Душой моей луна потеряна на веки...
Не знаю зачем, но недавно Кто-то погасил луну… Той ночью она должна была быть полной, такая прекрасная серебряная слезинка на холодном чёрном небосводе. Я давно хотел провести всю ночь напролёт, любуясь этим чудом. Но я не увидел ничего, только тысячи маленьких звёздочек, острых, мутноватых - тысячи осколков льда там, где холодно, где не оставалось ничего… даже луны.
Кипа старых, никому не нужных газет. Открываю на первой попавшейся страничке, там объявления на все случаи жизни. Надо убить время, поэтому читаю… просто чтобы читать… Все всё продают, покупают, обменивают, ищут, находят.
Чай в стакане уже остыл. Сигаретный дым, режущий глаза; правый глаз немного слезится, но теперь я уж точно не поддамся, хватит: я чересчур много плакал, я очень устал плакать. Наверное, слёзы мои упадут внутри тела, горячим потоком на погибающую душу, раскаленной лавой на больное сердце. Пусть. Зато я точно знаю, что зеркала в этой маленькой комнатке не увидят моих слёз на щеке.
Возвращаюсь к газетам. Кажется, тут возможно даже продать душу дьяволу. Я бы не отказался, это бы спасло… быть может. Чай слишком крепок, наверное, этой ночью я спать не буду. Глаза бегают по строчкам, «продам», «куплю»… Дьявол!!! Надо перечитать, показалось. Нет, это так. Бог мой. Нет, шутка…
Я понимаю теперь, кот погасил мою луну. Мерзкое ощущение в теле, злоба, какое-то отчуждение. Не думал, что так может быть. «Продам бумажную любовь». Я выглянул в окно. Луны не было. Теперь она уже наверняка не появится. Кто-то её погасил, погасил лишь для того, чтоб не видеть прекрасного, променять на что угодно. Просто так; так легче.
Не могу думать, говорить, плакать или смеяться. Я тупо уставился на газетное объявление, перечитав ещё раз, плюнул, затушил сигарету. И если так, то ну её, эту луну несчастную, светит, дрянь, только мучает…
Кипа старых, никому не нужных газет. Открываю на первой попавшейся страничке, там объявления на все случаи жизни. Надо убить время, поэтому читаю… просто чтобы читать… Все всё продают, покупают, обменивают, ищут, находят.
Чай в стакане уже остыл. Сигаретный дым, режущий глаза; правый глаз немного слезится, но теперь я уж точно не поддамся, хватит: я чересчур много плакал, я очень устал плакать. Наверное, слёзы мои упадут внутри тела, горячим потоком на погибающую душу, раскаленной лавой на больное сердце. Пусть. Зато я точно знаю, что зеркала в этой маленькой комнатке не увидят моих слёз на щеке.
Возвращаюсь к газетам. Кажется, тут возможно даже продать душу дьяволу. Я бы не отказался, это бы спасло… быть может. Чай слишком крепок, наверное, этой ночью я спать не буду. Глаза бегают по строчкам, «продам», «куплю»… Дьявол!!! Надо перечитать, показалось. Нет, это так. Бог мой. Нет, шутка…
Я понимаю теперь, кот погасил мою луну. Мерзкое ощущение в теле, злоба, какое-то отчуждение. Не думал, что так может быть. «Продам бумажную любовь». Я выглянул в окно. Луны не было. Теперь она уже наверняка не появится. Кто-то её погасил, погасил лишь для того, чтоб не видеть прекрасного, променять на что угодно. Просто так; так легче.
Не могу думать, говорить, плакать или смеяться. Я тупо уставился на газетное объявление, перечитав ещё раз, плюнул, затушил сигарету. И если так, то ну её, эту луну несчастную, светит, дрянь, только мучает…