Вандейская чаша
А вот и обещанный эксклюзив: протокол допроса д'Эльбе, обещанный мной ранее. Кто таков, см. тут:
Вот тут, сказано кстати что там случилось:
Допрос М.-Л.-Ж. Жиго д’Эльбе, бывшего главнокомандующего Католической и королевской армии, комиссарами Конвента Бурботтом, Приером (из Марны) и Тюрро.
Нуармутье, 9 января 1794 г. [заметим, что текст могли после редактировать, проставив этак эту дату; записка Тюрро, в которой говорится о том, что смертный приговор мятежникам уже приведен в исполнение, датируется 7 января]
1. Ваше имя, возраст, звание, занятие и место жительства?
- Меня зовут Морис-Луи-Жозеф Жиго д’Эльбе; мне сорок один год; я родился в Дрездене, в Саксонии, и принял французское подданство в 1757 г.; я бывший лейтенант пятого полка легкой кавалерии. Я служил во Французской армии до 1783 г. Выйдя в отставку, я жил около Бопрео, дистрикт Сен-Флоран.
2. Что заставило вас восстать против своей страны?
- Я не сделал бы этого, если бы не был вынужден; но тут не было никакого насилия, так как я, по правде говоря, ничему не противился. 13 марта 1793 г. я принял командование отрядом примерно в 2 тыс. человек, собравшихся неподалеку от Бопрео, и вначале не давал никаких распоряжений, кроме тех, которые должны были обеспечить охрану города и соседних приходов.
3. К кому присоединились вы и ваши 2 тыс. человек?
- Существовала другая армия под командой Катилино и Стоффле, к которой я и присоединился. Эта армия называлась «католической» или «великой армией».
4. Какова была цель войны, начатой этими мятежниками?
- В принципе целью восставших было только избавиться от рекрутского набора в республиканские войска, предназначенные для защиты границ. Вскоре появилась и другая цель - защита трона и церкви.
5. Были ли вы в эмиграции?
- Да, я эмигрировал в Вормс в начале ноября 1791 г; я вернулся во Францию, сообразуясь с законом об эмигрантах, 30 апреля 1792 г.
6. Есть ли у вас родственники-эмигранты, какова ваша семья и где она находится?
- Я встречал там только одного из своих сродственников, которого совсем не знаю, и нескольких свойственников моей жены, которых знаю не лучше и с которыми я не поддерживаю никаких отношений. В настоящее время у меня нет родственников во Франции, за исключением родни моей жены. 18 октября 1793 г. я оставил в Сен-Реми (в Може) у женщины по фамилии Кастийон, живущей обычно в Мольврие, неокрещенного сына, родившегося 12 марта 1793 г.
7. Какое звание вы носили в армии мятежников?
- Вначале я был только командиром отряда из Бопрео; но впоследствии я стал главнокомандующим Католической армии.
8. Знали ли вы, что предводители или другие агенты мятежников переписываются с иностранными державами, в особенности с Англией; получали ли вы помощь от этих держав?
- В апреле 1793 г. я подписал приказ, в котором гражданину Герри, жителю Тиффожа, давались полномочия для поездки в Испанию или Англию, чтобы попросить пороха у тамошних правительств. Он был арестован на Нуармутье, и это поручение не было исполнено. С этого времени я и другие вожди Католической армии трижды отвечали на запросы английского кабинета. Нас спрашивали, каковы наши силы, каковы наши требования, наша цель, имеющиеся у нас средства, и какова может быть помощь, которую нам могут предоставить. Вышеупомянутый кабинет всегда утверждал, устами своих агентов, что мы не должны рассчитывать на помощь солдатами, и мы ограничивались просьбами о порохе и о приезде французских эмигрантов; а что касается просьб о деньгах в звонкой монете, которые можно было бы противопоставить национальным бумажкам, то ту мы были слишком самонадеяны. Впоследствии мы не получили от Англии ничего из того, что она предлагала; не получили мы и ответа. В конце декабря я подписал еще одно письмо, содержавшее просьбу о присылке пороха и нескольких пушек; не знаю, каков результат этой просьбы. Это письмо должен был отвезти де ла Робри, адъютант Шаретта.
9. Не поддерживали ли вы, вместе с другими вождями, переписку с какими-либо гражданами или представителями республиканской администрации?
- Нет.
10. Поддерживал ли военный совет мятежников, равно как и местные комитеты и Высший совет в Шатийоне, отношения с какими-либо представителями администрации; давали ли им какие-либо граждане, не состоявшие в их армии, любые сведения, которые могли быть полезны мятежникам?
- Я не знаю этого; я видел только бумаги, газеты и один бюллетень, изданный в Сомюре и попавший в Высший совет. Я не знаю, каким путем их доставали. Один из членов Высшего совета говорил мне, что нашел средство послать в Париж, и даже в самый Якобинский клуб, прокламацию; я не знаю, что это было за средство.
11. Не способствовали ли служащие Республике генералы вашим планам путем измены? Не предлагали ли они оставить города, которые защищали, или оказать вам другие услуги? Не пытались ли вы подкупать наших солдат?
- Нет, я никогда не пытался привлечь на нашу сторону ваших солдат; я никогда не пытался подкупать ваших солдат; я никогда не пытался подкупать ваших генералов или представителей администрации и никогда не переписывался с ними. Я не знаю, что в этом отношении предпринимали другие командиры.
12. Не существовал ли заговор с центром в Ниоре?
- Нет.
13. Знали ли вы, что Католическая армия спрятала во время или до переправы через Луару пушки, ружья, снаряжение и деньги? Знаете ли вы, где все это спрятано?
- Нет.
14. Не поддерживали ли вы каких-либо отношений с Парижем? Не знали ли вы, что некоторые члены Конвента способствуют вашим замыслам; не переписывались ли вы с ними?
- С начала этой войны я не переписывался ни с кем в Париже. Я не знаю никого из членов Конвента, за исключением Бурдона. Я никогда не писал ему и не поддерживал с ним никаких отношений.
15. Не действовали ли вы в согласии с мятежниками Кальвадоса, и не согласовывали ли с ними Вимпфен или Пюизе свои контрреволюционные планы?
- Я ничего не знаю об их планах и их силах. Я никогда не действовал вместе с ними.
16. Не поддерживали ли вы связи с жителями наших городов, в особенности Нанта?
- Нет; я знаю только, что там должен был быть сделан заем в 300 тысяч франков.
17. Каковы были ваши намерения при нападении на этот город?
- Мы хотели, в том случае, если бы нам удалось захватить Нант, защищаться, не покидая родных мест; мы хотели удерживать территорию по течению Луары ниже Сомюра до тех пор, пока Луара остается естественным барьером. Наш временный совет должен был управлять этим краем, находясь в Анжере или Нанте, до тех пор, пока не победит окончательно та или иная партия, и не будет создано центральное правительство.
18. Каковы должны были быть принципы этого правительства?
- Я клянусь честью, что, несмотря на мое желание иметь монархическое правительство, основанное на законной и справедливой власти, у меня не было никаких особенных планов на этот счет и я жил бы, как подобает мирному гражданину, под властью любого правительства, которое обеспечивало бы мне спокойную жизнь и свободное отправление религиозного культа, который я всегда исповедовал, или по меньшей мере относилось бы к этому терпимо. Я скажу больше: я использовал бы все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы заставить следовать тем же принципам всех, на кого я мог бы иметь влияние.
19. Было ли у вас когда-либо намерение идти на Париж, и какие у вас были средства для осуществления ваших планов?
- Что до меня, то я не понимал ни этих намерений, ни способов их осуществления.
20. Не знаете ли вы, каковы сейчас силы Шаретта, сколько у него боеприпасов и пр.?
- Я ничего об этом не знаю.
21. Знали ли вы планы Католической армии, когда она перешла за Луару; знали ли вы о ее успехах и неудачах, о ее передвижениях и планах?
- От меня скрывали эти планы. Меня только попросили обеспечить, с помощью 3 тысяч лучших солдат, переправу через Луару, чтобы мы могли отступить в Бретань, так как мы уже не в состоянии были удерживаться на левом берегу Луары; но я подозреваю, что существовал план, придуманный несколькими офицерами, и что они исполнили его, когда мое ранение и смерть Боншана предоставили им такую возможность. С того времени я не имел с ними контактов.
22. Какие средства вы могли бы предложить для умиротворения Вандеи?
- Полная амнистия всем, за исключением неприсягнувших священников; проявлять к ним терпимость по усмотрению агентов, назначенных для проведения политики умиротворения, но дать этим агентам точные указания следить за такими священниками с неукоснительным вниманием и не допускать никакого разжигания религиозной экзальтации. Иметь в каждом дистрикте надежного агента, известного и любимого восставшими, который бы вел работу с жителями дистрикта и отчитывался перед главным агентом и перед депутатом, отвечающим за умиротворение. Я так мало возражаю против республиканской системы, что, если вы решите отложить ожидающую меня казнь до того времени, когда я уже не понадоблюсь для дальнейшего осуществления этого плана, я предлагаю помочь вам в этом деле под таким надзором, какой вы сочтете нужным. Я предлагаю успокоить дистрикты Монтегю, Шоле, Сен-Флоран, большую часть, если не целиком, дистрикта Вийе; в качестве агентов я настоятельно рекомендую гражданина Буази в дистрикте Монтегю и гражданина Дюгу в Сен-Флоране. Чрезвычайно важно также было бы установить сроки и места обмена роялистских ассигнатов на те, которые имеют хождение в республике, и дать поручение народным комиссарам и главному агенту изложить в дистрикте, департаменте и Конвенте все требования населения, которые сочтут уместными; я обязуюсь, если мне позволят принять в этом участие, подчиниться надзору и отдавать на проверку все написанное мной до последнего слова.
Дано на острове Горы (Нуармутье), 20 нивоза II года Республики (9 января 1794 г.)
Подписано: д’Эльбе
Вышеименованный д’Эльбе приговорен к смерти военной комиссией и казнен на центральной площади острова Горы вместе с Буази, Дюгу и Вилланом.
Ж. Савари - «Войны вандейцев и шуанов против Французской республики, или Анналы западных департаментов во время этих войн» (Guerres des vendeéns et des chouans contre la République française, ou Annales des départements de l’Ouest pendant ces guerres. Vol. 1-6. Paris, 1824 - 1827).
Конечно, тут подчищено, зачем Морис взялся воевать, вот почему:
Теперь зачем я это выложил... А чтоб Вы сравнили с теми документами, что я уже выкладывал:
И сразу поняли, представлял ли реальную опасность для республиканцев их бывший союзник.