Юрий Вяземский «Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник»
Автор (это тот дядечка, который ведет передачу «Умники и умницы») обращается к евангельскому сюжету о последних днях Иисуса Христа. Очень любопытная книга, погружаешься в нее как в тесто, текст вязкий, на каком-то моменте думаешь: зачем так развозить сюжет? Потом понимаешь, что в этом есть какая-то пленительность и явный подтекст. Подтекст таков: как бы повели себя люди, если бы в числе их современников оказался Мессия? Вот представьте, появляется некий человек, уверяет, что Он - сын Божий, исцеляет, творит чудеса, пророчествует и вообще явно не вписывается в привычную картину миру. Мессия - это всегда где-то там, в будущем, в воображении, когда-нибудь потом мы станем светлыми, добрыми и хорошими. А здесь и сейчас другие законы жизни, чего греха таить, с волками жить - по - волчьи выть, не судите строго. Кстати, похожую попытку сделал Ф.М. Достоевский, задавшись вопросом: что случилось бы в современном ему мире, появись там Христос?
Получился князь Мышкин.
Но вернемся к «Баккуротам». Сюжет рассказывает о кануне предательства, когда еще все можно изменить, не допустить, повернуть в другую сторону. Действие разворачивается в трех плоскостях: среди учеников Христа, в его окружении; во властных структурах в лице Понтия Пилата и среди фарисеев. Христос уже в их жизни, Он никому покоя не дает, о Нем говорят, Его учение обсуждают. И вообще говорят, говорят, говорят, разглагольствуют, толкуют, учат, рассуждают, сплетничают, мужчины обсуждают женщин, женщины говорят о том как красив Иуда (да-да, тот самый) и как уродлив Филипп. И так далее. За этой говорильней начинаешь уставать и думать: скорей бы уже наступило оно, прозрение, откровение, когда же Он появится в кадре? Но когда Он появляется в кадре (а это случается 2 или 3 раза) нас ждет разочарование. Автор придерживается мнения, что фигуру Христа он имеет право описывать строго в рамках повествования в Библии и не приписывать ни одного своего толкования, то есть документально. Так и получается. Христос появляется на страницах, произносит слова, которые написаны в Библии и…нам опять ничего не понятно. Он с учениками идут по дороге, Христос сворачивает с пути, подходит к дереву и что-то говорит. «Что? Что Он говорит?» - спрашивают ученики. «Он проклял смоковницу»,- объясняет кто-то. И дальше опять толкования, обсуждения, предположения, недоумения, разговоры, разговоры, разговоры….Действительно, за что Мессия проклял дерево? И вообще, по ходу закрадываются, мягко говоря, не вполне привычные за две тысячи лет мысли об Иисусе Христе. Хочется спросить: «Кто это? Кто????»
Здесь я хочу сделать лирическое отступление от книги г-на Вяземского. Когда-то давным-давно, когда духовные запросы можно было удовлетворить только журналом «Наука и религия», там был цикл статей, но за давностью лет я автора не помню. Толковались некоторые эпизоды из Библии, в частности сюжет о смоковнице. Изложу вам по памяти, может быть кому-то будет интересно за что ее прокляли. Смоковница, как известно, это инжир, дерево которого дает плоды в августе-сентябре, но никак не в марте. Почему же Христос, заведомо зная об этом, «захотел взалкать от дерева того»? Потому что знал о приближающемся предательстве, и Ему нужен был ЗНАК, что чудес Он больше творить не сможет, значит, стал просто человеком, а, следовательно, час Голгофы приблизился вплотную. Смоковница в марте не дала плодов, чуда не произошло, Знак Он получил. Напомню, что это версия автора цикла статей о Евангелии.
Итак, вернемся к «Сладким весенним баккуротам». Разговоры, разговоры, разговоры…Постепенно начинаешь понимать, что это все просто люди, со своими слабостями, комплексами, страхами. В притчах, в учении Иисуса каждый слышит свое, преломляя через свой опыт, свое прошлое, свою боль. Иоанн (честно, меня впечатлила эта фигура в описании автора) по этому поводу говорит: «Что не понимаем - понятно. Что не слышим - не страшно. Пугает уверенность». Бесконечно рассуждающий о красоте Филипп от него слышит: «Неужели эти выдуманные теории тебе дороже той живой и прекрасной Тайны, рядом с которой ты живешь и которую даже не чувствуешь?» И это только Его ученики. Фарисеи тоже говорят. Они не глупы, но им трудно понять, что Мессия, описанный в древних текстах, уже здесь, уже пришел, от этого нельзя уже отмахнуться. «Мессию должен предварить Илия или Иеремия. Так учит Писание. Тебе ли напоминать об этом, - сурово возразил Иоиль.
- Вот он и предварил. И этого неузнанного Илию или непризнанного Иеремию люди приняли за сына Захарии и назвали Крестителем. Такое не допускаешь? - вкрадчиво спросил Ариэль.
Пристально вглядываясь в своего пожилого ученика, Иоиль сперва помолчал, а потом тряхнул головой и сказал:
- Да нет, Мессия должен быть из рода царя Давида. А этот - сын какого-то плотника...
- Плотника звали Иосиф, и он, представь себе, из рода Давидова.
- Не может быть!
- Может. Я проверил и установил.
- Не может... Не может Мессия родиться в Назарете, - еще раз тряхнул головой Иоиль.
- Согласен. Не может, - покорно ответил Ариэль. - Но Иисус не в Назарете родился, а в Вифлееме... Я это тоже недавно узнал, но не успел тебе доложить.
- Хорошо, из рода Давида, из Вифлеема, о чем я только сейчас узнаю... Но послушай: не может истинный Мессия прийти к нам из Галилеи, из этой дыры...
- Может и должен, - так мягко и осторожно перебил его Ариэль, словно чутко пришел на помощь. - Согласно новейшим фарисейским учениям, которые опираются на самое начало девятой главы пророка Исайи, именно в Галилее, на берегу озера, Мессия должен избрать себе первоначальную резиденцию. В «городе на горе». А теперь смотри: Назарет, в котором он долго жил и ожидал своего часа, на горе находится. И два года назад Иисус переселился в Капернаум, который тоже на горе и на самом берегу Тивериадского озера.
- Да нет, нет, - упрямо твердил Иоиль и в полной растерянности смотрел на Ариэля. И вдруг с внезапной тоской в голосе спросил почти шепотом: - Неужто настоящий Мессия? Ты в этом уверен?"
Много разговоров и у Понтия Пилата, у которого и так головная боль по многим причинам, а тут еще и это…В общем, люди как люди, все ушло в слова. Волшебство этой книги, пожалуй, в том, что автору удалось создать атмосферу присутствия при развертывании событий. Иногда до жутковатого ощущения что ты - свидетель всего происходящего. Отступает каноническое, хрестоматийное понимание этого сюжета. На смену обстановки академической библиотеки, где читатель спустя две тысячи лет изучает историю Сына Божьего приходит калейдоскоп живой жизни, люди, встречи, разговоры, их переживания, попытки понять другого человека за его словами и переживаниями. Что-то в этой книге заставляет думать о ней, снова и снова возвращаться мыслями в сюжет не столько рассуждениями и логикой, сколько чувствами.
По замыслу автора это - первая из семи книг, каждая из которых описывает один день Страстной недели. Откровенно скажу, с интересом прочла бы их.