840.
Стены тонкие. Тебя тошнит.
За окном моросит угрюмо.
Жить в соседстве, стеречь уют -
Это жизней двух наших юмор.
И от слабости, или от грусти
бледность лиц превычною стала
Просто ждать. И она отпустит.
Ждать, чтоб болезнь от тебя отстала.
****
Я один в толпе среди многих,
Злых, отъявленных и убогих.
Я - такой же, как все,
И едва ли вы лицо бы моё
В той толпе разгадали.
Но спускается ночь.
В преисподнии людно.
Свора лиц, незнакомых, приблудных..
Я один в той толпе этой ночью,
Злой, отъявленной, между прочим..
В свете круга, как бабочка билась.
То стонала, то тихо молилась.
И хотел бы помочь, но ногами
Сам увязнут в пучину печали.
Среди лиц этих серых и строгих
Я по горло. Душа на пороге
То кричала, то тихо молилась,
То взлетала к огням,
То над бездной кружилась.
Вырывалась, парила над людом,
Билась, билась.. Носилась повсюду..
Я её отпустил. Пусть резвиться на воле!
Я такой же, как все и не чувствую боли.
За окном моросит угрюмо.
Жить в соседстве, стеречь уют -
Это жизней двух наших юмор.
И от слабости, или от грусти
бледность лиц превычною стала
Просто ждать. И она отпустит.
Ждать, чтоб болезнь от тебя отстала.
****
Я один в толпе среди многих,
Злых, отъявленных и убогих.
Я - такой же, как все,
И едва ли вы лицо бы моё
В той толпе разгадали.
Но спускается ночь.
В преисподнии людно.
Свора лиц, незнакомых, приблудных..
Я один в той толпе этой ночью,
Злой, отъявленной, между прочим..
В свете круга, как бабочка билась.
То стонала, то тихо молилась.
И хотел бы помочь, но ногами
Сам увязнут в пучину печали.
Среди лиц этих серых и строгих
Я по горло. Душа на пороге
То кричала, то тихо молилась,
То взлетала к огням,
То над бездной кружилась.
Вырывалась, парила над людом,
Билась, билась.. Носилась повсюду..
Я её отпустил. Пусть резвиться на воле!
Я такой же, как все и не чувствую боли.