10.XI.1209 - 10.XI.2009. Ar es mortz? Trencavel totjorn viu?
II. Mort l’ an, et anc tan gran otratge
No vi hom, ni tan gran error
Mais far, ni tan gran estranhatge
De dieu et a nostre senhor,
Cum an fag li can renegat
Del fals linhatge de Pilat
Que l’an mort; e pus dieus mort pres
Per nos a salvar, semblans es
De lui, qu'es passatz al sieu pon
Per los sieus estorser laon.
III. Mil cavallier de gran linhatge
E mil dompnas de gran valor
Iran per la sua mort a ratge,
Mil borzes e mil servidor
Que totz foran gent heretat,
Si ‘lh visques, e ric et honrat:
Ar es mortz, ai dieus! quals dans es!
Guardatz quals etz ni quo us es pres,
Ni selhs qui l’an mort qui ni don,
Qu' eras no ns acuelh ni ns respon.
IV. A senhor tan fort deu salvatge
Esser, al gran et al menor,
Quan del sieu honrat senhoratge
Nos membrara e de l’ honor
Que ns fetz ct de la fezautat
Vas selhs qu'eron a mort jutjat :
Ar es mortz, ai dieus! quals dans es!
Caitieu, cum em tug a mal mes!
Vas qual part tenrem, ni ves on
Penrem port, tot lo cor m' en fon!
V. Ric cavallier, ric de linatge,
Ric per erguelh, ric per valor,
Ric per sen, ric per vassallatge,
Ric per dar e bon servidor,
Ric d'erguelh, ric d umilitat,
Ric de sen e ric de foldat,
Belhs e bos, complitz de totz bes,
Anc no fo nulhs hom que us valgues;
Perdut avem en vos la fon
Don tug veniam jauzion.
VI. Selh dieu рrес quе fetz trinitat
De se mezeis en deitat,
Qu’ el cel, on lo maior gaugz es,
Meta l’arma, e non li pes,
Et a totz selhs qui pregatz son
De son ben soccor' et aon.
VII. Belhs papaguais , anc tan vezat norm tenc amors, c’ar plus trobat no'm tenga e'l dan que ai pros del melhor senhor c’anc nasques aitan can clau mar en redon.
que m’an mort trachor. no sai don.
I. Каждый скорбит и оплакивает свою потерю,
Своё несчастье и своё горе,
Но я, увы! Я ношу в своём сердце
Столь великое негодование и столь великую скорбь,
Что никогда в жизни не перестану жалеть и оплакивать
Отважного виконта Безье, который мёртв,
Доблестного и куртуазного,
Весёлого, самого ловкого, доброго - лучшего рыцаря на свете.
II. Они убили его! И столь великой несправедливости,
Не видели сроду; никогда не свершалось столь великого злодеяния и столь великого преступления против нашего Господа Бога,
Что совершили эти отступники-псы
Из вероломного рода Пилата,
Которые убили его; и так как Господь принял смерть, чтобы спасти нас,
То подобен ему тот, что прошёл по собственному мосту ради спасения своих ближних.
III. Тысяча рыцарей высокого происхождения
И тысяча дам высокого достоинства
Уйдут из-за его смерти в забвение;
И тысяча горожан, и тысяча служителей,
Что все были бы богаты, могущественны и чтимы, будь он жив...
Но ныне он мёртв! О Боже! Какая потеря!
Смотрите, чтó мы есть - а вот чем мы станем, кто убил его и откуда они пришли, неизвестно -
Его больше нет здесь, чтобы принять нас и ответить нам.
IV. О! Господа, какой это будет печалью
Для больших и малых,
Когда он напомнит нам о своём честном господстве и о чести,
Которую он нам оказывал,
И о верности, которую он хранил
Тем, кто осудил его на смерть.
Теперь он мёртв. О Боже! Какой урон!
Несчастный! В какую беду мы все попали!
Куда мы повернём, где найдём пристанище? Моё сердце разбито.
V. Благородный рыцарь, высочайшего происхождения,
Одаренный гордостью, одарённый достоинством,
Одарённый разумом, одарённый доблестью,
Щедрый на дары, и добрый служитель,
Одарённый гордостью, одарённый скромностью,
Одарённый как разумом, так и весёлым сумасбродством,
Красивый и добродетельный,
Преисполненный всяческих достоинств,
Никогда не было человека, что мог бы с Вами сравниться;
В Вас мы потеряли источник,
От которого мы все уходили радостными.
VI. Я молю Господа, который являет себя
через Святую Троицу,
чтобы он на Небеса,
где царит величайшая радость,
не преминул принять его душу,
и чтобы тем, кто молит его о помощи,
он в изобилии даровал бы благ.
VII. Прекрасный Амарант, ни разу любовь
не держала меня в такой радости,
в какую печаль она меня повергает сейчас,
из-за потери господина, лучшего из тех, что когда-либо рождались в землях, окруженных морем, и умерщвлённого неизвестно откуда взявшимися предателями.
Один из плакатов участников манифестации в защиту окситанского языка в Каркассоне-2009 г., 24 октября.
МЕЖДУ ЛЕГЕНДОЙ И ЗАБВЕНИЕМ
Несчастный герой и символ цивилизации Paratge, Раймон-Рожер одновременно пребывает в легенде и в забвении. Тексты окситанских поэтов 19 века воспевают его деяния и подвиги. Школа фелибров в Безье возьмёт его имя.
Но если вы подниметесь в Ситэ, то его присутствие туманно. Легендарная дама Каркас царит в этих местах, и именно ей принадлежит право принимать миллионы туристов - с новой статуей над табличкой всемирного наследия ЮНЕСКО. Нет открыток, посвящённых Тренкавелю! Улица, меньше, чем улица Святого Людовика, тупичок имени его супруги, никаких напоминаний о его сыне. (…)
ВЕСЕННИЕ ПТИЦЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ
На протяжении 12 века Тренкавели играли на соперничестве двух своих сюзеренов: графов Тулузских и графов Барселонских (ставших королями Арагона). «Дипломатическое» присоединение Раймона VI Тулузского к крестовому походу назначило Раймона-Рожера врагом общества № 1. Его народ немедленно заплатил за это - резней в Безьере и взятием Каркассона.
Но поражения всего лишь временны! Если Пейре Арагонский прибыл тем летом 1209 г. попытаться выговорить мир, а не оказать настоящую помощь, как требовал его долг сюзерена, подкрепления наконец прибыли в эту субботу 24 октября 2009 г. Как и предвещал Клод Марти в 1968 : " Ciutat de Carcassona, Ciutat del comte Trencavèl, tornaràn tos aucèls que cantaràn coma lo vent, que cantaràn dins la lenga del cèrç. " (Город Каркассон, город графа Тренкавеля, вернутся твои птицы, которые запоют подобно ветру, которые запоют на языке ветра Серс.)
Оказать почести Тренкавелю - не означает ограничиться реваншем по отношению к другой эпохе, но заявить ясно и громко, что ход Крестового похода отсылает к вопросу всех времён и всех мест: упрямый поиск свободы против неограниченной власти. И каждый пусть выберет свой лагерь!
Алан Рош, президент ассоциации «Compagnons de Paratge»
