Все мы будем их помнить. Хочу чтобы все прочитали.
82 года.
Это очень не малый срок.
Это огромное количество лет, которое нам молодым кажется фантастикой.
За последние 82 года случилось многое.
82 года было моему дедушке.
15ого числа этого месяца его не стало. Последние 4 месяца он не выходил из больниц. Его собирались выписывать и вдруг...
Смерть найдёт к чему прицепиться если вам 82 года. Виноваты-ли врачи или нет... бог им судья, я же желаю им доброго здравия.
Хорошо, что он не лежал годами, хорошо, что был в здравом рассудке и хотел жить. Хорошо, что дождался двух правнуков... одного, правда так и не увидел.
Вот он умер и никого не стало в моей семье из того поколения.
Вот он умер и я не проронил ни одной слезы, просто знаю, что он бы не хотел, но мне стало жутко стыдно.
Стыдно просто до ужаса. Стыдно, что не звонил ему неделями. Стыдно, что лишь один раз в жизни сорвался и просто приехал к нему без повода. Только один раз.
Я даже не удосужился толком дать ему послушать то, что написал для него. Я был так вечно занят... ничем...
А понял одну вещь, что последние несколько лет я многие вещи рассматривал с той точки зрения, мол, как бы дед отреагировал, чтобы он сказал в том или ином случае.
Один раз, мне в институте дали задание, которое освобождало меня от экзамена по истории. Найти ветерана и написать его мемуары.
Естественно я выбрал его. Спустя несколько лет мне позвонили и пригласили нас с ним на презентацию книги "От солдата до генерала". Там была та статья. Она называлась "Воспоминания юнги".
Я хочу, чтобы все знали, что его звали Иван Тихонович Лавренов и я им горжусь, что меня назвали в честь него и этим я тоже горжусь.
Лавренов
Иван
Тихонович
Воспоминания юнги
Я родился 14 ноября 1927 года в семье донского казака
Лавренова Тихона Никандровича на хуторе Комаров, Дубов-
ского района, Ростовской области. Русский, православный,
член КПРФ.
В 1929 году моя семья - отец, мать, старшие сёстры Тать-
яна, Александра, Маргарита, Паня и я переехали на постоян-
ное местожительство в город Ростов-на-Дону, где в 1942 году
я окончил семь классов средней школы.
В ноябре 1941 года фашисты ворвались в наш любимый
город. Снега ещё не было, но дул холодный, пронизывающий
ветер, а немцы были одеты не по-зимнему. Город замер. Люди
боялись лишний раз выйти на улицу. Мы, мальчишки, тоже
побаивались, но любопытство брало верх. Один немецкий
солдат из патруля подозвал меня и, тыча в меня пальцем,
спросил: «Юда?»
Я отвечал отрицательно. Тогда он снял с меня тёплую
шапку и напялил её себе на голову. Шапчонка была ему мала,
соскакивала с головы. Другие солдаты смеялись, показывали
на него пальцами, хлопали по спине, громко кричали.
Но шапку мне немец не отдал. Так я впервые встретился
лицом к лицу с фашистами - завоевателями.
277
Пробыли немцы в Ростове недолго, всего пять дней. Но за
это время не обошлось без неприятностей и в моей семье.
В первый день оккупации в доме появился Митька - один
из жильцов нашего дружного дома, призванный в Красную
армию ещё летом. Выяснилось потом, что он дезертировал.
Для того чтобы выслужиться перед фашистами, он решил до-
нести на коммунистов и красных командиров. Вот он-то и
привел немцев в наш дом.
Жила в нашем доме на втором этаже старая коммунистка,
член партии с 1907 года. Все звали её баба Васёна. Была она
женщина необыкновенной доброты и смелости. Митька-
поганец привёл к бабе Васёне немцев и кричал: «Где твой
партбилет?».
Еще он кричал, что в доме живёт партизан. А надо сказать,
что партизанами прозвали нашу семью. Мой отец был почёт-
ным Красным командиром, а меня соседи звали Ванька-
партизан.
Дочь бабы Васёны Лида незаметно выскользнула из квар-
тиры. Прибежав к нам, она предупредила, что сейчас здесь бу-
дут немцы.
Два окна нашей квартиры выходили на улицу, а жили мы
на первом этаже.
Отец быстро надел пальто, рванул створки окна, от чего
бумага, которой они были заклеены для сохранения тепла, по-
рвалась, и выскочил на улицу.
Через несколько минут в квартиру вошли офицер и два
солдата, их вёл Митька.
Офицер на чистом русском языке спросил об отце. Стар-
шая сестра Таня ответила, что отец ушёл на Дон. Офицер ос-
мотрел окно, увидел порванную бумагу, понял, что отец вылез
в окно, но ничего не сказал. Солдаты обыскали весь дом, но
ушли ни с чем. А через некоторое время во дворе раздались
выстрелы. Выждав несколько минут, - они для нас были
страшными, так как мы боялись за отца, Таня пошла во двор
посмотреть, а, вернувшись, сказала, что во дворе лежит уби-
тый Митька. Немцев поблизости не было. Кто «позаботился» о
Митьке-предателе, мы так и не знаем. Ходили слухи, что это
были наши партизаны, но баба Васёна и отец об этом никому
не говорили.
278
В июне 1942 года я поступил в речной техникум им. Седо-
ва и сразу же был направлен на практику в город Калач на
Среднем Дону. Сначала постигал флотскую науку на земсна-
ряде, а затем на буксирном пароходе «Чапаев».
В июле 1942 года шли кровопролитные бои под Вороне-
жем. Наш буксир подвозил к линии фронта баржи с оружием,
боеприпасами и продовольствием.
На подходе к станице Вешенской матросы заметили фа-
шистский самолёт-разведчик. Он долго кружил над баржами, а
затем сбросил листовки с предупреждением о том, что если
мы не прекратим движение, то буксир и баржу начнут бом-
бить. И действительно на другой день наш караван подвергся
атаке с воздуха, во время бомбёжки затонула баржа с воору-
жением.
Капитан парохода вызвал нас, трёх студентов, и приказал
покинуть буксир и пешком добираться до Сталинграда. Мы же
решили пробираться в Ростов.
На поезде доехали до города Сальска, а там узнали, что в
сторону Ростова поезда не ходят. Дальше надо было идти
пешком по дороге, по которой нескончаемой вереницей тяну-
лись беженцы и отступающие войска. Мы шли в другую сто-
рону. Заночевали на станции Целина в 30-ти километрах от
Сальска, а утром снова в дорогу.
Примерно в девять часов из-за стогов, в километре от до-
роги показались немецкие танки и пехота. Все бросились с до-
роги в степь, а мы втроём, женщина с двумя детьми и два
красноармейца укрылись в большой трубе под дорогой.
Вскоре нас обнаружили солдаты, которые собирали плен-
ных. Нам, подросткам и женщине с детьми приказали идти в
станицу Целина и там зарегистрироваться в комендатуре. Но
нам удалось убежать от фашистов, и мы пошли в Ростов по
уже занятой врагом территории.
Через несколько дней мы добрались до города, и здесь я
узнал, что вся моя семья эвакуировалась. Приютила меня баба
Васёна. А вскоре немцы начали угонять молодёжь в Герма-
нию. Чтобы избежать ареста, мне пришлось несколько недель
прятаться в подвале дома, а затем потихоньку выбираться из
города.
Я отправился на свою малую родину - на хутор Комаров
(это в 300 километрах от Ростова).
279
На десятый день я одолел это расстояние, нашёл семью,
но, к сожалению, не всю. В Цимлянске у переправы через Дон
при бомбёжке погибли моя мать и четырёхлетний племянник
Борис.
Хутор Комаров находился вдалеке от всех дорог и в 50 ки-
лометрах от железной дороги, поэтому немцы к нам наведыва-
лись не очень часто, а когда приезжали, все, кто помоложе,
прятались. Зимой, после победы в Сталинградской битве, в
хутор вошли войска Красной армии. Из эвакуации возвраща-
лись жители, а пригнали также знаменитые донские табуны
лошадей и стада, которые смогли эвакуировать и спасти во
время отступления наших войск.
В колхозе не хватало рабочих рук, и я стал работать та-
бунщиком. Но всё чаще я возвращался к своей детской мечте
стать капитаном корабля, и у меня постепенно созрело реше-
ние бежать к морю и устроиться юнгой на боевой корабль.
Отец к этому времени был занят своей новой семьёй, в кото-
рой, как я понимал, места для меня не было, и мой побег, на-
верное, не был для него неожиданным, он знал о моих планах.
Весной я добрался до станции Котельниково, дождался
воинского состава, на котором ехали моряки, и упросил их
взять меня с собой. Меня взяли воспитанником (было такое
звание в армии во время войны).
Мы приехали в Одессу на формирование, и я попал в от-
ряд бронекатеров «Большие охотники». Немецкая эскадра на-
ходилась в это время у румынских берегов. В задачу нашего
боевого морского отряда входила защита наших вод от враже-
ских подводных лодок и разведка для безопасного прохожде-
ния больших военных кораблей. Наш отряд бронекатеров так
и назывался охотники за подводными лодками. Служба мне
очень нравилась, правда, порой приходилось нелегко. Как и
все матросы, я подчинялся строгому воинскому распорядку и
выполнял всю работу, которую мне поручали. Команда отно-
силась ко мне очень хорошо. Я действительно чувствовал себя
в семье, воспитанником сразу многих добрых, порядочных и
умных людей, которые относились ко мне по-отечески. В это
время, несмотря на моё небольшое воинское звание юнга, я
ощущал себя настоящим моряком и защитником Отечества. И
я им был, так как постоянно участвовал в боевых выходах на-
шего отряда на защиту отвоёванной у фашистов территории.
Об этом мечтали многие мои сверстники. Но повезло мне.
К моему глубокому сожалению и разочарованию, в конце
1944 года стали более тщательно исполнять приказ об отчис-
лении воспитанников из рядов Красной Армии и Военно-
морского флота и направлении их в Суворовские и Нахимов-
ские училища.
Но учиться я не хотел (ведь я - боевой морской волк), я хо-
тел воевать и снова стал пробираться на запад, к линии фрон-
та. В городе Винницы обратился в военкомат с просьбой о за-
числении в армию, меня обнадёжили. В марте 1945 года в воз-
расте 17 лет я был призван в ряды Военно-морского флота.
Службу, вернее, курс молодого краснофлотца проходил в
Московском флотском экипаже, расположенном в Химках,
под Москвой.
На всю жизнь мне запомнился дождливый день 24 июня -
Парад Победы.
Мы - молодые матросы обеспечивали порядок в городе, а
затем прошли по Красной площади, приветствуя руководство
страны. Вечером, растянувшись большой цепью по берегу
Москвы-реки в районе Парка Культуры, салютовали из ракет-
ниц.
Мне было 17 лет, но в то время, участвуя в салюте Побе-
ды, я чувствовал, что в каждом залпе есть и моя частичка ду-
ши, моя мальчишеская битва с врагом.
В начале июля 1945 года я был направлен в город Ленин-
град и зачислен курсантом в школу радиометристов. Здесь я
теоретически постигал морскую науку и окончил школу с от-
личием.
Началось распределение матросов по флотам. Кто-то уе-
хал на Тихоокеанский, кто-то остался на Балтике, а я уехал в
Севастополь, на Черноморский флот.
Корабль, на котором мне посчастливилось служить, назы-
вался крейсер «Волга». Он был построен в Испании, а в пери-
од испанской гражданской войны, пришёл в 1936 году в Одес-
су с несколькими тысячами испанских детей на борту.
При переходе в Одессу «Хуану Элькану Себастьяну» (так
корабль назывался раньше) преградили путь два итальянских
эсминца. Командир корабля, не имея никакого вооружения на
281
борту, пошёл на таран. Удалось уйти, но форштевень (нос ко-
рабля) навсегда остался кривым.
С началом войны корабль был вооружён пушками, пуле-
мётами и принимал участие в боевых операциях. В 1942 году
из осаждённой Одессы он эвакуировал 25-ю Чапаевскую диви-
зию и тысячи беженцев. Затем в порту Поти стал до конца
войны базой для подводных лодок.
С 1946 года на этом корабле проходили штурманскую
практику курсанты военно-морских училищ. Поэтому с мая по
октябрь крейсер был в море, заходя в порты Батуми, Поти, Се-
вастополь, Одессу для пополнения запасов горючего, боепри-
пасов и продовольствия. В море постоянно отрабатывались
различные боевые ситуации, артиллерийские стрельбы. А од-
нажды пришлось стрелять по «щиту» (надводная цель) и по
«конусу» (воздушная цель), так как в районе Лазаревской суд-
но стали преследовать смерчи, которые удалось погасить
только точными выстрелами из орудий.
Каждый год весной и осенью проводились учения. Тогда
задействовались все силы Черноморского флота: корабли,
авиация, пограничники, морская пехота и другие службы. Эс-
кадра по боевой тревоге выходила в море, выстраиваясь в
кильватер или в строй уступа. Парад военных кораблей - это
незабываемое и внушительное зрелище: сначала шёл флагман
линкор «Севастополь», затем гвардейские крейсеры «Красный
Кавказ», «Красный Крым», «Молотов», эскадренные мино-
носцы, охотники, вспомогательные корабли. И мы, рядовые
матросы, знали, что есть сила, способная защитить нашу Ро-
дину от любого врага.
Отступая, фашисты оставили в море очень много якорных
мин. Ещё долго после войны тральщики обезвреживали их и
чистили море, делая плавание по нему безопасным. В 1947 го-
ду сигнальщики нашего корабля в районе Тендровской косы
обнаружили сорвавшуюся с якоря мину. Наш корабль шёл
прямо на мину.
Она была обезврежена выстрелами артиллеристов. И та-
ких случаев в послевоенные годы было много.
В 1948 году я был откомандирован для повышения квали-
фикации в Ленинград, вернувшись на свой корабль, стал ко-
мандиром РТС (радиотехнической службы). Почти восемь лет
282
моя жизнь была связана с военно-морской службой то в каче-
стве юнги, то в качестве матроса и младшего командира.
Я мечтал остаться служить на военном флоте, но обост-
рившаяся болезнь - астма, помешала мне продолжить службу.
Рядом с морем я начал задыхаться, морской воздух для моих
лёгких оказался слишком влажным.
В ноябре 1951 года я демобилизовался и уехал в Москву.
Декабрь 2003 года
В подготовке настоящих воспомина-
ний оказал помощь Евдокимов Иван Ва-
лентинович, студент 1-го курса аэрокос-
мического факультета Московского авиа-
ционного института (государственного
технического университета).
Это очень не малый срок.
Это огромное количество лет, которое нам молодым кажется фантастикой.
За последние 82 года случилось многое.
82 года было моему дедушке.
15ого числа этого месяца его не стало. Последние 4 месяца он не выходил из больниц. Его собирались выписывать и вдруг...
Смерть найдёт к чему прицепиться если вам 82 года. Виноваты-ли врачи или нет... бог им судья, я же желаю им доброго здравия.
Хорошо, что он не лежал годами, хорошо, что был в здравом рассудке и хотел жить. Хорошо, что дождался двух правнуков... одного, правда так и не увидел.
Вот он умер и никого не стало в моей семье из того поколения.
Вот он умер и я не проронил ни одной слезы, просто знаю, что он бы не хотел, но мне стало жутко стыдно.
Стыдно просто до ужаса. Стыдно, что не звонил ему неделями. Стыдно, что лишь один раз в жизни сорвался и просто приехал к нему без повода. Только один раз.
Я даже не удосужился толком дать ему послушать то, что написал для него. Я был так вечно занят... ничем...
А понял одну вещь, что последние несколько лет я многие вещи рассматривал с той точки зрения, мол, как бы дед отреагировал, чтобы он сказал в том или ином случае.
Один раз, мне в институте дали задание, которое освобождало меня от экзамена по истории. Найти ветерана и написать его мемуары.
Естественно я выбрал его. Спустя несколько лет мне позвонили и пригласили нас с ним на презентацию книги "От солдата до генерала". Там была та статья. Она называлась "Воспоминания юнги".
Я хочу, чтобы все знали, что его звали Иван Тихонович Лавренов и я им горжусь, что меня назвали в честь него и этим я тоже горжусь.
Лавренов
Иван
Тихонович
Воспоминания юнги
Я родился 14 ноября 1927 года в семье донского казака
Лавренова Тихона Никандровича на хуторе Комаров, Дубов-
ского района, Ростовской области. Русский, православный,
член КПРФ.
В 1929 году моя семья - отец, мать, старшие сёстры Тать-
яна, Александра, Маргарита, Паня и я переехали на постоян-
ное местожительство в город Ростов-на-Дону, где в 1942 году
я окончил семь классов средней школы.
В ноябре 1941 года фашисты ворвались в наш любимый
город. Снега ещё не было, но дул холодный, пронизывающий
ветер, а немцы были одеты не по-зимнему. Город замер. Люди
боялись лишний раз выйти на улицу. Мы, мальчишки, тоже
побаивались, но любопытство брало верх. Один немецкий
солдат из патруля подозвал меня и, тыча в меня пальцем,
спросил: «Юда?»
Я отвечал отрицательно. Тогда он снял с меня тёплую
шапку и напялил её себе на голову. Шапчонка была ему мала,
соскакивала с головы. Другие солдаты смеялись, показывали
на него пальцами, хлопали по спине, громко кричали.
Но шапку мне немец не отдал. Так я впервые встретился
лицом к лицу с фашистами - завоевателями.
277
Пробыли немцы в Ростове недолго, всего пять дней. Но за
это время не обошлось без неприятностей и в моей семье.
В первый день оккупации в доме появился Митька - один
из жильцов нашего дружного дома, призванный в Красную
армию ещё летом. Выяснилось потом, что он дезертировал.
Для того чтобы выслужиться перед фашистами, он решил до-
нести на коммунистов и красных командиров. Вот он-то и
привел немцев в наш дом.
Жила в нашем доме на втором этаже старая коммунистка,
член партии с 1907 года. Все звали её баба Васёна. Была она
женщина необыкновенной доброты и смелости. Митька-
поганец привёл к бабе Васёне немцев и кричал: «Где твой
партбилет?».
Еще он кричал, что в доме живёт партизан. А надо сказать,
что партизанами прозвали нашу семью. Мой отец был почёт-
ным Красным командиром, а меня соседи звали Ванька-
партизан.
Дочь бабы Васёны Лида незаметно выскользнула из квар-
тиры. Прибежав к нам, она предупредила, что сейчас здесь бу-
дут немцы.
Два окна нашей квартиры выходили на улицу, а жили мы
на первом этаже.
Отец быстро надел пальто, рванул створки окна, от чего
бумага, которой они были заклеены для сохранения тепла, по-
рвалась, и выскочил на улицу.
Через несколько минут в квартиру вошли офицер и два
солдата, их вёл Митька.
Офицер на чистом русском языке спросил об отце. Стар-
шая сестра Таня ответила, что отец ушёл на Дон. Офицер ос-
мотрел окно, увидел порванную бумагу, понял, что отец вылез
в окно, но ничего не сказал. Солдаты обыскали весь дом, но
ушли ни с чем. А через некоторое время во дворе раздались
выстрелы. Выждав несколько минут, - они для нас были
страшными, так как мы боялись за отца, Таня пошла во двор
посмотреть, а, вернувшись, сказала, что во дворе лежит уби-
тый Митька. Немцев поблизости не было. Кто «позаботился» о
Митьке-предателе, мы так и не знаем. Ходили слухи, что это
были наши партизаны, но баба Васёна и отец об этом никому
не говорили.
278
В июне 1942 года я поступил в речной техникум им. Седо-
ва и сразу же был направлен на практику в город Калач на
Среднем Дону. Сначала постигал флотскую науку на земсна-
ряде, а затем на буксирном пароходе «Чапаев».
В июле 1942 года шли кровопролитные бои под Вороне-
жем. Наш буксир подвозил к линии фронта баржи с оружием,
боеприпасами и продовольствием.
На подходе к станице Вешенской матросы заметили фа-
шистский самолёт-разведчик. Он долго кружил над баржами, а
затем сбросил листовки с предупреждением о том, что если
мы не прекратим движение, то буксир и баржу начнут бом-
бить. И действительно на другой день наш караван подвергся
атаке с воздуха, во время бомбёжки затонула баржа с воору-
жением.
Капитан парохода вызвал нас, трёх студентов, и приказал
покинуть буксир и пешком добираться до Сталинграда. Мы же
решили пробираться в Ростов.
На поезде доехали до города Сальска, а там узнали, что в
сторону Ростова поезда не ходят. Дальше надо было идти
пешком по дороге, по которой нескончаемой вереницей тяну-
лись беженцы и отступающие войска. Мы шли в другую сто-
рону. Заночевали на станции Целина в 30-ти километрах от
Сальска, а утром снова в дорогу.
Примерно в девять часов из-за стогов, в километре от до-
роги показались немецкие танки и пехота. Все бросились с до-
роги в степь, а мы втроём, женщина с двумя детьми и два
красноармейца укрылись в большой трубе под дорогой.
Вскоре нас обнаружили солдаты, которые собирали плен-
ных. Нам, подросткам и женщине с детьми приказали идти в
станицу Целина и там зарегистрироваться в комендатуре. Но
нам удалось убежать от фашистов, и мы пошли в Ростов по
уже занятой врагом территории.
Через несколько дней мы добрались до города, и здесь я
узнал, что вся моя семья эвакуировалась. Приютила меня баба
Васёна. А вскоре немцы начали угонять молодёжь в Герма-
нию. Чтобы избежать ареста, мне пришлось несколько недель
прятаться в подвале дома, а затем потихоньку выбираться из
города.
Я отправился на свою малую родину - на хутор Комаров
(это в 300 километрах от Ростова).
279
На десятый день я одолел это расстояние, нашёл семью,
но, к сожалению, не всю. В Цимлянске у переправы через Дон
при бомбёжке погибли моя мать и четырёхлетний племянник
Борис.
Хутор Комаров находился вдалеке от всех дорог и в 50 ки-
лометрах от железной дороги, поэтому немцы к нам наведыва-
лись не очень часто, а когда приезжали, все, кто помоложе,
прятались. Зимой, после победы в Сталинградской битве, в
хутор вошли войска Красной армии. Из эвакуации возвраща-
лись жители, а пригнали также знаменитые донские табуны
лошадей и стада, которые смогли эвакуировать и спасти во
время отступления наших войск.
В колхозе не хватало рабочих рук, и я стал работать та-
бунщиком. Но всё чаще я возвращался к своей детской мечте
стать капитаном корабля, и у меня постепенно созрело реше-
ние бежать к морю и устроиться юнгой на боевой корабль.
Отец к этому времени был занят своей новой семьёй, в кото-
рой, как я понимал, места для меня не было, и мой побег, на-
верное, не был для него неожиданным, он знал о моих планах.
Весной я добрался до станции Котельниково, дождался
воинского состава, на котором ехали моряки, и упросил их
взять меня с собой. Меня взяли воспитанником (было такое
звание в армии во время войны).
Мы приехали в Одессу на формирование, и я попал в от-
ряд бронекатеров «Большие охотники». Немецкая эскадра на-
ходилась в это время у румынских берегов. В задачу нашего
боевого морского отряда входила защита наших вод от враже-
ских подводных лодок и разведка для безопасного прохожде-
ния больших военных кораблей. Наш отряд бронекатеров так
и назывался охотники за подводными лодками. Служба мне
очень нравилась, правда, порой приходилось нелегко. Как и
все матросы, я подчинялся строгому воинскому распорядку и
выполнял всю работу, которую мне поручали. Команда отно-
силась ко мне очень хорошо. Я действительно чувствовал себя
в семье, воспитанником сразу многих добрых, порядочных и
умных людей, которые относились ко мне по-отечески. В это
время, несмотря на моё небольшое воинское звание юнга, я
ощущал себя настоящим моряком и защитником Отечества. И
я им был, так как постоянно участвовал в боевых выходах на-
шего отряда на защиту отвоёванной у фашистов территории.
Об этом мечтали многие мои сверстники. Но повезло мне.
К моему глубокому сожалению и разочарованию, в конце
1944 года стали более тщательно исполнять приказ об отчис-
лении воспитанников из рядов Красной Армии и Военно-
морского флота и направлении их в Суворовские и Нахимов-
ские училища.
Но учиться я не хотел (ведь я - боевой морской волк), я хо-
тел воевать и снова стал пробираться на запад, к линии фрон-
та. В городе Винницы обратился в военкомат с просьбой о за-
числении в армию, меня обнадёжили. В марте 1945 года в воз-
расте 17 лет я был призван в ряды Военно-морского флота.
Службу, вернее, курс молодого краснофлотца проходил в
Московском флотском экипаже, расположенном в Химках,
под Москвой.
На всю жизнь мне запомнился дождливый день 24 июня -
Парад Победы.
Мы - молодые матросы обеспечивали порядок в городе, а
затем прошли по Красной площади, приветствуя руководство
страны. Вечером, растянувшись большой цепью по берегу
Москвы-реки в районе Парка Культуры, салютовали из ракет-
ниц.
Мне было 17 лет, но в то время, участвуя в салюте Побе-
ды, я чувствовал, что в каждом залпе есть и моя частичка ду-
ши, моя мальчишеская битва с врагом.
В начале июля 1945 года я был направлен в город Ленин-
град и зачислен курсантом в школу радиометристов. Здесь я
теоретически постигал морскую науку и окончил школу с от-
личием.
Началось распределение матросов по флотам. Кто-то уе-
хал на Тихоокеанский, кто-то остался на Балтике, а я уехал в
Севастополь, на Черноморский флот.
Корабль, на котором мне посчастливилось служить, назы-
вался крейсер «Волга». Он был построен в Испании, а в пери-
од испанской гражданской войны, пришёл в 1936 году в Одес-
су с несколькими тысячами испанских детей на борту.
При переходе в Одессу «Хуану Элькану Себастьяну» (так
корабль назывался раньше) преградили путь два итальянских
эсминца. Командир корабля, не имея никакого вооружения на
281
борту, пошёл на таран. Удалось уйти, но форштевень (нос ко-
рабля) навсегда остался кривым.
С началом войны корабль был вооружён пушками, пуле-
мётами и принимал участие в боевых операциях. В 1942 году
из осаждённой Одессы он эвакуировал 25-ю Чапаевскую диви-
зию и тысячи беженцев. Затем в порту Поти стал до конца
войны базой для подводных лодок.
С 1946 года на этом корабле проходили штурманскую
практику курсанты военно-морских училищ. Поэтому с мая по
октябрь крейсер был в море, заходя в порты Батуми, Поти, Се-
вастополь, Одессу для пополнения запасов горючего, боепри-
пасов и продовольствия. В море постоянно отрабатывались
различные боевые ситуации, артиллерийские стрельбы. А од-
нажды пришлось стрелять по «щиту» (надводная цель) и по
«конусу» (воздушная цель), так как в районе Лазаревской суд-
но стали преследовать смерчи, которые удалось погасить
только точными выстрелами из орудий.
Каждый год весной и осенью проводились учения. Тогда
задействовались все силы Черноморского флота: корабли,
авиация, пограничники, морская пехота и другие службы. Эс-
кадра по боевой тревоге выходила в море, выстраиваясь в
кильватер или в строй уступа. Парад военных кораблей - это
незабываемое и внушительное зрелище: сначала шёл флагман
линкор «Севастополь», затем гвардейские крейсеры «Красный
Кавказ», «Красный Крым», «Молотов», эскадренные мино-
носцы, охотники, вспомогательные корабли. И мы, рядовые
матросы, знали, что есть сила, способная защитить нашу Ро-
дину от любого врага.
Отступая, фашисты оставили в море очень много якорных
мин. Ещё долго после войны тральщики обезвреживали их и
чистили море, делая плавание по нему безопасным. В 1947 го-
ду сигнальщики нашего корабля в районе Тендровской косы
обнаружили сорвавшуюся с якоря мину. Наш корабль шёл
прямо на мину.
Она была обезврежена выстрелами артиллеристов. И та-
ких случаев в послевоенные годы было много.
В 1948 году я был откомандирован для повышения квали-
фикации в Ленинград, вернувшись на свой корабль, стал ко-
мандиром РТС (радиотехнической службы). Почти восемь лет
282
моя жизнь была связана с военно-морской службой то в каче-
стве юнги, то в качестве матроса и младшего командира.
Я мечтал остаться служить на военном флоте, но обост-
рившаяся болезнь - астма, помешала мне продолжить службу.
Рядом с морем я начал задыхаться, морской воздух для моих
лёгких оказался слишком влажным.
В ноябре 1951 года я демобилизовался и уехал в Москву.
Декабрь 2003 года
В подготовке настоящих воспомина-
ний оказал помощь Евдокимов Иван Ва-
лентинович, студент 1-го курса аэрокос-
мического факультета Московского авиа-
ционного института (государственного
технического университета).