© О.В. Бермант-Полякова, 2017
Поэт Евгений Евтушенко скончался 1 апреля в США в возрасте 84 лет.
Это информация, которая может быть истинной или ложной (поэт или умер или жив). Информация может быть представлена в виде ИЛИ... ИЛИ... (нельзя быть умершим и живым одновременно).
Как кроме правды и лжи бывает ещё и кривда, так и информация помимо истинной и ложной бывает ещё искажённой (например, утверждение, что поэт был убит врачами в больнице) и неполной (например, утверждение, что поэт не выходит на связь со своей семьёй по телефону). Полная информация (за сутки до этого был госпитализирован в реанимацию, преклонный возраст) создают другой контекст для информации "не выходит на связь", чем, к примеру (за сутки до этого поехал с друзьями на дачу, не взял с собой зарядку для телефона).
Неполная информация требует знания контекста, контекст появляется только после дополнительных фактов, дополнительные факты появляются только после уточняющих вопросов. Задавать уточняющие вопросы - это умение, ему можно научиться.
Думающие люди информацию не поглощают, а осмысляют. Смыслов всегда больше одного и они представлены в виде И... И.... Чтобы наглядно это показать, я процитирую высказывания двух писателей в день смерти поэта: Эдуарда Лимонова и Дмитрия Галковского.
Поэт Евгений Евтушенко:
Писатель о поэте:
"Ясно уже что Евтушенко умер. Умер в Америке, потому что такой чел как он и должен был умереть в Америке. Он ведь вульгарен и Америка вульгарна.
Умер в день дурака, это перст судьбы.
Человек-символ, журнальный поэт, слезливый приспособленец, флюгер и user.
Выразил желание быть похороненным на Малой Родине, - в посёлке Переделкино, где ленивые совписы жили свой век в тени властных жён.Где зелёные заборы и труха сыплется из обитателей.
Самая жизнеспособная модель приспособленца из всей братии приспособленев из группы "молодёжи" : Вознесенский, Рождественский, Ахмадулина. ОкуджЯва, он и прожил дольше всех.
Демагоги и духовные отцы нынешней буржуазии, они безоговорочно нравились Западу.
Правды не спрячешь, - умер всё-таки в день дурака".
Отсюда Писатель о поэте:
"Евтушенко был поэтом. Он умел писать стихи, причем речь не идет о простой версификации. У него есть много удачных стихотворений.
Вот собственно и всё. В данном случае это определяющая информация, позволяющая верно судить о человеке.
То, что о Евтушенко говорили последние 50 лет, это, большей частью, болтовня озлобленных советских мещан, адресованная не ему лично, а вообще поэту как типу личности. Мол, много о себе человек понимает, говорит об непонятном, нервный, носит нашейные банты и ювелирные изделия, четыре жены и пять детей, пьёт, курит, дебоширит, а также социально слабый.
Всё это и есть профессиональные признаки поэта, присущие ему имманентно, как члену сословия. Поэт впечатлительный внушаемый человек, поглощённый собственными переживаниями, поэтические творчество основано на импровизации и просто-таки требует «рассеянного образа жизни».
К этим видовым свойствам поэта можно добавить личные качества Евтушенко-человека. Евтушенко был весёлым и позитивным, добрым и совестливым. Для его рода деятельности он отличался поразительным трудолюбием, любил и уважал отечественную культуру. Он прекрасно читал стихи (особенно свои) и мог держать в напряжении большой зал и час и два. ...
Очень легко обвинять Евтушенко в сервильности или измене своим идеалам, но этот человек прошёл через несколько эпох, а перепад давлений например между 40-ми и 60-ми был таков, что людей разрывало напополам, как глубоководных рыб, вытащенных на поверхность.
В этническом отношении Евтушенко типичный новиоп, но в смысле культуры новиопство это умозрительное упрощение. Если разобраться, в новиопах всегда существует русская культурная основа, соседствующая с тем или иным инородным «замедлителем».
Этим замедлителем у Евтушенко было не еврейство или украинство, а немецкое происхождение. Его настоящая фамилия - Гангнус. Это не просто немец, а немец, детство и отрочество которого прошло в германофобской стране и германофобском мире.
Внешне Евтушенко - хрестоматийный немец.
Немецкая кровь делает более ясными многие поступки Евтушенко, да и его внешний облик: манеру шутить, держаться, даже мимику и жесты.
И кстати внуку Рудольфа Вильгельмовича Гангнуса было бы вполне естественно вспомнить свои европейские корни и уехать на пмж в Германию. Как раз из патриотических соображений. Германская «алия» была тогда на подъеме.
Но почему-то отъезд Евтушенко (я хорошо помню то время) вызвал неимоверное озлобление. Думаю, как раз потому, что по своему типу поведения, по своим словам и поступкам Евтушенко всегда был простодушным российским немцем - мальчиком для битья у русских задир.
Это заставляет иначе посмотреть и на его «клоунские наряды». Действительно 75-летний Окуджава, Астафьев или Солженицын смотрелись бы в нарядах Евтушенко сбрендившими мещанами. Но Евтушенко не мещанин, а европейский поэт. Стиль его одежды узнаваем на Западе, там так одевается часть интеллектуальной богемы. И весь стиль жизни Евтушенко всегда был абсолютно западным, «петербургским». Он был и остался русским немцам, несмотря на всю советско-азиатскую пургу, которая мела вокруг него 60 лет. Голос крови и зов предков.
Вот это, думаю, главное, что бесило добрых «соотечественников».
Русский поэт Евгений Евтушенко на обложке американского журнала "Лайф"."
Перепечатывается в сокращении, текст полностью
здесь Смысл не может быть истинным или ложным. Смысл может быть только рядоположным с другими смыслами, и умение располагать разные смыслы рядом друг с другом (по сходству, по противоположности, по контрапункту к неглавной идее и многое другое) это умение, которое называется гуманитарным знанием.
Иногда обстоятельства в жизни складываются так, что ему не удаётся этим умением овладеть.
Тогда необходимость осмыслять отношения, свою жизнь и свои выборы в этой жизни придавливает тяжёлой плитой. Ведь смыслы всегда многозначны. Читай, неоднозначны.
Что говорит об этом психология?
Психология на это скромно замечает, что у людей есть механизм психологической защиты, которые позволяет отрицать многозначность мира вокруг нас. Можно или идеализировать кого-то (отрицая тем самым его негативные стороны), или обесценивать кого-то (отрицая тем самым его положительные стороны).
А можно без психологических защит, быть способным быть в неопределённости.Это переход на качественно иной уровень взаимодействия с миром. Не всем удаётся этим умением... ну, вы поняли.
© Евгений Евтушенко, 1959
АРМИЯ
В палате выключили радио,
и кто-то гладил мне вихор..
В зиминском госпитале раненым
давал концерт наш детский хор.
Уже начать нам знаки делали.
Двумя рядами у стены
стояли мальчики и девочки
перед героями войны.
Они,
родные,
некрасивые,
с большими впадинами глаз,
и сами жалкие,
несильные,
смотрели с жалостью на нас.
В тылу измученные битвами,
худы,
заморены,
бледны,
в своих пальтишках драных
были мы
для них героями войны.
О, взгляды долгие, подробные!
О, сострадание сестер!
Но вот:
«Вставай, страна огромная!» -
запел, запел наш детский хор.
А вот запел хохол из Винницы.
Халат был в пятнах киселя,
и войлок сквозь клеенку выбился
на черном ложе костыля.
Запел бурят на подоконнике,
запел сапер из Костромы.
Солдаты пели, словно школьники,
и, как солдаты, пели мы.
Все пели праведно и доблестно
и няня в стареньком платке,
и в сапогах кирзовых докторша,
забывши градусник в руке.
Разрывы слышались нам дальние,
и было свято и светло.
Вот это все и было -
Армия.
Все это Родину спасло.
Поэт умер 1 апреля 2017 года во сне от остановки сердца в медицинском центре Хиллкрест в Талсе, штат Оклахома, США.
© Евгений Евтушенко
Американский соловей
В стране перлона и дакрона
и ставших фетишем наук
я вдруг услышал кровный-кровный
неповторимо чистый звук.
Для ветки птица - не нагрузка,
и на одной из тех ветвей
сидел и пел он, словно русский,
американский соловей.
Он пел печально и счастливо,
и кто-то, буйствуя, исторг
ему в ответ сирени взрывы -
земли проснувшийся восторг.
То было в Гарварде весеннем.
В нем все летело кверху дном,
в смеющемся и карусельном,
послеэкзаменно хмельном.
Студенты пели и кутили,
и все, казалось, до основ
смешалось в радужном коктейле
из птиц, студентов и цветов.
Гремел он гордо, непреложно,
тот соловей, такой родной,
над полуправдою и ложью,
над суетливой говорней,
над всеми черными делами,
над миллионами анкет
и над акульими телами
готовых к действию ракет.
А где-то, в глубине российской,
такой же маленький пострел,
свой клювик празднично раскрывший,
его братишка русский пел.
В Тамбове, Гарварде, Майами
на радость сел и городов
под наливными соловьями
сгибались ветви всех садов.
Хлестала музыка, как вьюга,
с материка на материк.
Все соловьи поймут друг друга-
у них везде один язык.
Поют все тоньше, все нежнее
в единстве трепетном своем...
А мы-то, люди, неужели
друг друга так и не поймем?