, остающегося в руках частного владельца! И только рабочий класс Франции, не жалевший крови своей и сил ради освобождения родины от Фашистского ярма, с той же страстью, с тем же темпераментом борется за ее возрождение.
Есть на севере Франции у Па-де-Кале маленькая шахта Абетюн. Ее рабочие вместе со всеми горняками дважды бастовали при немцах: в апреле 1941 года и в 1943 году. Многие партизанили. После первой забастовки немцы 2 тысячи рабочих угнали в Германию, многих расстреляли. Немцы рассчитывали укротить шахтеров. Но вышло иначе. Когда рабочие во второй раз отказались работать, служивший немцам супрефект Абетюна прибежал в раздевалку, где собрались забастовщики. Растерянный и жалкий, он спросил их: «Чего вы хотите? Повышения зарплаты?». И рабочие гордо ответили: «Нет, мы хотим оружия, чтобы драться с немцами». Немцы опять стреляли в забастовщиков, но им так и не удалось сломить их гордый дух. С первого и до последнего часа оккупации фашисты не чувствовали себя хозяевами в «шахтерских» департаментах Нор и Па-де-Кале. Когда же немцы в предчувствии своего смертного часа стали покидать Францию, горняки захватили шахты, не дав немцам взорвать шахты и затопить выработки.
К шахтерам приехали Бенуа Фрашон, Морис Торез, Марсель Поль. Торез после первой мировой войны сам работал здесь, в Па-де-Кале, шахтером, восстанавливая рудники, разрушенные тогда немцами до основания. Фрашон, Торез, Поль призывали рабочих немедленно взяться за дело - родине уголь был нужен, как хлеб. И рабочие, раздетые, разутые, голодные, опускались в забой, рубили уголь, выдавали его на-гора, восстанавливали производство вопреки противодействию администрации, вчера еще сотрудничавшей с немцами, а теперь искавшей новых хозяев с туго набитым кошельком.
Вдруг оказалось, что в шахтах нехватает крепежного леса. Администраторы сказали: Придется прекратить работу». Шахтеры предложили: «Мы создадим бригады лесорубов и пошлем их в лес». Им возразили: «Рубить лес воспрещено». Тогда работники профсоюзов выяснили, что на юге Франции лежит заготовленный крепежный лес. Им опять возразили: «Нет вагонов, чтобы этот лес перевезти». Казалось, складывается безвыходное положение. Но тут к Фрашону пришел заместитель директора железной дороги, честный служака, не терпевший лжи, и сказал: «Вас обманывают. Вагоны есть, но лесопромышленники не хотят продавать вам лес». И только тогда, когда рабочая пресса перед лицом всего народа разоблачила заговор саботажников, с юга на север пошли составы с крепежным лесом.
Это только один пример. А сколько таких фактов! Тысячи. И не трудно понять ту гордость, с которой Бенуа Фрашон заявил нам:
- Прошу вас запомнить и обязательно записать: нам удалось повысить добычу угля за эти 18 месяцев в несколько раз; мы добываем теперь свыше 4 миллионов тонн угля в месяц-больше, чем до войны...
Жизнь рабочего класса Франции сейчас, тяжка, она являет собой суровое подвижничество. В великих трудностях и муках рабочие Франции добиваются определенных успехов в борьбе за восстановление хозяйства. Реакция пускает в ход все средства- от злостного саботажа до махровой клеветы, - чтобы сорвать вопреки национальным интересам страны эти успехи. Эта борьба - отзвук общей обостренной внутриполитической борьбы между силами демократии и силами реакции, под знаком которой Франция идет к выборам.
Юр. ЖУКОВ.
Париж, май.
Комментарии редакции:
Война ушла, а враги остались. Французскому капиталисту гораздо ближе капиталист американский или даже капиталист немецкий, нежели французские рабочие. Собственники средств производства (промышленники, капиталисты, торгаши) готовы, не задумываясь, бросится в объятия к фашистам или в кабалу к американскому капиталу лишь бы не потерять свою собственность и свои прибыли.
На примере Франции мы видим, как буржуазия старается саботировать производство, новые технологии и другие необходимые для развития национальной экономики направления, чтобы вставить палки в колеса инициативы масс. Конечно, время тяжелое, послевоенной Франции не хватает промышленной продукции. Это же золотое для капиталистов время, чтобы продать товар подороже, с наценочкой, с процентиком, которые бы капали в хозяйский карман. Пусть заглохнут национализированные предприятия, обанкротятся, тогда дешевле их можно приобрести у государства. Ничего личного, это просто бизнес на крови, голоде и смерти.
Единственным выходом для французских рабочих было взять власть в государстве в собственные руки, однако, этого не произошло.
«После освобождения Франции (1944) Французская Коммунистическая Партия стала наиболее крупной политической партией страны. В 1944-47 её представители входили в правительство. На парламентских выборах ФКП получала, как правило, свыше 5 млн. голосов (от 20 до 25% избирателей).
10-й съезд ФКП (1945) призвал коммунистов и народ Франции к борьбе за возрождение страны, за обновление демократии, основой которой должно стать значительное ограничение экономической и политической власти монополистического капитала. Коммунисты, действуя совместно с социалистами, добились принятия в 1944-1947 важных прогрессивных актов - демократической конституции 1946, частичной национализации банков, отдельных отраслей промышленности и пр., социального законодательства. В 1947 в результате раскола демократического лагеря лидерами СФИО, вмешательства правящих кругов США во внутренние дела Франции коммунисты были удалены из правительства.
БСЭ, Изд 3, http://enc-dic.com/enc_sovet/Francuzskaja-kommunisticheskaja-partija-94981.html
Власть и средства производства остались в руках французской буржуазии. Имея такой могущественный ресурс, путем подкупа и саботажа, сговора с американскими империалистами и прочими уловками, увертками и обещаниями французской буржуазии удалось обмануть пролетариат, сберечь свою власть и вернуть собственность. Этот яркий момент классовой борьбы в истории Франции должен послужить уроком для всех коммунистов и пролетариев, предупредить будущие поколения не повторять ошибок прошлого.
Великой социалистической Франции свет так и не увидел. А что же у нас в России?
В современной России те же проблемы и те же враги, что и у французских рабочих после войны. «Оптимизировав» (уничтожив) половину отечественного производства, буржуазные администраторы и управленцы умудряются нагадить даже в тех направлениях, которые пока еще выживают и производят. Вот вам пример - Вагонов для перевозки зерна не хватает, а тарифы растут, ситуация аналогичная той, что можно было прочесть в статье от 1946 года. Как говорил Бенуа Фрашон: «Это только один пример. А сколько таких фактов! Тысячи». Поэтому единственно верным решением, для исправления ситуации с производством внутри страны, - взять пролетариату все производство в собственные руки. Но это невозможно сделать, пока власть в государстве остается у буржуазии. Поэтому первым делом необходимо осуществить диктатуру пролетариата и наказать за измену Родине всех «эффективных» менеджеров: казнокрадов, компрадоров, взяточников и пр.
К. Планктонов, Ю. Пылев
Метки: #Франция #Капитализм #Реакция #Пролетариат #Производство #Рабочие #Правда #Рено