m_d_n
in
rabota_psy
hy+ e-
Мария Сибилла родилась 2 апреля 1647. Она была дочерью известного швейцарского гравера, Маттеуса Мериана, но ее отец умер совсем рано, хоть и успев прославиться и оставить после себя гору крутых гравюр, по большей части - с картами городов. А вот на то что Мария Сибилла определенно талантлива и до какой-то невероятной степени внимательна, настырна и усидчива, обратил внимание ее отчим, художник Якоб Марелл, и стал давать ей уроки рисования.
И вот что у нее стало получаться:
У матери Марии была небольшая шелковая фабрика, там она и начала свои исследования - изучала жизненный цикл и метаморфозы шелкопрядов, собирала всех возможных гусениц в окрестностях, делала записи и рисунки. Она начала работать над своей первой книгой о гусеницах и параллельно еще изобрела несмываемые краски и этими красками расписывала скатерти и салфетки. Рисунки на столовых наборах привели в восторг жительниц Нюрнберга и они обратились к Марии с просьбой выпустить альбом с картинками для вышивания.
Вот титульная страница той самой книги:
Потом Мария Сибилла довольно удачно вышла замуж и родила двух дочерей. Муж ее тоже был художником. До сорока лет она занималась скатертями, фабрикой матери, воспитанием детей, но ее жажда знаний и любовь к гусеницам никуда не делись. А это, надо сказать, было проблемой - муж не разделял ее гусеничных восторгов и заниматься наукой женщине в 17 веке было не принято. Тем более замужней. Поэтому картинки для салфеток так долго были ее потолком.
Поэтому в 1685 году она придумывает выход.
Оставив мужа и прихватив дочерей, Мария примыкает к лабадистам. А лабадисты - это была такая, скажем, секта, организованная почти по принципам жизни первых христиан, ее отец-основатель, Жан Лабади, вышел из ордена иезуитов потому что те были недостаточно радикальны для него и устроил свою вечеринку.
В общем, внутри этой протестантско-сектантской общины, расположившейся на севере Нидерландов, изучение природы считалось высшим благом, в котором сочетаются и религиозное служение и образование через постижение божественных чудес и божественной безграничной фантазии. Как раз то, что нужно.
Какое-то время она провела в довольно суровых условиях с лабадистами, полностью погрузившись в рисование, но дочери подрастали, а Мериан хотела дать им образование, поэтому отправилась в Амстердам.
А там произошла важная встреча художницы и выставок в лавках необычных вещиц, привезенных моряками из дальних экзотических стран. Среди них было множество жуков-пауков, скелетов неизвестных животных и гербариев с невиданными растениями. Она испытывала восторг и огорчение одновременно. Восторг понятно почему, а огорчение из-за бессистемности коллекций и из-за того, что по одному сушеному жучку совершенно невозможно понять, каков его жизненный цикл, на каком прутике он живет и чем питается, любит ли он холод или тепло, выводит ли он свое жучье потомство осенью или весной.
Понимая, что этих знаний ей никто на блюде ей не принесет, в 1699 году Мерион решается на путешествие в тропики, а именно в Суринам, который тогда был колонией Нидерландов.
Вместе с экспедицией на корабле она пересекает Атлантику, 8000 километров, ради науки, да в 17 веке! Женщина! Ну не офигеть ли, друзья?
А по прибытии пятидесятидвухлетняя Мэрион и ее помощница, двадцатидвухлетняя дочь Доротея Мария, берут каноэ и четыре дня вдвоем гребут по рекам вглубь совершенно неисследованных джунглей. И там они проводят два года, делая записи и рисунки.
Мэрион пишет: «…все, что нашла и поймала.., я точно переношу на пергамент…». Из путешествия с ней возвращаются сотни зарисовок и
ящики с коллекциями: 20 коробок с бабочками, жуками, колибри, светлячками, «1 крокодил, 2 больших змеи и 19 маленьких, 11 игуан, 1 геккон, 1 маленькая черепаха».
В 1705 году выйдет главная книга Марии Сибиллы Мэрион, важнейший и совершенно уникальный труд - “Метаморфозы суринамских насекомых”. Выше и ниже иллюстрации как раз из нее.
Умерла Мэрион в 1717 году. А обе ее дочери, Доротея и Йоханна Хелена, тоже стали художницами.
Еще она придумала классную штуку - на одном рисунке сразу изображать весь жизненный цикл нескольких растений и насекомых. И этим приемом по сей день активно пользуются.
И еще восхитительный факт - Карл Линней использовал рисунки Мариан для иллюстрирования своей универсальной классификации растений. Она о своей деятельности писала что хотела бы «доставить удовольствие знатокам и тем, кто изучает природу насекомых и растений, и оправдать их ожидания; я буду рада, если мне это удалось». Думаю, что мало кто глубже, чем Линней, совершивший в одиночку путешествие в Лапландию, понял и оценил труд Мэриан.
Кстати, значительная часть ее рисунков хранится в Питере. Например, в библиотеке РАН находится ее “Studienbuch” - рукописная книга, которой она занималась около 30 лет. Она была куплена лейбмедиком Петра I Робертом Арескиным.
“2 января 1717 г. Р. Арескин по указу царя заплатил 3000 гульденов «амстердамскому жителю Юрью Гзелю за две книги больших […], в которых вложены пергаминовые листы, на которых малевано самым добрым мастерством живописным всякие цветы, также бабочки, мушки, и прочие всякие животные».
Всего в музеях Санкт-Петербурга хранится несколько сотен акварелей Марии Сибиллы, в том числе и те самые “Метаморфозы суринамских насекомых”. И, оказывается, есть целый блок исследований, посвященных передвижениям этих рисунков по музеям и академиям потому что их использовали как биологи, так и художники в целях обучения мастерству рисунка.
А вот и портрет самой Марии Сибиллы работы Георга Гзеля, которого выше назвали Юрьем. Он был мужем Доротеи и, кстати, они на пару жили в Санкт-Петербурге по приглашению Петра I.
В общем, как всегда, все тесно связано и история ближе к нам, чем мы думаем.
Иллюстрации личинок и насекомых кисти Марии Сибиллы - в посте на Пикабу https://pikabu.ru/story/udivitelnaya_istoriya_pro_khudozhnitsu_i_issledovatelnitsu_6805868
И вот что у нее стало получаться:
У матери Марии была небольшая шелковая фабрика, там она и начала свои исследования - изучала жизненный цикл и метаморфозы шелкопрядов, собирала всех возможных гусениц в окрестностях, делала записи и рисунки. Она начала работать над своей первой книгой о гусеницах и параллельно еще изобрела несмываемые краски и этими красками расписывала скатерти и салфетки. Рисунки на столовых наборах привели в восторг жительниц Нюрнберга и они обратились к Марии с просьбой выпустить альбом с картинками для вышивания.
Вот титульная страница той самой книги:
Потом Мария Сибилла довольно удачно вышла замуж и родила двух дочерей. Муж ее тоже был художником. До сорока лет она занималась скатертями, фабрикой матери, воспитанием детей, но ее жажда знаний и любовь к гусеницам никуда не делись. А это, надо сказать, было проблемой - муж не разделял ее гусеничных восторгов и заниматься наукой женщине в 17 веке было не принято. Тем более замужней. Поэтому картинки для салфеток так долго были ее потолком.
Поэтому в 1685 году она придумывает выход.
Оставив мужа и прихватив дочерей, Мария примыкает к лабадистам. А лабадисты - это была такая, скажем, секта, организованная почти по принципам жизни первых христиан, ее отец-основатель, Жан Лабади, вышел из ордена иезуитов потому что те были недостаточно радикальны для него и устроил свою вечеринку.
В общем, внутри этой протестантско-сектантской общины, расположившейся на севере Нидерландов, изучение природы считалось высшим благом, в котором сочетаются и религиозное служение и образование через постижение божественных чудес и божественной безграничной фантазии. Как раз то, что нужно.
Какое-то время она провела в довольно суровых условиях с лабадистами, полностью погрузившись в рисование, но дочери подрастали, а Мериан хотела дать им образование, поэтому отправилась в Амстердам.
А там произошла важная встреча художницы и выставок в лавках необычных вещиц, привезенных моряками из дальних экзотических стран. Среди них было множество жуков-пауков, скелетов неизвестных животных и гербариев с невиданными растениями. Она испытывала восторг и огорчение одновременно. Восторг понятно почему, а огорчение из-за бессистемности коллекций и из-за того, что по одному сушеному жучку совершенно невозможно понять, каков его жизненный цикл, на каком прутике он живет и чем питается, любит ли он холод или тепло, выводит ли он свое жучье потомство осенью или весной.
Понимая, что этих знаний ей никто на блюде ей не принесет, в 1699 году Мерион решается на путешествие в тропики, а именно в Суринам, который тогда был колонией Нидерландов.
Вместе с экспедицией на корабле она пересекает Атлантику, 8000 километров, ради науки, да в 17 веке! Женщина! Ну не офигеть ли, друзья?
А по прибытии пятидесятидвухлетняя Мэрион и ее помощница, двадцатидвухлетняя дочь Доротея Мария, берут каноэ и четыре дня вдвоем гребут по рекам вглубь совершенно неисследованных джунглей. И там они проводят два года, делая записи и рисунки.
Мэрион пишет: «…все, что нашла и поймала.., я точно переношу на пергамент…». Из путешествия с ней возвращаются сотни зарисовок и
ящики с коллекциями: 20 коробок с бабочками, жуками, колибри, светлячками, «1 крокодил, 2 больших змеи и 19 маленьких, 11 игуан, 1 геккон, 1 маленькая черепаха».
В 1705 году выйдет главная книга Марии Сибиллы Мэрион, важнейший и совершенно уникальный труд - “Метаморфозы суринамских насекомых”. Выше и ниже иллюстрации как раз из нее.
Умерла Мэрион в 1717 году. А обе ее дочери, Доротея и Йоханна Хелена, тоже стали художницами.
Еще она придумала классную штуку - на одном рисунке сразу изображать весь жизненный цикл нескольких растений и насекомых. И этим приемом по сей день активно пользуются.
И еще восхитительный факт - Карл Линней использовал рисунки Мариан для иллюстрирования своей универсальной классификации растений. Она о своей деятельности писала что хотела бы «доставить удовольствие знатокам и тем, кто изучает природу насекомых и растений, и оправдать их ожидания; я буду рада, если мне это удалось». Думаю, что мало кто глубже, чем Линней, совершивший в одиночку путешествие в Лапландию, понял и оценил труд Мэриан.
Кстати, значительная часть ее рисунков хранится в Питере. Например, в библиотеке РАН находится ее “Studienbuch” - рукописная книга, которой она занималась около 30 лет. Она была куплена лейбмедиком Петра I Робертом Арескиным.
“2 января 1717 г. Р. Арескин по указу царя заплатил 3000 гульденов «амстердамскому жителю Юрью Гзелю за две книги больших […], в которых вложены пергаминовые листы, на которых малевано самым добрым мастерством живописным всякие цветы, также бабочки, мушки, и прочие всякие животные».
Всего в музеях Санкт-Петербурга хранится несколько сотен акварелей Марии Сибиллы, в том числе и те самые “Метаморфозы суринамских насекомых”. И, оказывается, есть целый блок исследований, посвященных передвижениям этих рисунков по музеям и академиям потому что их использовали как биологи, так и художники в целях обучения мастерству рисунка.
А вот и портрет самой Марии Сибиллы работы Георга Гзеля, которого выше назвали Юрьем. Он был мужем Доротеи и, кстати, они на пару жили в Санкт-Петербурге по приглашению Петра I.
В общем, как всегда, все тесно связано и история ближе к нам, чем мы думаем.
Иллюстрации личинок и насекомых кисти Марии Сибиллы - в посте на Пикабу https://pikabu.ru/story/udivitelnaya_istoriya_pro_khudozhnitsu_i_issledovatelnitsu_6805868