(no subject)
Джеймс К. Бакстер - главный новозеландский поэт 20 века. по крайней мере, мне хочется так думать) он прожил всего 46 лет, но успел многое, в частности, из атеиста стать англиканином, из англикакина - католиком, а потом уйти отовсюду с Библией под мышкой и поселиться среди маори.
наследие его широко и многообразно (есть даже стих, посвященный Е.Евтушенко). вот вам пока что два: один, мой любимый, был уже в фб. а второй - такая кунсткамерная диковина.
Вор и Самаритянин
Ты, друг мой, что с ворами сопричтен,
Та притча жестче, чем привыкли думать.
Мы вечно говорим: чужая чья-то
Рука вонзила нож - Господня злоба
Или ночной разбойник, Абадонна -
Нас ослепляет дым из кухни воровской.
Нам свойственно обманываться, но
Покуда не придет конец обману,
Где взять надежду, масло и вино?
Несу тебе я ветошь в утешенье.
Я - вор и тоже видел кровь рассвета.
А ночь твою и я стерпеть не смог.
Друг, потерявший свой костюм двубортный,
Не дèржащий тепла, когда Любовь,
Как звездопад, прольет бальзам тебе на раны
И втащит под харчевни теплый кров,
Как поступает вольный вор в законе?
Девицу лапает и всюду шарит в доме.
Копайся в ране, друг. Что значит боль,
Познай до дна. Ворам лишь боль учитель.
За светлый стол,
Здоров, в гостинице садясь,
Ты вспоминай ту боль, помалкивай, обедай,
Лишь крошку хлеба и глоток вина отведай.
Разведёнка.
О, я теперь - ценитель потолков!
Сейчас такой: неровный и квадратный,
Загон закрытый, с грубою лепниной
Могильный камень, будто навсегда.
Надеюсь, нет. Бывали потолки
С пятном, с окошком, над склоненным торсом
Мужским (бывали также без него).
Бывало, не бывало потолка,
А крыша, например, автомобиля
Простерлась. Правда, лучше кто-угодно,
Чем пика одиночества, которой
Уколы жгут и мучают меня.
Тот, первый, потолок был самый лучший -
На пристани коричневые балки,
И Время медлило, вода струилась тихо,
И Роберт был со мной.
наследие его широко и многообразно (есть даже стих, посвященный Е.Евтушенко). вот вам пока что два: один, мой любимый, был уже в фб. а второй - такая кунсткамерная диковина.
Вор и Самаритянин
Ты, друг мой, что с ворами сопричтен,
Та притча жестче, чем привыкли думать.
Мы вечно говорим: чужая чья-то
Рука вонзила нож - Господня злоба
Или ночной разбойник, Абадонна -
Нас ослепляет дым из кухни воровской.
Нам свойственно обманываться, но
Покуда не придет конец обману,
Где взять надежду, масло и вино?
Несу тебе я ветошь в утешенье.
Я - вор и тоже видел кровь рассвета.
А ночь твою и я стерпеть не смог.
Друг, потерявший свой костюм двубортный,
Не дèржащий тепла, когда Любовь,
Как звездопад, прольет бальзам тебе на раны
И втащит под харчевни теплый кров,
Как поступает вольный вор в законе?
Девицу лапает и всюду шарит в доме.
Копайся в ране, друг. Что значит боль,
Познай до дна. Ворам лишь боль учитель.
За светлый стол,
Здоров, в гостинице садясь,
Ты вспоминай ту боль, помалкивай, обедай,
Лишь крошку хлеба и глоток вина отведай.
Разведёнка.
О, я теперь - ценитель потолков!
Сейчас такой: неровный и квадратный,
Загон закрытый, с грубою лепниной
Могильный камень, будто навсегда.
Надеюсь, нет. Бывали потолки
С пятном, с окошком, над склоненным торсом
Мужским (бывали также без него).
Бывало, не бывало потолка,
А крыша, например, автомобиля
Простерлась. Правда, лучше кто-угодно,
Чем пика одиночества, которой
Уколы жгут и мучают меня.
Тот, первый, потолок был самый лучший -
На пристани коричневые балки,
И Время медлило, вода струилась тихо,
И Роберт был со мной.