Русский марш.
Два еврея.
Щаранский вместе с Отто фон Штыком удобно разместились в партере Высокого лондонского суда. Вместо оркестра по импровизированной сцене туда-сюда сновали секретари, по проходам между рядами, проходили торговцы попкорном, кока-колой и пивом с хот-догами. Щаранский купил программку.
- «Два еврея»,- прочитал он название,- Слышь Отто, а что это за модерновый спектакль тут дают?
- Это не спектакль,- ответил фон Штык,- это один русский олигарх из бывших, ныне живущий в Лондоне, подал в суд на нынешнего русского олигарха, живущего в Лондоне.
Щаранский закивал головой:
- Трудно понять вас европейцев. Русские олигархи, живущие в Лондоне делят российское имущество в лондонском суде.
- Да что тут понимать,- отмахнулся фон Штык,- вспомни классика: умом Россию не понять…
- Ну да,- согласился Щаранский и продолжил изучение программки.
Тем временем зал уже заполнился до отказа зрителями, одетыми в вечерние костюмы. Все периодически поглядывали на часы. Наконец в зале свет стал плавно гаснуть. Зал разразился дружескими аплодисментами. На сцену вышел состав суда и разместился на кафедре истец и ответчик и их адвокаты разместились напротив друг друга.
Щаранскому казалось что еще мгновение и в зале грянет оркестр с первыми вступительными аккордами, но этого не случилось.
Лев Натаныч хлюпнул допивая остатки пива из банки и отправил в рот пригоршню поп-корна.
«На кого бог пошлет!»- произнес он шепотом и бросил банку вверх по направлению в глубину зала. Возглас «Факен шит!»- произнесенный лицом женского пола, убедил Щаранского, что он попал точно в цель: вот теперь можно было и погрузиться в созерцание происходящего на сцене.
Первым взял слово представитель истца, Бориса Осиновского - низенького лысыватого еврея, Рихард Рабинович. Он красочно описал, как ответчик, пользуясь своим влиянием в Кремле в начале нулевых раскулачил за сущие копейки своего подзащитного.
Ответчик, высокий небритый, но то же еврей, не говорящий по английски, хотя живущий в Лондоне непрерывно уже лет десять, Роман Агдамович, энергично вскочил со своего стула:
- Чо за дела?- завопил он на весь зал, как потерпевший,- че базарит, этот грязный поц! Кто обул этого лоха? Я обул? Ты за базаром следи, мудила!- парировал он выступление адвоката.
- Ну че ты гонишь, чмо!- вскочил со своего места Осиновский,- Ты скурвился, снюхался с кровавой гэбней и кинул меня на бабки! Забыл что ли? Я тебе легко это припомню.
- За базаром следи, лошара,- выгнул пальцы веером Агдамович,- у тя сроду ниче, кроме лилового пиджака не было! Вспомни кем ты был? Кидалой и разводилой. Вот Бадрик был пацан. Тут ничего не попишешь!
- За Бадрика, плохого ничего не скажу,- согласился Осиновский,- хороший мужик был. Жаль рано ласты склеил, а то мы бы с ним еще дел наделали. Слышь, казел, ты зубы давай не заговаривай. Ты мне конкретно бабок должен! Когда рассчитаешься? А не то мы с брателло,- он показал на судью,- тебя мигом на счетчик поставим!
- Ты на кого лапу поднимаешь упырь?- Агдамович совсем рассверипел, -За козла ответишь! Жид пархатый!
- Чья бы корова мычала!- парировал Осиновский. Внезапно он выскочил со своего места и подскочил к Агдамовичу, пытаясь ударить его по яйцам.
Но судья был бдителен и застучал молотком по столу, буквально за долю мгновения до начала потасовки:
- Брейк! Разошлись по своим углам! На этом заседание объявляю закрытым! Следующее заседание состоится завтра. Билеты продаются в кассах суда и на сайте контромарка ру.
Свет в зале вспыхнул на полную мощность, Зал встал и взорвался аплодисментами.
Агдамович и Осиновский взялись за руки вышли в центр зала и стали кланяться публике, осыпаемые цветами и нижним бельем обоих полов.
Щаранский с фон Штыком вышли на улицу. Вечерело.
- Не плохо бы поужинать. Да и поесть бы не мешало,- прозрачно намекнул Щаранский.
- Безусловно,- согласился фон Штык и хитро посмотрел на Щаранского,- наш вечер еще только начинается.
Они зашли в дорогое заведение неподалеку. Зал был пустынным. Они прошли к одиноко стоящему столику, за которым уже кто-то сидел. Подойдя ближе, Щаранский узнал одного из участников недавнего действа. Это был Осиновский. При появлении Щаранского он встал и жестом пригласил гостей присоединиться:
- Прошу,- Осиновский был вежлив и галантен. В нем совершенно нельзя было узнать человека, которого они полчаса назад видели в суде,- Будьте нашими гостями! Отто, представь нас друг другу, пожалуйста.
- Щаранский Лев Натаныч,- протянул руку Щаранский Осиновскому.
- Осиновский Борис Абрамыч,- кивнул головой Осиновский,- ну, давайте за знакомство грамм по сто пятьдесят.
Осиновский разлил бутылку точно по трем стаканам, подмигнув Щаранскому.
- Мастерство не пропьешь,- решил польстить ему Щаранский.
- А то!- подхватил Осиновский.
Только они поставили свои стаканы на стол и захрустели солеными огурцами на закуску, как через зал скользнула тень и материализовалась возле их стола. Щаранский с удивлением узнал второго участника недавнего действа ответчика Романа Агдамовича.
Агдамович протянул руку Щаранскому:
- Роман Агдамович, а для друзей просто Рома,- представился он.
- Щаранский Лев, а для друзей как удобно,- в свою очередь представился Щаранский, начав понимать, что фон Штык его втягивает во что-то.
- Хвоста не было?- полушепотом спросил Осиновский.
- Я уж и так закоулками пробирался поэтому так долго,- олигархи заговорщицки посмотрели друг на друга.
- Есть тут у нас еще один расиянин,- начал объяснять Осиновский гостям,- беженец, жертва режима, голодранец Бичваркин. У него чикисты сеть палаток по торговле контрабандными сотовыми трубками на родине отжали. Слышали про такого?
Щаранский отрицательно покачал головой.
- Значит вам повезло. Денег у него вообще нет, вот и норовит вечно на хвост сесть и нажраться на халяву. Вот мы и шифруемся от него последнее время. Ну давайте по второй!- Осиновский снова мастерски разлил бутылку водки ровно на четверых.
Все выпили. Осиновский довольно крякнул:
- Натуральная ингушская! Люблю вкус родины!
- Обвальный поставляет. Но ее здесь можно достать только из под полы,- начал объяснять Агдамович,- но Боря такой мастер!
Агдамович поцеловал Осиновского в лысину, оставив отпечаток губ, испачканных в свекольном салате, у него на темечке.
Щаранский с недоумением смотрел поочередно то на Осиновского, то на Агдамовича. Те же ничего не замечали, углубившись в поглощение закусок на столе.
- Простите, господа. Но я что-то не понимаю. А что сегодня происходило в суде?
Осиновский на миг перестал жевать и посмотрел на фон Штыка:
- Что, Отто, Натаныч разве не в теме?
Фон Штык отрицательно покачал головой.
- Хорошо,- кивнул головой Осиновский и разлил еще одну бутылку водки по стаканам,- сперва выпьем, а потом я расскажу.
С выпивкой затягивать не стали. Втянув хвост кильки в рот, Осиновский начал свой рассказ:
- Все думают, что мы собрались в этой мокрой дыре от хорошей жизни. Покупаем тут старые халупы или соккерные клубы от того что у нас денег девать некуда. Но это не так.
- Не люблю соккер,- икнул Агдамович,- я карты люблю: очко, свару, козла! О, давайте в козла сыграем.
- Вот, послушай что человек говорит,- ткнул в него пальцем Осиновский.
Тем временем Агдамович вытащил колоду карт и попытался начать раздавать их.
- Не сейчас, Рома,- начал останавливать его Осиновский,- у нас серьезный разговор с Левой. Давай лучше еще по одной накатим.
Агдамович пьяно кивнул головой.
- Сейчас он еще один, два стакана с нами накатит и отвалится,- шепотом пояснил Осиновский,- ну так вот, - продолжил он свой рассказ,- мы все здесь не от хорошей жизни. Мы все жертвы режима и кровавой гэбни вынуждены жить здесь. Я в прошлом держал общак, ну ты знаешь, не мне тебе объяснять, сколько я сделал для этой страны. Тьфу, бля! Для той,- он показал пальцем в сторону двери, этой страны. Ну ты понял?
Щаранский согласно кивнул и решил в дальнейшем банковать сам, не дожидаясь того, как у говоруна Осиновского в горле пересохнет.
- Рома, пока еще держит общак гэбни,- Рома согласно кивнул головой:
- Пока еще держу. Но все!- он отрицательно замотал головой,- они взяли мою семью в заложники! Их держут в гулаге!- Агдамович стал вытирать слезы, покатившиеся по небритым щекам.
- За семью Ромы, не чокаясь!- провозгласил тост Осиновский.
Все выпили, Осиновский отправил свой стакан в стену:
- Ууу! Кровавая гэбня! Не забудем! Не простим!
Не многочисленные посетители обернулись на звон разбитого стакана и посмотрели на Осиновского с явным осуждением:
- Чего уставились, суки!- разозлился Осиновский,- а ну пшли вон!
- Да успокойся ты, Боря,- начал утихомиривать его фон Штык,- давай дальше рассказывай.
Осиновский согласно кивнул головой и мирно сел.
- Так вот,- продолжил он спокойным тоном,- деньги у нас конечно есть. Но не те миллиарды, которые рисует Форбс. Это общак. Но мы ступили на тропу войны: «этот поезд в огне, и на нем на что больше жать, этот поезд в огне и нам некуда больше бежать»,- внезапно запел Осиновский.
Агдамович немного покачался над столом и с шумом уронил голову на тарелку с остатками салата.
Щаранский подумал, что этот вечер никогда не кончится. Однако торопится ему было некуда. Тем временем Осиновский вновь вернулся к действительности, разлил еще одну бутылку на троих, выпил свой стакан, занюхал кусочком хлеба и продолжил повествование:
- Короче это жалкое существование в этом убогом городишке нам уже изрядно надоело, и мы с Ромой решили приступить к борьбе с режимом. Тем более, что опыта подковерной борьбы, причем успешной,- он сделал ударение на последней фразе,- ни мне ни ему не занимать.
Осиновский разлил еще одну бутылку по трем стаканам. Но пить спешить не стал:
- Но не за свои же деньги бороться с кровавой гэбней? Ведь мы же не пальцем деланные, не лохи какие! Мы решили бороться с гэбней за ее же деньги. Вот и устроили этот процесс, чтоб не привлекая особого внимания чикистов, отжать у них и легализовать энную сумму.
- Грамотно все продумали!- восхитился Щаранский.
- А то!- воодушивлся похвалой Осиновский,- еврей еврею глаз не выклюет! Ну за нас, мужики!
Все трое опорожнили свои стаканы и на какое-то время над столом возникла тишина и мерное чавканье. Затем Осиновский вытер масляные руки о пиджак спящего Агдамовича:
- Это все присказка, Лева. Так сказать, чтоб ты был в курсе общих деталей. А теперь непосредственно к делу. Лева, ты нам нужен в нашей борьбе с кровавой гэбней. Мы в курсе твоей репутации пламенного бойца, борца, миротворца из ларца! Во, я уже стихами заговорил.
Щаранский положил вилку на стол и посмотрел по очередно на фон Штыка и Осиновского. Фон Штык пожал плечами. Осиновский похлопал его по плечу:
- Я знаю, что ты согласишься. После нашей неизбежной победы, тебя ждут замечательные перспективы! Хочешь Штокманское нефтяное месторождение?- внезапно спросил его Осиновский,- Бери! Оно твое!
Агдамович внезапно поднял голову:
- Штокманское месторождение мое!- и снова уронил ее на тарелку, но уже другой щекой. Килька выскользнула из под его головы и отправилась в полет, окончившийся в шикарной прическе дамы, сидевшей от них через два столика.
- У нас есть свое подполье в той этой стране, есть боевые отряды, но нет толкового координатора. А вот сейчас будут деньги. Дело за малым, Лева. Соглашайся!
Внезапно все трое обратили внимание на тень, крадущуюся за окнами.
- Ну все, мужики, считай вечер испорчен,- Осиновский в досаде бросил салфетку на пол,- давайте по последней и расходимся.
Не успел он разлить, как возле стола материализовался молодой человек бомжеватого вида в грязной, некогда жолтой майке с логотипом компании, торговавшей сотовыми телефонами:
- Смотрите кто пришел!- скривился Осиновский,- познакомьтесь господа: экс-король сотовых трубок Женя Бичваркин!
Бичваркин совершенно не обращал никакого внимания на присутствующих и стал собирать всю снедь себе на тарелку, половину отправляя прямиком себе в рот. Он слил все остатки из бутылок и стаканов, при этом незаметно стащил с соседнего столика початую бутылку вина и приступил к ужину. Зрелище было совсем не аппетитное.
Осиновский встал из-за стола первым:
- Что ж господа, делать нам здесь уже нечего. Пойдемте на улицу. Рома за все заплатит потом, как проснется. Сегодня он нас угощал.
Все трое вышли на улицу.
Щаранский вместе с Отто фон Штыком удобно разместились в партере Высокого лондонского суда. Вместо оркестра по импровизированной сцене туда-сюда сновали секретари, по проходам между рядами, проходили торговцы попкорном, кока-колой и пивом с хот-догами. Щаранский купил программку.
- «Два еврея»,- прочитал он название,- Слышь Отто, а что это за модерновый спектакль тут дают?
- Это не спектакль,- ответил фон Штык,- это один русский олигарх из бывших, ныне живущий в Лондоне, подал в суд на нынешнего русского олигарха, живущего в Лондоне.
Щаранский закивал головой:
- Трудно понять вас европейцев. Русские олигархи, живущие в Лондоне делят российское имущество в лондонском суде.
- Да что тут понимать,- отмахнулся фон Штык,- вспомни классика: умом Россию не понять…
- Ну да,- согласился Щаранский и продолжил изучение программки.
Тем временем зал уже заполнился до отказа зрителями, одетыми в вечерние костюмы. Все периодически поглядывали на часы. Наконец в зале свет стал плавно гаснуть. Зал разразился дружескими аплодисментами. На сцену вышел состав суда и разместился на кафедре истец и ответчик и их адвокаты разместились напротив друг друга.
Щаранскому казалось что еще мгновение и в зале грянет оркестр с первыми вступительными аккордами, но этого не случилось.
Лев Натаныч хлюпнул допивая остатки пива из банки и отправил в рот пригоршню поп-корна.
«На кого бог пошлет!»- произнес он шепотом и бросил банку вверх по направлению в глубину зала. Возглас «Факен шит!»- произнесенный лицом женского пола, убедил Щаранского, что он попал точно в цель: вот теперь можно было и погрузиться в созерцание происходящего на сцене.
Первым взял слово представитель истца, Бориса Осиновского - низенького лысыватого еврея, Рихард Рабинович. Он красочно описал, как ответчик, пользуясь своим влиянием в Кремле в начале нулевых раскулачил за сущие копейки своего подзащитного.
Ответчик, высокий небритый, но то же еврей, не говорящий по английски, хотя живущий в Лондоне непрерывно уже лет десять, Роман Агдамович, энергично вскочил со своего стула:
- Чо за дела?- завопил он на весь зал, как потерпевший,- че базарит, этот грязный поц! Кто обул этого лоха? Я обул? Ты за базаром следи, мудила!- парировал он выступление адвоката.
- Ну че ты гонишь, чмо!- вскочил со своего места Осиновский,- Ты скурвился, снюхался с кровавой гэбней и кинул меня на бабки! Забыл что ли? Я тебе легко это припомню.
- За базаром следи, лошара,- выгнул пальцы веером Агдамович,- у тя сроду ниче, кроме лилового пиджака не было! Вспомни кем ты был? Кидалой и разводилой. Вот Бадрик был пацан. Тут ничего не попишешь!
- За Бадрика, плохого ничего не скажу,- согласился Осиновский,- хороший мужик был. Жаль рано ласты склеил, а то мы бы с ним еще дел наделали. Слышь, казел, ты зубы давай не заговаривай. Ты мне конкретно бабок должен! Когда рассчитаешься? А не то мы с брателло,- он показал на судью,- тебя мигом на счетчик поставим!
- Ты на кого лапу поднимаешь упырь?- Агдамович совсем рассверипел, -За козла ответишь! Жид пархатый!
- Чья бы корова мычала!- парировал Осиновский. Внезапно он выскочил со своего места и подскочил к Агдамовичу, пытаясь ударить его по яйцам.
Но судья был бдителен и застучал молотком по столу, буквально за долю мгновения до начала потасовки:
- Брейк! Разошлись по своим углам! На этом заседание объявляю закрытым! Следующее заседание состоится завтра. Билеты продаются в кассах суда и на сайте контромарка ру.
Свет в зале вспыхнул на полную мощность, Зал встал и взорвался аплодисментами.
Агдамович и Осиновский взялись за руки вышли в центр зала и стали кланяться публике, осыпаемые цветами и нижним бельем обоих полов.
Щаранский с фон Штыком вышли на улицу. Вечерело.
- Не плохо бы поужинать. Да и поесть бы не мешало,- прозрачно намекнул Щаранский.
- Безусловно,- согласился фон Штык и хитро посмотрел на Щаранского,- наш вечер еще только начинается.
Они зашли в дорогое заведение неподалеку. Зал был пустынным. Они прошли к одиноко стоящему столику, за которым уже кто-то сидел. Подойдя ближе, Щаранский узнал одного из участников недавнего действа. Это был Осиновский. При появлении Щаранского он встал и жестом пригласил гостей присоединиться:
- Прошу,- Осиновский был вежлив и галантен. В нем совершенно нельзя было узнать человека, которого они полчаса назад видели в суде,- Будьте нашими гостями! Отто, представь нас друг другу, пожалуйста.
- Щаранский Лев Натаныч,- протянул руку Щаранский Осиновскому.
- Осиновский Борис Абрамыч,- кивнул головой Осиновский,- ну, давайте за знакомство грамм по сто пятьдесят.
Осиновский разлил бутылку точно по трем стаканам, подмигнув Щаранскому.
- Мастерство не пропьешь,- решил польстить ему Щаранский.
- А то!- подхватил Осиновский.
Только они поставили свои стаканы на стол и захрустели солеными огурцами на закуску, как через зал скользнула тень и материализовалась возле их стола. Щаранский с удивлением узнал второго участника недавнего действа ответчика Романа Агдамовича.
Агдамович протянул руку Щаранскому:
- Роман Агдамович, а для друзей просто Рома,- представился он.
- Щаранский Лев, а для друзей как удобно,- в свою очередь представился Щаранский, начав понимать, что фон Штык его втягивает во что-то.
- Хвоста не было?- полушепотом спросил Осиновский.
- Я уж и так закоулками пробирался поэтому так долго,- олигархи заговорщицки посмотрели друг на друга.
- Есть тут у нас еще один расиянин,- начал объяснять Осиновский гостям,- беженец, жертва режима, голодранец Бичваркин. У него чикисты сеть палаток по торговле контрабандными сотовыми трубками на родине отжали. Слышали про такого?
Щаранский отрицательно покачал головой.
- Значит вам повезло. Денег у него вообще нет, вот и норовит вечно на хвост сесть и нажраться на халяву. Вот мы и шифруемся от него последнее время. Ну давайте по второй!- Осиновский снова мастерски разлил бутылку водки ровно на четверых.
Все выпили. Осиновский довольно крякнул:
- Натуральная ингушская! Люблю вкус родины!
- Обвальный поставляет. Но ее здесь можно достать только из под полы,- начал объяснять Агдамович,- но Боря такой мастер!
Агдамович поцеловал Осиновского в лысину, оставив отпечаток губ, испачканных в свекольном салате, у него на темечке.
Щаранский с недоумением смотрел поочередно то на Осиновского, то на Агдамовича. Те же ничего не замечали, углубившись в поглощение закусок на столе.
- Простите, господа. Но я что-то не понимаю. А что сегодня происходило в суде?
Осиновский на миг перестал жевать и посмотрел на фон Штыка:
- Что, Отто, Натаныч разве не в теме?
Фон Штык отрицательно покачал головой.
- Хорошо,- кивнул головой Осиновский и разлил еще одну бутылку водки по стаканам,- сперва выпьем, а потом я расскажу.
С выпивкой затягивать не стали. Втянув хвост кильки в рот, Осиновский начал свой рассказ:
- Все думают, что мы собрались в этой мокрой дыре от хорошей жизни. Покупаем тут старые халупы или соккерные клубы от того что у нас денег девать некуда. Но это не так.
- Не люблю соккер,- икнул Агдамович,- я карты люблю: очко, свару, козла! О, давайте в козла сыграем.
- Вот, послушай что человек говорит,- ткнул в него пальцем Осиновский.
Тем временем Агдамович вытащил колоду карт и попытался начать раздавать их.
- Не сейчас, Рома,- начал останавливать его Осиновский,- у нас серьезный разговор с Левой. Давай лучше еще по одной накатим.
Агдамович пьяно кивнул головой.
- Сейчас он еще один, два стакана с нами накатит и отвалится,- шепотом пояснил Осиновский,- ну так вот, - продолжил он свой рассказ,- мы все здесь не от хорошей жизни. Мы все жертвы режима и кровавой гэбни вынуждены жить здесь. Я в прошлом держал общак, ну ты знаешь, не мне тебе объяснять, сколько я сделал для этой страны. Тьфу, бля! Для той,- он показал пальцем в сторону двери, этой страны. Ну ты понял?
Щаранский согласно кивнул и решил в дальнейшем банковать сам, не дожидаясь того, как у говоруна Осиновского в горле пересохнет.
- Рома, пока еще держит общак гэбни,- Рома согласно кивнул головой:
- Пока еще держу. Но все!- он отрицательно замотал головой,- они взяли мою семью в заложники! Их держут в гулаге!- Агдамович стал вытирать слезы, покатившиеся по небритым щекам.
- За семью Ромы, не чокаясь!- провозгласил тост Осиновский.
Все выпили, Осиновский отправил свой стакан в стену:
- Ууу! Кровавая гэбня! Не забудем! Не простим!
Не многочисленные посетители обернулись на звон разбитого стакана и посмотрели на Осиновского с явным осуждением:
- Чего уставились, суки!- разозлился Осиновский,- а ну пшли вон!
- Да успокойся ты, Боря,- начал утихомиривать его фон Штык,- давай дальше рассказывай.
Осиновский согласно кивнул головой и мирно сел.
- Так вот,- продолжил он спокойным тоном,- деньги у нас конечно есть. Но не те миллиарды, которые рисует Форбс. Это общак. Но мы ступили на тропу войны: «этот поезд в огне, и на нем на что больше жать, этот поезд в огне и нам некуда больше бежать»,- внезапно запел Осиновский.
Агдамович немного покачался над столом и с шумом уронил голову на тарелку с остатками салата.
Щаранский подумал, что этот вечер никогда не кончится. Однако торопится ему было некуда. Тем временем Осиновский вновь вернулся к действительности, разлил еще одну бутылку на троих, выпил свой стакан, занюхал кусочком хлеба и продолжил повествование:
- Короче это жалкое существование в этом убогом городишке нам уже изрядно надоело, и мы с Ромой решили приступить к борьбе с режимом. Тем более, что опыта подковерной борьбы, причем успешной,- он сделал ударение на последней фразе,- ни мне ни ему не занимать.
Осиновский разлил еще одну бутылку по трем стаканам. Но пить спешить не стал:
- Но не за свои же деньги бороться с кровавой гэбней? Ведь мы же не пальцем деланные, не лохи какие! Мы решили бороться с гэбней за ее же деньги. Вот и устроили этот процесс, чтоб не привлекая особого внимания чикистов, отжать у них и легализовать энную сумму.
- Грамотно все продумали!- восхитился Щаранский.
- А то!- воодушивлся похвалой Осиновский,- еврей еврею глаз не выклюет! Ну за нас, мужики!
Все трое опорожнили свои стаканы и на какое-то время над столом возникла тишина и мерное чавканье. Затем Осиновский вытер масляные руки о пиджак спящего Агдамовича:
- Это все присказка, Лева. Так сказать, чтоб ты был в курсе общих деталей. А теперь непосредственно к делу. Лева, ты нам нужен в нашей борьбе с кровавой гэбней. Мы в курсе твоей репутации пламенного бойца, борца, миротворца из ларца! Во, я уже стихами заговорил.
Щаранский положил вилку на стол и посмотрел по очередно на фон Штыка и Осиновского. Фон Штык пожал плечами. Осиновский похлопал его по плечу:
- Я знаю, что ты согласишься. После нашей неизбежной победы, тебя ждут замечательные перспективы! Хочешь Штокманское нефтяное месторождение?- внезапно спросил его Осиновский,- Бери! Оно твое!
Агдамович внезапно поднял голову:
- Штокманское месторождение мое!- и снова уронил ее на тарелку, но уже другой щекой. Килька выскользнула из под его головы и отправилась в полет, окончившийся в шикарной прическе дамы, сидевшей от них через два столика.
- У нас есть свое подполье в той этой стране, есть боевые отряды, но нет толкового координатора. А вот сейчас будут деньги. Дело за малым, Лева. Соглашайся!
Внезапно все трое обратили внимание на тень, крадущуюся за окнами.
- Ну все, мужики, считай вечер испорчен,- Осиновский в досаде бросил салфетку на пол,- давайте по последней и расходимся.
Не успел он разлить, как возле стола материализовался молодой человек бомжеватого вида в грязной, некогда жолтой майке с логотипом компании, торговавшей сотовыми телефонами:
- Смотрите кто пришел!- скривился Осиновский,- познакомьтесь господа: экс-король сотовых трубок Женя Бичваркин!
Бичваркин совершенно не обращал никакого внимания на присутствующих и стал собирать всю снедь себе на тарелку, половину отправляя прямиком себе в рот. Он слил все остатки из бутылок и стаканов, при этом незаметно стащил с соседнего столика початую бутылку вина и приступил к ужину. Зрелище было совсем не аппетитное.
Осиновский встал из-за стола первым:
- Что ж господа, делать нам здесь уже нечего. Пойдемте на улицу. Рома за все заплатит потом, как проснется. Сегодня он нас угощал.
Все трое вышли на улицу.