Стихи товарища Мозгового
"Светлое будущее"
Бурлящим потоком расплавленной стали,
Стремится река не жалея огня.
Спасётся кто-либо в реке той, едва ли,
Придёт и мой срок, заберёт и меня.
Свинцовые вина заплещут в бокалах,
Зловонные яства на стол подадут.
Танцовщицы ада, как свечки на скалах
То вспыхнут огнём, то во тьме пропадут.
Заблеют все разом хвалебные оды,
Скрипящие глотки и чёрные рты.
Со всей преисподней сойдутся уроды,
Принять новобранца в свои же ряды.
Согреют в смоле, заполняя всё смрадом
Сгораемой кожи из тысячи тел.
Останется только срастись кровью с адом
Гореть в нём навечно мой грешный удел.
Бездарнопафосно и кривоватно, но очень пророчески, однако. Григорий Фанерный из "Чапаева и Пустоты" был бы, пожалуй, адекватнее моменту.
ЗЫ Танатофилия в творчестве безвременно покинувшего нас акына, надо сказать, вообще зашкаливает.
Бурлящим потоком расплавленной стали,
Стремится река не жалея огня.
Спасётся кто-либо в реке той, едва ли,
Придёт и мой срок, заберёт и меня.
Свинцовые вина заплещут в бокалах,
Зловонные яства на стол подадут.
Танцовщицы ада, как свечки на скалах
То вспыхнут огнём, то во тьме пропадут.
Заблеют все разом хвалебные оды,
Скрипящие глотки и чёрные рты.
Со всей преисподней сойдутся уроды,
Принять новобранца в свои же ряды.
Согреют в смоле, заполняя всё смрадом
Сгораемой кожи из тысячи тел.
Останется только срастись кровью с адом
Гореть в нём навечно мой грешный удел.
Бездарнопафосно и кривоватно, но очень пророчески, однако. Григорий Фанерный из "Чапаева и Пустоты" был бы, пожалуй, адекватнее моменту.
ЗЫ Танатофилия в творчестве безвременно покинувшего нас акына, надо сказать, вообще зашкаливает.