Вандейская чаша
Атака на Гранвиль 14-15 ноября 1793. Маски сброшены...
Как уже говорилось,
во время пребывания Католической и Королевской армии в Фужере (4-8 ноября) в ее лагерь прибывали разнообразные эмиссары, суть посланий большинства из которых сводилась к одному: возьмите и удержите какой-нибудь морской порт, дальше Англия вам поможет. Гранвиль был одной из предполагаемых целей, к которой окончательно склонились после перехода на сторону повстанцев Александра-Магнуса д'Обенхайма, офицера инженерных войск, который руководил подготовкой укреплений Фужера для обороны от вандейцев. Этот человек когда-то строил оборонительные сооружения в Гранвиле, то есть знал их сильные и слабые стороны.
Итак, 14 ноября вандейцы в количестве 25000 человек (без толпы нонкомбатантов, которые были оставлены в Авранше) подошли к Гранвилю, который защищали 5500 человек под командованием генералов Пейра и Вашо и представителя в командировке Жана-Батиста Ле Карпантье.
Вандейцы быстро захватили предместья, но республиканский гарнизон отступил в укрепленный район Верхнего города, быстро захватить который не представлялось возможным без серьезного осадного оборудования (все, чем располагали вандейцы - несколько лестниц). В итоге с наступлением темноты бои прекратились, и вандейцы остались в предместьях Гранвиля, разместившись в домах. Республиканцы опасались ночной атаки, а потому небольшая группа солдат смогла незамеченной выбраться из-за стен и подожгла предместья, которые полностью выгорели за ночь. В итоге им пришлось заниматься потом и тушением пожаров - что-то это мне очень напоминает, а Вам?
Рано утром 15 ноября вандейцы, оставившие предместья Гранвиля по причине пожара, предприняли вторую попытку атаки. Они разделились на две группы: более крупная группа атаковала стены, тут адмирал де Мариньи показывает навыки абордажа, другая же, воспользовавшись отливом, обошла город с севера (по обнажившемуся дну)
узнаёте почерк?
и ударила республиканцам в тыл. Этой атаке помешало подкрепление - прибывшие ночью из Сен-Мало две канонерские лодки обстреляли их с моря. Вот тут уже возникает вопрос, откуда же республикашки знали, что маневр будет и ещё потребует вмешательства? Вот этим вопросом и задался принц де Тальмон...
Напомню, в безуспешном наступлении на Нант в июне, которое привело к гибели Жана Кателино, Антуан-Филипп был ранен, а лошадь под ним убили. Он помнит, чья была идея атаковать этот опасный город - "аббата" Бернье...
Ну просто потому, что Анри Форестье накануне визитировал аббатство Сен-Мишель...
Тем не менее, группа шуанов во главе с Эме Пике дю Буаги
и Жаном-Луи Третоном (по прозвищу Серебряная Нога)
все же смогла проникнуть в крепость. Что можно сказать об этом "командире"? Ему 23, коммивояжёром работать не смог, устроился в Нанте лодочником. В ККА смылся потому, что попал под требуемые Парижем 300 тысяч мобилизованных, т.е. получил повестку, грубо говоря. Он закадычный приятель Жана Коттеро, которого после будут пиарить любители санкюлотов, называя Жан Шуан...
о котором решительно ничего нет позитивного в истории. Всего четверо братьев Коттеро, дети лесоруба и продавца сабо, этот известен особо тем, что угодил в тюрьму за контрабанду соли, и его матери пришлось пешком тащиться до Парижа, чтоб там найти способ добиться королевского помилования. Этим способом был Антуан-Филипп Ла Тремуй, принц де Тальмон. Так привыкли у нас говорить следом за французскими белопиздельцами... Слово бесстрастным бумагам...
В 1780 году, когда ему было двадцать три года, Жан Шуан был объявлен в розыск. За ним охотились за избиение человека по имени Марше, который, как он подозревал, сообщил властям о своей деятельности по контрабанде соли. Его также разыскивали за более серьезное преступление: предполагалось, что Шуан вместе со своим другом Жаном Круассаном убил таможенного агента Оливье Ягу многократными ударами биллиардной дубинки в гостинице Сен-Жермен-ле-Фуйю.
Приговоренный к смертной казни заочно, он был казнен в виде чучела вместе с его сообщником Жаном Круассаном. Он скрылся, бежав из района, где был хорошо известен, и завербовался под вымышленным именем в 37-й пехотный полк в Тюренне в центральной Франции. Другие источники указывают, что его мать, подозревая, что он был похищен короной и без суда заключен в тюрьму (или казнен), отправилась в Версаль, чтобы попросить прощения у короля. Это сомнительно. Фактически, возможность того, что Шуан уже находился под стражей, опровергается тем фактом, что судебное разбирательство, начатое против него в 1780 году, было возобновлено в 1785 году. Из семейных воспоминаний и документов, собранных Жаком Дюшеном Сепо, он пришел к выводу, что Жан Шуан провел время своего отсутствия в отдаленном гарнизоне королевской армии.
Жан Шуан был арестован 18 мая 1785 года в Бургнеф-ла-Форе. На допросе он отрицал какую-либо причастность к убийству таможенного агента, но все равно был приговорен к году тюремного заключения. Ему повезло больше, чем его другу Жану Круассану, который был задержан, предан суду и осужден ранее. Шуану не противостояли ключевые свидетели; некоторые были мертвы, другие отказались от показаний, а третьи были освобождены от дачи показаний. Таким образом, прокурор Анжубо-Ларош не смог собрать веские доказательства, и когда оно было заслушано 9 сентября 1785 года, результатом стал неутешительный приговор - один год тюремного заключения.
Освобожденный 9 сентября 1786 года, Шуан был немедленно передан департаменту нищенства в Ренне в соответствии с указом, помеченным почтовым штемпелем от 2 августа 1786 года, и пробыл там три года. После освобождения он устроился слугой в дом Мари Ле Бурдэ, вдовы Алексиса Оливье, двоюродного брата, который в то время жил в родном приходе Шуана в Оливе. Сыном вдовы был священник Алексис Оливье, поэтому Шуан напустил на себя вид полупрезентабельного человека, который помог отвести любые новые подозрения о его криминальном характере.
Когда началась революция, вся семья Коттро отнеслась к ней крайне негативно. Во-первых, был отменен налог на соль - рухнул бизнес. Сёстры взялись укрывать неприсягнувших священников и были обе нещадно биты при их задержании, одна брошена в тюрьму да там и сгинула. Бывшие коллеги помогали партизанить - промышляли грабежами, шантажом, "прочими делами" - 13 мая 1793 года братья Коттро грабят мэрию Генеста, захватив 20 ружей... Но 17 человек - так себе подспорье, в ККА отряд разросся до сотни. Что это значит? Что другие бойцы были ещё менее годными боевыми единицами осенью 1793 г.
Позволим себе ещё немного отвлечься,просто потому что нам будут рассказывать также байки о том, как якобы принц де Тальмон при старом режиме помог Жану Коттеро, который-де потерял важное письмо своего полковника... судите сами, возьмут ли такого курьером...
Пьер Коттеро, лесоруб и производитель деревянной обуви (сабо), жил со своей женой Жанной Коттеро (урожденная Жанна Мойне) арендатором на la Closerie des Poiriers (буквально "ограждение грушевого сада"), ферме на полпути между деревнями Сент-Уан-де-Туа и Бурнеф-ла-Форе в Майенне, Франция. ("Вольер" - это, по сути, небольшая ферма, обычно площадью менее двадцати акров, и название происходит от необходимости фермеров ограждать свои владения заборами или живой изгородью, чтобы крупный рогатый скот, овцы и другие домашние животные не могли разгуливать на свободе.) Аренда этого участка была учреждена семьей Мойне около 1750 года.
Коттеро-старший, как и его отец до него, зарабатывал на жизнь своей семьей, пересекая лесистые районы западной Франции, от леса между Мондевером и Ле Пертре до леса Краузе, вырубая деревья, складывая и приправляя древесину, а также изготавливая деревянные башмаки, которые он продавал в деревнях Майенны.
Из местных приходских реестров, особенно в приходе Оливе, где находился Closerie des Poiriers, ясно, что во второй половине восемнадцатого века этот регион пребывал в глубоком экономическом упадке. Например, в нескольких записях о рождении есть пометка "не на земле" (родился на земле), указывающая на то, что родители ребенка, скорее всего, были случайными работниками, спавшими в грубых условиях. Настолько велики были страдания рабочих кузницы в Порт-Брийе, принадлежащей принцу Тальмон-Сент-Илеру, Антуану Филиппу де Ла Тремуаль, что они приняли участие в Французской революции, вступили в Национальную гвардию и стали пламенными патриотами-республиканцами. Рабочие в Ла Брюлате вели себя аналогично.
Семья Коттеро происходила из рода торговцев, нотариусов и священников, и, в отличие от большинства своих соседей, Пьер был грамотным и респектабельным. Однако его дети были жестокими, сварливыми, ленивыми и решительно невежественными.
Без сомнения, длительные отлучки их отца, рубка леса в дальних лесах, изготовление обуви, продажа его сабо на обширных просторах Майенны лишили детей Коттеро авторитета. Кроме того, поскольку их мать была неграмотной, как это было принято в то время, дети Коттеро также в основном не получали образования. Их отец умер в 1778 году, когда Жану Шуану был двадцать один год. Пьер младший, единственный старший брат Жана, провозгласил себя саботажником, как и его отец, но он не был ни таким умелым, ни трудолюбивым, как его отец. Чтобы выжить, все шестеро Коттеро, четыре брата и две сестры, занялись контрабандой соли.
До 1790 года габель был очень непопулярным налогом на соль. Традиционно Франция состояла из совокупности регионов, бывших герцогств, княжеств или независимых королевств, большинство из которых пользовались длительными периодами суверенитета, периодами, когда они были практически полностью политически отделены от остальной Франции. Хорошо известными примерами регионов являются Нормандия, Бургундия, Бретань и Аквитания. В результате исторического развития интегрированной Франции в этих регионах были установлены разные ставки налога на такие товары, как соль.
Всякий раз, когда возникает разница в ценах или налогах между двумя соседними юрисдикциями, возникает контрабанда. Например, Ла-Круазиль - город в департаменте Майенна, который в восемнадцатом веке был (и остается) частью региона Мэн, региона с высоким налогом на соль. За рекой Вилен соседний город Принсе, что касается соли, находился в регионе, освобожденном от налогов, Бретани. Огромная разница между ценами на соль в двух городах привела к активной контрабанде: соль, купленную дешево в Бретани, переправляли через реку и продавали по высокой цене в Майенне. В долине реки Вилен кипела непрекращающаяся партизанская война между таможенниками и контрабандистами соли.
Те, кто занимался этой торговлей с целью уклонения от уплаты налогов, были известны как "фальшивомонетчики". Термин "фальшивая соль" относится к преступным попыткам ложно представить соль, облагаемую легким налогом, как соль, которая уже облагалась высоким налогом. Безоружный человек, пойманный за "фальшивым посолом", подлежал отправке на галеры и депортации; по закону вооруженный фальшивыйпосолитель мог быть казнен. Между 1730 и 1743 годами 585 контрабандистов соли были депортированы в Новую Францию (Квебек).
Жан Шуан и его братья, Франсуа и Рене, были активно вовлечены в этот вид торговли, и, хотя они хорошо знали территорию, включая все места в лесах пограничья, где могла быть спрятана незаконная соль, их несколько раз останавливали во время контрабандных поездок, и они чудом избежали ареста.
Помимо своей контрабандной деятельности, Коттеро занимались рядом сомнительных предприятий в Мизедонском лесу, который окружал их дом в Клозери-де-Пуарье. Незадолго до 1780 года Жан Коттеро в компании своего брата Рене и еще нескольких человек пил в лесу самогон, нарушая законы Оливе, когда они были застигнуты врасплох двумя местными констеблями, Пьером Берито и Жаном Гиттоном. Завязалась драка. Когда все закончилось, хирург из Лаваля заявил, что один из двоих был настолько тяжело ранен, что не выдержал транспортировки в больницу. Вместо этого его перевезли в гостиницу в Сент-Уан-де-Туа, где он оставался несколько недель. Чете Коттеро, вызванной в коллегию правосудия, было приказано оплатить медицинское обслуживание раненого, а также его комнату и питание в период его заключения.
Этот эпизод был лишь одним из большого количества проступков, совершенных Жаном и его братьями. Бандитам Коттеро за несколько лет удалось ранить или покалечить почти всех своих соседей, обычно по бессмысленным причинам, и, неизбежно, один или несколько из них были привлечены к суду и вынуждены выплатить компенсацию своим жертвам, чтобы избежать тюремного заключения или депортации. Это разорило семью в финансовом отношении.
Т.е. перед нами простые уголовники, пусть и дети неплохого папы - частая история во все времена. Рассуждать о верности таких людей сюзерену просто смешно, но белопиздельцам всех стран хоть кол на голове теши, им нужна красивая легенда. Они не хотят понимать, что такая публика, как Котеро и Третон продадут кого угодно и продадут очень дёшево.
А потому дальнейшее развитие событий при Гранвиле не должно никого удивлять.
Дальше случилось… странное. По не очень понятной причине в рядах вандейцев возникла паника, начавшаяся с небольшой группы побежавших солдат. Их бегство повлекло отступление всей Вандейской армии, которая спешно отошла от Гранвиля в Авранш, преследуемая республиканцами.
Т.е налицо просто отбивание уже полученных втихаря от кого-то денег, только и всего. А ещё это называется - ловушка, и славно сработанная... В этой неразберихе Антуан Филипп Тальмон де ла Тремуйль вместе с Боволь, де Солераком и Этьеном-Александром Бернье отправились в плавание вдоль берега.
Скажем прямо, они просто хотели вызвать помощь с Джерси, там Фрэнсис Родон-Гастингс не мог не слышать шум битвы, а присутствие священника якобы должно было позитивно воздействовать на британского командующего. Но это не отменяет тот факт, что принц де Тальмон не исключал возможности и утопить "аббата" Бернье, сообразив, кто работает в армиии засланным казачком. Кроме того, "аббат" был свидетелем в Лавале при подписании контракта на 900 тысяч фунтов стрелингов вместе с Ги Жозефом де Донниссаном. Т.е. в банке тупо взяли деньги на войну - отец Виктории де Лескюр, что ещё везёт распотрошённый г-ном Путодом Ипполитом труп своего мужа, чтоб закопать его в Авранше, и сам принц де Тальмон. Принц настолько не исключал возможность разделаться с Бернье, что тот сообразил, что его ждёт, и начал столь истерично петь псалмы, что был услышан своим протеже, Жаном-Никола Стоффле...
Тот резво кинулся спасать своего патрона, прихватив горстку кавалеристов и обвинение в дезертирстве. А скорее, просто не хотел чтоб англичане пришли на помощь, как ранее договаривались. Уж наверняка г-н Кольбер снабдил своего слугу нужными инструкциями, что делать в таком случае.
Про этот эпизод:
Mémoires de l’officier vendéen Bertrand Poirier de Beauvais (который наблюдал все сам, командуя частью артиллерии):
"Если бы наши орудия были в лучшем состоянии, зажигательные ядра, упав на порт, где находились склады смолы, парусов, канатов и других горючих материалов, вызвали бы всеобщий пожар… Когда поступил приказ перевести часть нападавших на батарею левого фланга, прежде чем атаковать гавань, как было условлено, нападавшие внезапно отступили. Солдаты, которых вывели (видимо, на тот самый левый фланг - прим.), дали понять оставшимся, что они убегают. Те, увидев, что их товарищи бегут, поверили что вражеская армия, пришедшая на помощь городу, разбила нашу атаку. Вскоре бегство стало всеобщим. Мы не смогли собрать и сотни человек под нашим флагом, чтобы спуститься в гавань. Поэтому пришлось, несмотря ни на что, отказаться от этого предприятия, и, увлекаемые потоком отступающих, мы были вынуждены последовать за армией и вернуться в Авранш, с трудом спасая наших раненых и оставив несколько пушек в связи с той спешкой, с которой мы уходили".
Mémoires de Mme la marquise de La Rochejaquelein (которой на месте боя, понятно, не было, зато там был её отец):
"Ничего не было подготовлено; несколько лестниц были единственным способом войти в город, окруженный укреплениями. Однако первый пыл солдат был таков, что… они взялись за дело, вонзая штыки в стены; некоторые даже добрались до крепостного вала… Какой-то дезертир (как известно, к ККА примкнуло немало дезертиров из республиканской армии), на котором еще была белая куртка, крикнул: «Нас предали! Спасайся, если жизнь дорога!", и наши люди отступили…. Несмотря на то, что мсье Аллар вышиб мозги этому дезертиру, вандейцы, которых повлекло быстрое движение отступления,… остановили атаку".
Смерть Клемента Демезона во время осады Гранвиля на картине Мориса Оранжа Осада Гранвиля. Это мэр города, однако полотно написано в 1909 г., я бы не стал доверять полностью сюжету картины.
Англичане, которые ранее обещали всяческую помощь через эмиссаров, так и не поддержали эту операцию. Вандейцы назвали это предательством, и не зря: с острова Джерси, который находится очень близко, британцы должны были слышать канонаду, но явно решили ничего не предпринимать, даже не выслав разведрейд. Канонерки у них под носом шляются - тоже не видали. По версии же англичан, размещенная на Джерси бригада британского флота под командованием Фрэнсиса Родона-Гастингса была готова вмешаться, но была ну совершенно не осведомлена о нападении вандейцев на Гранвиль. Как знать, смоги до них доплыть принц, не грохнули бы "случайно не разобравшись" и всех, кто был в лодке.
Д'Обенхайм, который призвал вандейцев атаковать крепость, слишком хорошо защищенную для них, просто дезертировал во время отступления, чтобы присоединиться к республиканцам. Чего и следовало ожидать, не так ли?