Как профакать жизнь, или виноват папа...
Чего я это вытащил? А у нас таких семей немало, как у героя истории.
Семьи военных могут кардинально отличаться по своему укладу от обычных «ячеек общества» в силу специфики службы у главы. Правда, не все так однозначно, хотя бы потому что кто-то из служивых, покидая пределы воинской части, оставляет свои «навыки» в казарме/кубрике, а кто-то несёт подобное в дом, где начинает строить уже свою жену и детей, и тут, конечно же, многое зависит от матери семейства, насколько она способна с таким мириться и идти на компромиссы.
Примерно в такой семье 11 мая 1762 года родился Якоб Юхан Анкарстрём, наш сегодняшний персонаж. Его отец, Якоб Юхан Анкарстрем-старший, мало того что был человеком весьма знатного происхождения, но также и офицером шведской армии в звании подполковника, который заставлял всех своих домашних жить по Уставу сухопутных войск Его Королевского Величества.
Якоб Юхан Анкарстрём-старший. Боевой офицер, прошедший множество тогдашних «горячих точек», и,по совместительству, химик-любитель. Кстати, по военно-учетной специальности был артиллеристом, что и предопределило его увлеченность химией.
Почти как в одном старом анекдоте, когда трое офицеров думают у кого собраться и выпить. К первому нельзя, ибо жена. Ко второму нельзя, потому что тёща. Пошли они к третьему, хоть у того дома были и жена, и теща. Приходят, значит, в дом, там их ласково встречают, мол, молодцы, ребята, что пришли, жена достает бутыль, теща по-быстрому режет мясо и овощи на закуску, и…. Обе убегают из дома. На вопрос «Что происходит?» Третий (назовем его так) лениво отвечает: «Да вот, гуляли тут всей семьей по парку, котенка бездомного заприметили. Взяли к себе. На первые сутки пребывания он нагадил на ковер. Я строю всю свою семью, вывожу нарушителя из строя, и объявляю ему выговор. На вторые сутки кот нагадил в мои ботинки. Я объявляю общее построение, вывожу злоумышленника из строя и объявляю ему предупреждение о неполном служебном соответствии. Однако, и на третий день он не унялся и я, властью командира вверенного мне подразделения, построив своих, расстрелял его из моего личного оружия… Так вот, мои боевые товарищи, - продолжил он, когда они выпили, - супруга и дети «дослужились» до выговора, а вот теще объявлено предупреждение о неполном служебном соответствии…»
Так примерно было и в семье нашего героя: мол, пап, можно я пойду погуляю? - «Смиррррррнааа! К проверке внешнего вида приготовиться!» - и, после краткого осмотра: «Почему не застегнут, как положено? Почему обувь не чищена? Где платок? А ну, марш в свою комнату и передай всем, что ты наказан!» Прибавьте к этому ещё и то, что папаша был глубоко верующим человеком, а, значит, помимо требований Устава, ещё и строго следил за тем, как его дети, которых было трое, изучали Священное Писание. Короче, идеальная семья для одного человека, который помер, едва Якобу исполнилось 15 лет. Попав же в семью своего опекуна, он с удивлением узнал, что, оказывается, наказание применять к человеку необязательно, что в качестве регулятора можно использовать и убеждение, а не розги, но …. Было слишком поздно: психика сформировалась, жизненные установки тоже.
«Может, в театр сходим, как ты на это смотришь?» - спросил его как-то однажды попечитель, кстати, талантливейший журналист и писатель.
Карл Кристофер Ёрвель, опекун нашего героя. Почему именно он? Ну, потому что подполковника Анкарстрёма и Ёрвеля связывали дружеские отношения, основанные на взаимном уважении: Один ценил воинскую отвагу,другой - литературный дар.
«Нет, благодарю вас, господин Ёрвёль, - отвечал Юхан, - сегодня в Кирхе пастор будет читать большую проповедь, мне надо быть там, но если вы мне прикажете….» - конечно же ему никто теперь ничего никогда не приказывал, поскольку Карл Кристофер Ёрвель был полной противоположностью старшего Анкарстрема, считая, что ломать волю - это самое последнее, что нужно делать с ребенком.
Что ж, к наукам наш герой предрасположен особо не был, да и не тянуло его в душных аудиториях сидеть. К торговле таланта не имел, более того, как полагается дворянину и аристократу, крайне презрительно относился к тем, кто таким занимается. Оставалось две стези: либо пастор, либо офицер.
Священнослужитель - доля так себе, поскольку чтобы занимать какие-либо руководящие посты в Лютеранской церкви Швеции одного только домашнего образования недостаточно, а быть каким-нибудь сельским попом, опять же, ниже аристократического достоинства.
Оставалось одно: армия, поскольку чтобы быть офицером флота только лишь домашнего образования также не хватало (ну, что поделать, такая уж у военных моряков работа, где ты и штурман (математика), и инженер (физика и математика), и артиллерист (математика и химия), и так было во все времена), наш друг решил пойти в пехоту. Однако, опять же, служить в обычном полку и создавать из дремучих селюков военных профессионалов ему совсем не хотелось. Не, ну сами посудите: аристократ с огромным чувством собственной важности, и какие-то крестьяне, набранные по индельте, а по вечерам - распитие крепкого алкоголя в кругу худородных дворянчиков… Мерзость, не так ли?
Посему, пошел он служить в лейб-гвардию! Только вышла тут небольшая беда. Точнее, их было две.
Во-первых, солдат - он и в гвардии солдат, и с ним надо уметь работать, иначе вверенное подразделение может превратиться в неизвестно что, а самому тебе надают по треуголке.
Лейтенант Анкарстрем старался как мог: прогонял сквозь строй, сёк до полусмерти, любовно гладил кулаком по лицу… Без толку! Уважения у подчиненных он добиться не смог (с чего бы это, ведь такие титанические усилия были приложены?!), более того, его коллеги осуществляли систематический троллинг на предмет служебных дарований нашего героя. Тут же в чем дело: был бы это какой-нибудь линейный полк, живущий в провинции, то вызвал бы его к себе командир, сказал бы какие-нибудь умные фразы, вроде «наказание должно быть исправлением, а не мщением» или «наказание должно быть страшно не своей жестокостью, а своей неотвратимостью», и дело с концом, но увы: лейб-гвардия немного другое.
Тут и случилась беда № 2: у офицеров гвардии иные методы воздействия друг на друга. Наш бедолага вытерпел многое: от скабрезных стишков, до сдавленных смешков, но предел терпению все же настал, когда один из сослуживцев ему сказанул что-то вроде
«Есть одно убожество,
Полное ничтожество
Имя тихо назовём:
Якоб Юхан АнкарстрЁм»
Случилась дуэль в результате которой обидчика тяжело ранило. Вроде бы ничего страшного, подумаешь, двое молодых людей решили обнулить друг друга. Первый раз что ли? Первый, да не первый! Наш друг чуть было не уложил одного из близких друзей короля Швеции Густава III, который, к слову, говорят, неровно дышал к офицерам гвардии, так что степень их товарищества для некоторых читателей предлагаю оставить открытой.
Этот король был, в общем, неплохим человеком, сторонником идей Просвещения, и я не стану подробно останавливаться на его личности. Если кому интересно, то более подробно о нём мною изложено тут https://vk.com/@3901879-gustav-iii-ili-nu-artist
Короче говоря, капитану Анкарстрёму после этого случая пришлось отсидеть в тюрьме и уволиться со службы. Точнее, его уволили по личному «пожеланию» монарха в 1783 году.
Вдохнув воздух «свободы» первое, что он сделал - это женился на Густавиане Елизавете Лефвен, которая впоследствии нарожает ему детишек, из коих выживут только четверо, а всего их было семь. Неплохой, кстати, результат для тех времен!
Ничего больше не умея, Якоб Юхан решает заняться денежными займами и скупкой земельных участков, и тут судьба вновь показывается ему злодейкой: дело в том, что в 1791 году его заносит на острог Готланд.
Оказавшись там по делам своего предприятия, наш друг не придумывает ничего лучше, как декламировать островитянам антиправительственные лозунги. Всё бы, в общем, ничего, в Швеции тех лет на многие вещи смотрели сквозь пальцы, но ещё и года не прошло, как отгремела русско-шведская война 1788-1790 годов, народ на островах всерьез опасался русских десантов, а тут приходит такой тип, мало того что интересуется топографией местности, так ещё и короля смеет называть тираном. Непорядок, однако! Разогнали, короче, полицейские этот «марш непослушных» из одного человека, и препроводили в суд, где Якоба Юхана приняли за… Идиота! В силу того что к идиотам в те годы относились уже вполне терпимо, его отпустили. Он же зарядил «уважаемому суду» что-то вроде «Вы меня не сломите! Смерть тирану! Густав должен уйти!» - и так далее, и тому подобное. Перефразируя со svenska на русский, мнение о нем у шведов сложилось примерно такое:
«Якоб Юхан - вот дурак, тычет в глаз булавкой,
И никто не виноват - человек со справкой!»
В самой же Швеции созрел заговор против короля. Причин было много.
Во-первых, урезание полномочий дворян и аристократии (кошмар!), а также превращение Риксдага в совещательный орган;
Во-вторых, государственная монополия на самогоноварение (изувер!);
В-третьих, огромные траты на культуру и искусство (полный бесполезняк, ага);
В-четвертых, провальная внешняя политика.
Лютеранская церковь также «имела зуб» на монарха, поскольку Густав III наложил и на неё ограничения, поэтому молчаливо согласилась с тем, что могло бы произойти.
Высшие военные чины королевства очень долго решали, кому доверить исполнение задуманного, и тут на ум приходит Анкарстрём. Ну, а что: псих есть псих, с него и спрос мал.
16 марта 1792 года в здании Королевской оперы был назначен бал-маскарад, куда в том числе приехал и Густав III. Пока основная масса участников действа раздевалась-переобувалась, король, поднявшись на этаж выше, перекусывал в кругу своих приближенных. Где именно в самом заговоре пошло не так точно не известно, но за несколько минут до начала ему принесли записку, которая содержала предупреждение о возможном покушении. Не то чтобы монарх был столь уж беззаботен, но подобные «письмена» он получал и ранее, кроме того, чисто по-мужски, ему совсем не хотелось казаться перед верноподданными трусом. Посему, откушав чем Бог послал, и накинув маскарадный наряд, гордо спустился в людскую гущу. Тут следует обратить внимание, что, во-первых, все участники увеселения носили на лицах маски, и, потому. во-вторых, короля опознать было достаточно сложно. Никто не объявил о прибытии Его Величества, и поэтому он шел в ничего не подозревающей толпе. Звука выстрела никто не услышал, т.к. музыканты громко и весело отрабатывали свой гонорар.
Только когда король, простонав, начал опадать, ухватившись за стоявшего рядом с ним, стало ясно, что ранее полученная записка не была пустым предупреждением. Ранение располагалось чуть выше бедра, но поскольку выстрел был произведен не обычной пулей, а, фактически, шрапнелью из ломаных ржавых гвоздей и прочих мелких деталей, полностью очистить рану не удалось, и через две недели Густав умрет от заражения крови. Этот монарх был человеком экстравагантным, необычным для тех лет, и многое из того что он сделал для своего народа и своей страны будет оценено не современниками, а потомками. Однако, его убийство получило неоднозначную оценку в шведском обществе, но по отношению к исполнителю мнение было единым, т.е. крайне отрицательным.
Посмертная маска Густава III
Тем не менее, хотя входы-выходы были перекрыты, арестовали нашего героя только на следующий день. Он, в принципе, ни в чем и не отпирался. Кроме одного. Когда его спросили, зачем он ранил короля в ногу.
«Ногу? - удивился Якоб Юхан, - я бил, стоя в нескольких шагах за ним, и целился как минимум в спину!!!»
«Ты офицером был хреновым, и цареубийца из тебя так себе» - наверное, ответил ему кто-то из присутствующих.
Маскарадный наряд Анкарстрёма. Остается загадкой, как он, с его «меткостью», предполагал использовать холодное оружие.
В общем, то ли у шведской кровавой гэбни уже был кое-кто в разработке, то ли кого-то случайно взяли и он быстренько «раскололся», но лица, так или иначе причастные к покушению на царственного Гольштейн-Готторпа, были арестованы.
Естественно, все высокопоставленные офицеры армии говорили, что знать не знают и ведать не ведают о том, что в стране созрел такой чудовищный заговор против помазанника Божьего! Ну, а когда оперативно-следственная группа обнаружила, что в деле замешан герцог Карл Зюдерманландский, родной брат Густава и будущий король Швеции Карл XIII, то органы предварительно расследования благоразумно решили отрабатывать только версию психа-одиночки. Благо, того даже на судебном следствии постоянно «несло» на тему «тирана на троне».
Приговор, как вы понимаете, был однозначным, но вот вопрос исполнения, конечно, немного удивляет: Якоба Юхана Анкарстрёма, перед тем как обезглавить, подвергли систематической порке.
Сама казнь длилась три дня, т.е. два дня его, принародно, на площади били кнутом, и только на третий осужденного сначала поставили закованным в железо с табличкой, где было написано «Простите меня люди» или как-то так.
Далее, ему отрубили руку, которой он стрелял, и только потом голову.
Тем не менее, то как он шел встречать смерть удивило многих: казалось, без страха, улыбаясь всем, кого встречал на пути к эшафоту.
Что ещё сказать? Честно говоря, в данном конкретном случае я восхищен шведским правосудием и государственным аппаратом.
Во-первых, ни в отношении жены, ни в отношении детей, ни каких-либо ещё родственников цареубийцы не было принято ни единой репрессивной меры.
Во-вторых, с личного одобрения нового короля семья Анкарстрёма сменила фамилию на Левенстрём.
Как вы понимаете, не в каждой европейской стране подобная милость по отношению к родне государственного преступника была возможна.
С уважением ко всем прочитавшим,
Хандога Дмитрий.
Click to view