8. Объяснение, понимание, интерпретация как герменевтические принципы постижения истории, их роль и
8. Объяснение, понимание, интерпретация как герменевтические принципы постижения истории, их роль и место в социально-гуманитарном познании.
Важнейшая заслуга Гадамера - всесторонняя и глу¬бокая разработка ключевой для герменевтики категории по¬нимания. Понимание для него - способ существования познающего, действующего и оценивающего человека. Понимание - это не столько познание, сколько универ¬сальный способ освоения мира («опыт»), оно неотделимо от самопонимания интерпретатора, есть процесс поиска смысла («сути дела») и невозможно без предпонимания. Оно - предпосылка связи с миром, беспредпосылочное мышление - фикция. Поэтому понять нечто можно лишь благодаря заранее имеющимся относительно него предпо¬ложениям, а не когда оно предстоит нам как что-то абсо¬лютно загадочное. Тем самым предметом понимания явля¬ется не смысл, вложенный в текст автором, а то предмет¬ное содержание («суть дела»), с осмыслением которого свя¬зан данный текст.
Гадамер утверждает, что, во-первых, понимание все¬гда является истолковывающим, а истолкование - пони¬мающим. Во-вторых, понимание возможно лишь в каче¬стве «применения» - соотнесения содержания текста с культурным мыслительным опытом современности. Ин¬терпретация текста, таким образом, состоит не в воссоз¬дании первичного (авторского) смысла текста, а в созда¬нии смысла заново. Тем самым понимание может выхо¬дить за пределы субъективного замысла автора, более того, оно всегда и неизбежно выходит за эти рамки.
Важное значение в социальном познании имеет проце¬дура понимания - это существенная характеристика этой формы познания. Обыденность понимания, иллюзия лег¬кой, почти автоматической его достижимости долгое вре¬мя затемняли его сложность и комплексный характер.
Часто обходятся без определения этого понятия или ог¬раничиваются указанием на то, что оно является основным для герменевтики. Последняя чаще всего представляется как теория и практика истолкования текстов - от текста какого-либо литературного и другого источника до всемир¬ной истории как текста. В этом смысле понятие текста универсально: оно охватывает как общественные результа-ты духовной деятельности человека, так и переработку, рас¬предмечивание исторической действительности человечес¬кого бытия в виде определенной социальной информации.
Прежде всего следует иметь в виду, что процедуру пони¬мания не следует квалифицировать как чисто иррациональ¬ный акт, «эмфатическое постижение - вживание». Ирра¬циональный момент здесь хотя и присутствует, но ни в коем случае не является основным, а тем более исчерпываю¬щим суть дела. Но нельзя принижать значение этого мо мента, а тем более полностью отвергать его присутствие в герменевтических рассуждениях. Последние тесно связа¬ны с внерациональным, немыслимы без него - и это важ¬ная особенность указанных рассуждений. Понимание нельзя смешивать с тем, что называют озарением, инсай-тод% интуицией, хотя все это есть в процессе понимания Процесс понимания органически связан с процессом познания человеком окружающего мира, однако не сво¬дится целиком и полностью только к познавательной дея¬тельности. Проблематика понимания не может вытеснить вопросы теории познания, а должна анализироваться на основе диалектики единства познания и предметно-прак-тической деятельности в широком социокультурном кон¬тексте. Наряду с описанием, объяснением, истолковани¬ем и интерпретацией, понимание относится к основным процедурам функционирования научного знания. Много-численные подходы к исследованию понимания показыва¬ют, что процесс этот обладает своей спецификой, отличав ющей его от других интеллектуальных процессов и гносео¬логических операций.
Поэтому понимание не следует отождествлять с позна¬нием («понять - значит выразить в логике понятий») или смешивать с процедурой объяснения, хотя они и связаны между собой. Однако чаще всего процесс понимания свя¬зывается с осмыслением, т. е. выявлением того, что имеет для человека какой-либо смысл. Вот почему следует согла¬ситься с выводом о том, что «понимание как реальное дви-жение в смыслах, практическое владение этими смыслами сопровождает всякую конструктивную познавательную де¬ятельность»1, есть ее необходимый момент.
Причем понимание может выступать в двух ракурсах: как приобщение к смыслам человеческой деятельности и как смыслообразование. Понимание как раз и связано с по¬гружением в «мир смыслов» другого человека, постижени¬ем и истолкованием его мыслей и переживаний. Понима¬ние- это поиск смысла: понять можно только то, что имеет смысл. Этот процесс происходит в условиях общения. Понимание не отделено от самопонимания и происходит в
стихии языка.
Представитель современной французской герменевти¬ки Поль Рикёр считает, что понимание никогда не отрывается от познания, а просто представляет собой «этап в работе по присвоению смысла. Этап между абстрактной рефлексией и конкретной рефлексией..., это выявление мышлением смысла, скрытого в символе»1. При этом философ исходит из того, что: а) герменевтика - это пос¬ледовательное осуществление интерпретаций; б) суть гер¬меневтики - многообразие интерпретаций (вплоть до их конфликта - что очень хорошо); в) понимание - искус¬ство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринимаемых другим сознанием через их внешние выражения; г) один и тот же текст имеет несколь¬ко смыслов и эти смыслы наслаиваются друг на друга.
Таким образом, понимание и есть постижение смысла того или иного явления, его места в мире, его функций в системе целого. Оно помогает раскрыть бесконечные смьк> ловые глубины бытия. Понимание не сводится к объясне¬нию (т. е. подведению изучаемого явления под закон и причину), так как в социальном познании невозможно от¬влечься от конкретных личностей, их деятельности, от их мыслей и чувств, целей и желаний. Вместе с тем понима¬ние нельзя противопоставлять объяснению, а тем более отрывать друг от друга эти две исследовательские процеду¬ры, которые дополняют друг друга и действуют в любой области человеческого познания.
Говоря о соотношении объяснения и понимания (ин¬терпретации), Вригт считает, что различие между ними «лучше проводить». Это различие он видит в следующем: «Результатом интерпретации является ответ на вопрос "Что это такое?" И только тогда, когда мы задаем вопрос, поче¬му произошла демонстрация или каковы были "причины" революции, мы в более узком и строгом смысле пытаемся объяснить происходящие события. Кроме того, эти две процедуры, по-видимому, взаимосвязаны и особым обра¬зом опираются друг на друга... Объяснение на одном уровне часто подготавливает почву для интерпретации фактов на более высоком уровне»1. Однако в социальном познании предпочтение отдается понимающим методикам, обуслов¬ленных прежде всего спецификой его предмета.
Важнейшая заслуга Гадамера - всесторонняя и глу¬бокая разработка ключевой для герменевтики категории по¬нимания. Понимание для него - способ существования познающего, действующего и оценивающего человека. Понимание - это не столько познание, сколько универ¬сальный способ освоения мира («опыт»), оно неотделимо от самопонимания интерпретатора, есть процесс поиска смысла («сути дела») и невозможно без предпонимания. Оно - предпосылка связи с миром, беспредпосылочное мышление - фикция. Поэтому понять нечто можно лишь благодаря заранее имеющимся относительно него предпо¬ложениям, а не когда оно предстоит нам как что-то абсо¬лютно загадочное. Тем самым предметом понимания явля¬ется не смысл, вложенный в текст автором, а то предмет¬ное содержание («суть дела»), с осмыслением которого свя¬зан данный текст.
Гадамер утверждает, что, во-первых, понимание все¬гда является истолковывающим, а истолкование - пони¬мающим. Во-вторых, понимание возможно лишь в каче¬стве «применения» - соотнесения содержания текста с культурным мыслительным опытом современности. Ин¬терпретация текста, таким образом, состоит не в воссоз¬дании первичного (авторского) смысла текста, а в созда¬нии смысла заново. Тем самым понимание может выхо¬дить за пределы субъективного замысла автора, более того, оно всегда и неизбежно выходит за эти рамки.
Важное значение в социальном познании имеет проце¬дура понимания - это существенная характеристика этой формы познания. Обыденность понимания, иллюзия лег¬кой, почти автоматической его достижимости долгое вре¬мя затемняли его сложность и комплексный характер.
Часто обходятся без определения этого понятия или ог¬раничиваются указанием на то, что оно является основным для герменевтики. Последняя чаще всего представляется как теория и практика истолкования текстов - от текста какого-либо литературного и другого источника до всемир¬ной истории как текста. В этом смысле понятие текста универсально: оно охватывает как общественные результа-ты духовной деятельности человека, так и переработку, рас¬предмечивание исторической действительности человечес¬кого бытия в виде определенной социальной информации.
Прежде всего следует иметь в виду, что процедуру пони¬мания не следует квалифицировать как чисто иррациональ¬ный акт, «эмфатическое постижение - вживание». Ирра¬циональный момент здесь хотя и присутствует, но ни в коем случае не является основным, а тем более исчерпываю¬щим суть дела. Но нельзя принижать значение этого мо мента, а тем более полностью отвергать его присутствие в герменевтических рассуждениях. Последние тесно связа¬ны с внерациональным, немыслимы без него - и это важ¬ная особенность указанных рассуждений. Понимание нельзя смешивать с тем, что называют озарением, инсай-тод% интуицией, хотя все это есть в процессе понимания Процесс понимания органически связан с процессом познания человеком окружающего мира, однако не сво¬дится целиком и полностью только к познавательной дея¬тельности. Проблематика понимания не может вытеснить вопросы теории познания, а должна анализироваться на основе диалектики единства познания и предметно-прак-тической деятельности в широком социокультурном кон¬тексте. Наряду с описанием, объяснением, истолковани¬ем и интерпретацией, понимание относится к основным процедурам функционирования научного знания. Много-численные подходы к исследованию понимания показыва¬ют, что процесс этот обладает своей спецификой, отличав ющей его от других интеллектуальных процессов и гносео¬логических операций.
Поэтому понимание не следует отождествлять с позна¬нием («понять - значит выразить в логике понятий») или смешивать с процедурой объяснения, хотя они и связаны между собой. Однако чаще всего процесс понимания свя¬зывается с осмыслением, т. е. выявлением того, что имеет для человека какой-либо смысл. Вот почему следует согла¬ситься с выводом о том, что «понимание как реальное дви-жение в смыслах, практическое владение этими смыслами сопровождает всякую конструктивную познавательную де¬ятельность»1, есть ее необходимый момент.
Причем понимание может выступать в двух ракурсах: как приобщение к смыслам человеческой деятельности и как смыслообразование. Понимание как раз и связано с по¬гружением в «мир смыслов» другого человека, постижени¬ем и истолкованием его мыслей и переживаний. Понима¬ние- это поиск смысла: понять можно только то, что имеет смысл. Этот процесс происходит в условиях общения. Понимание не отделено от самопонимания и происходит в
стихии языка.
Представитель современной французской герменевти¬ки Поль Рикёр считает, что понимание никогда не отрывается от познания, а просто представляет собой «этап в работе по присвоению смысла. Этап между абстрактной рефлексией и конкретной рефлексией..., это выявление мышлением смысла, скрытого в символе»1. При этом философ исходит из того, что: а) герменевтика - это пос¬ледовательное осуществление интерпретаций; б) суть гер¬меневтики - многообразие интерпретаций (вплоть до их конфликта - что очень хорошо); в) понимание - искус¬ство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринимаемых другим сознанием через их внешние выражения; г) один и тот же текст имеет несколь¬ко смыслов и эти смыслы наслаиваются друг на друга.
Таким образом, понимание и есть постижение смысла того или иного явления, его места в мире, его функций в системе целого. Оно помогает раскрыть бесконечные смьк> ловые глубины бытия. Понимание не сводится к объясне¬нию (т. е. подведению изучаемого явления под закон и причину), так как в социальном познании невозможно от¬влечься от конкретных личностей, их деятельности, от их мыслей и чувств, целей и желаний. Вместе с тем понима¬ние нельзя противопоставлять объяснению, а тем более отрывать друг от друга эти две исследовательские процеду¬ры, которые дополняют друг друга и действуют в любой области человеческого познания.
Говоря о соотношении объяснения и понимания (ин¬терпретации), Вригт считает, что различие между ними «лучше проводить». Это различие он видит в следующем: «Результатом интерпретации является ответ на вопрос "Что это такое?" И только тогда, когда мы задаем вопрос, поче¬му произошла демонстрация или каковы были "причины" революции, мы в более узком и строгом смысле пытаемся объяснить происходящие события. Кроме того, эти две процедуры, по-видимому, взаимосвязаны и особым обра¬зом опираются друг на друга... Объяснение на одном уровне часто подготавливает почву для интерпретации фактов на более высоком уровне»1. Однако в социальном познании предпочтение отдается понимающим методикам, обуслов¬ленных прежде всего спецификой его предмета.