Владимир Бибихин
Мир тогда получается не от прибавления вещей к вещам до большого их множества,
а оседанием внимания в вещь и оседанием вещи до своего основания,
где открывается истина это ты.
Из мира-ада, где одни мучимые, а другие мучат,
выход ведет не за пределы мира, а к его середине :)
Читать:
Книгу "Узнай себя" ( Спб.: Наука, 1998), куда входит курс лекций, прочитанный на философском факультете МГУ в 1989-1990 гг. Его темы:
двусмысленность самопознания, могущего оказаться бегством от самого себя;
попытка прочтения однобуквенной надписи Ε на фронтоне храма Аполлона Пифийского в Дельфах в связи с посвященными этой надписи стихами Вяч. И. Иванова;
Артур Шопенгауэр о древней формуле это ты как основании нравственности, когда целый мир захватывает человека; детское отождествление себя с лицами и вещами; расслоение двойниковых героев Гоголя и Достоевского, неспособность простого человека удержать лицо;
Лейбниц и Вольтер сходятся вокруг вызывающей неуловимости мира; индивид и коллектив, узнающий себя в вожде.
Задетые вещи неизбежно возвращают к русским темам свободы и философии (в связи с судьбой Максима Грека), к нашему узнаванию себя в стране и в ее призвании. Вторую половину книги составляют отрывки из отдельных и дневниковых записей разных лет, имеющие отношение к делу.
Язык так или иначе не сводится к подбору знаков для вещей.
Он начинается с выбора говорить или не говорить.
Выбор между молчанием и знаком раньше чем выбор между знаком и знаком.
Слово может быть менее говорящим, чем молчание и нуждается в обеспечении этим последним.
Молчание необходимый фон слова.
Человеческой речи в отличие от голосов животных могло не быть.
Птица не может не петь в мае.
Человек мог и не заговорить.
Текст соткан утком слова по основе молчания.
а оседанием внимания в вещь и оседанием вещи до своего основания,
где открывается истина это ты.
Из мира-ада, где одни мучимые, а другие мучат,
выход ведет не за пределы мира, а к его середине :)
Читать:
Книгу "Узнай себя" ( Спб.: Наука, 1998), куда входит курс лекций, прочитанный на философском факультете МГУ в 1989-1990 гг. Его темы:
двусмысленность самопознания, могущего оказаться бегством от самого себя;
попытка прочтения однобуквенной надписи Ε на фронтоне храма Аполлона Пифийского в Дельфах в связи с посвященными этой надписи стихами Вяч. И. Иванова;
Артур Шопенгауэр о древней формуле это ты как основании нравственности, когда целый мир захватывает человека; детское отождествление себя с лицами и вещами; расслоение двойниковых героев Гоголя и Достоевского, неспособность простого человека удержать лицо;
Лейбниц и Вольтер сходятся вокруг вызывающей неуловимости мира; индивид и коллектив, узнающий себя в вожде.
Задетые вещи неизбежно возвращают к русским темам свободы и философии (в связи с судьбой Максима Грека), к нашему узнаванию себя в стране и в ее призвании. Вторую половину книги составляют отрывки из отдельных и дневниковых записей разных лет, имеющие отношение к делу.
Язык так или иначе не сводится к подбору знаков для вещей.
Он начинается с выбора говорить или не говорить.
Выбор между молчанием и знаком раньше чем выбор между знаком и знаком.
Слово может быть менее говорящим, чем молчание и нуждается в обеспечении этим последним.
Молчание необходимый фон слова.
Человеческой речи в отличие от голосов животных могло не быть.
Птица не может не петь в мае.
Человек мог и не заговорить.
Текст соткан утком слова по основе молчания.