За что пытаются в России увековечить Колчака?
Оригинал взят у alajazarja в За что пытаются в России увековечить Колчака?
Александр Васильевич Колчак (1874 -1920)
"Чем же замечателен ваш Алексей Федорович,
что вы выбрали его своим героем?
Что сделал он такого? Кому и чем известен?
Почему я, читатель, должен тратить
время на изучение фактов его жизни?"
Федор Михайлович Достоевский
"Братья Карамазовы"
«В Петербурге установят мемориальную доску адмиралу Колчаку», - таким заголовком новостное агентство оповестило жителей России об очередной «гражданской инициативе историков Санкт-Петербурга». Как оказалось, эти самые историки объединены в Российское военно-историческое общество. Давая интервью новостному агентству, член центрального совета Российского военно-исторического общества Армен Гаспарян сказал, что «единственная сложность может быть с общественной точки зрения, что адмирал Колчак действительно не реабилитирован до сих пор. С этой точки зрения он до сих пор является государственным преступником». Не смотря на это, по словам Гаспаряна, в 2002 году установке мемориальной таблички в Морском корпусе Петра Великого в Санкт-Петербурге никто не мешал.
Нужно сказать, что историки северной столицы не единственные, кто инициирует увековечивание Колчака. Так, в апреле 2014 года газета «Известия» в своей статье «В Севастополе установят памятник Колчаку» оповестила своих читателей о том, что «Русские монархисты после воссоединения Крымского полуострова с Россией рассчитывают установить в городе базирования Черноморского флота Севастополе памятник адмиралу Александру Колчаку. Партия монархистов Антона Бакова приступила к разработке проекта памятника адмиралу и готова оплатить его создание и установку. По мнению членов партии, появление памятника Колчаку, который был главнокомандующим Черноморским флотом, станет данью памяти прославленному флотоводцу и океанографу и подарком жителям Севастополя, на недавнем референдуме подтвердившими, что считают себя частью России. Руководство Севастополя заявило, что готово рассмотреть возможность установки памятника адмиралу».
В Севастополе дальше заявлений пока дело не пошло, а вот в Санкт-Петербурге по-видимому все гораздо серьезней.
Установка мемориальных досок, памятников дело не только важное, но и необходимое. Ведь устанавливая памятные знаки, увековечивается память о выдающихся личностях и исторических событиях, происходивших на территории России.
Это очень важно для воспитания молодого поколения. Ведь, тот народ, который не знает своего героического прошлого, рискует остаться без будущего.
Важным критерием, для принятия решения об увековечении памяти выдающихся личностей и исторических событий является наличие социально признанных достижений личности в государственной, общественной жизни и особый вклад личности в определенную сферу деятельности, принесший долговременную пользу Отечеству.
Принимая во внимание всю важность и нужность данного действа хочется разобраться, а нужна ли Санкт-Петербургу еще одна табличка адмиралу Колчаку? Что героического он сделал и чем известен?
Колчак Александр Васильевич (4 ноября 1874 - 7 февраля 1920). Военный и политический деятель, вождь Белого движения в России - Верховный правитель России, адмирал (1918 г.), русский ученый-океанограф, один из крупнейших полярных исследователей конца XIX - начала XX веков, действительный член Императорского русского географического общества (1906 г.) Родился в семье потомственных военных.
После окончания учебы в Морском училище Санкт-Петербурга (Морском кадетском корпусе), Александр Васильевич служил на различных кораблях на Тихоокеанском и Балтийском флотах. В начале 20 века он попал в состав полярной экспедиции барона Э.Толя. В ходе экспедиции (1900-1902 гг.) Колчак руководил гидравлическими работами, собрав ряд ценных сведений о прибрежных районах Северного Ледовитого океана. Участвовал в русско-японской войне: был одним из участников обороны крепости Порт-Артур. Одновременно Александр Васильев занимался наукой. Сначала он обрабатывал материалы полярных экспедиций, затем составлял специальные гидрографические карты, а в 1909 г. вышла фундаментальная работа «Лед Карского и Сибирского морей», которая заложила основы изучения морского льда.
В 1912 г. он был переведен командиром на эскадренный миноносец «Уссуриец», а в мае 1913 г. назначен командовать миноносцем «Пограничник».
В декабре состоялось его производство в капитаны 1-го ранга, а также перевод в штаб Балтийского флота на должность начальника оперативного управления. Уже летом 1914 г., незадолго до начала войны, Колчак становится флаг-капитаном по оперативной части. На этой должности он и встретил Первую мировую войну: учитывая превосходство германского флота над нашим Балтийским, Колчак ориентировался на ведение минной войны.
В июне 1916 г. А.В. Колчак был произведен в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом. За 11 месяцев своего командования Черноморским флотом Колчак добился боевого господства Русского флота над вражеским.
Лето 1917 г. в жизни А. В. Колчака стало переломным рубежом.
В мае 1917 г. США вступили в Первую мировую войну, как союзник России. В наибольшей степени американскую сторону тогда интересовала операция по захвату турецких проливов, поэтому А. В. Колчака официально пригласили в США для согласования этой совместной операции. Его командировка в США длилась до октября 1917 г. После победы Великой Октябрьской Социалистической революции сразу стало ясно, что идея совместных союзнических действий по захвату проливов Босфор и Дарданеллы невыполнима.
А.В.Колчак среди морских офицеров (в центре). США, лето 1917
Фото с сайта "общественно-исторического клуба Белая Россия"
Известия о победе коммунистов были для Колчака, как он потом отмечал, «самым тяжелым ударом». К Советской власти он до конца своих дней был крайне враждебен. Тогда же Колчак решает вести борьбу с Советами на стороне интервентов. Он просит английское руководство взять его на службу в армию Англии, где он будет сражаться против большевиков. «Тогда я пошел к английскому посланнику в Токио сэру Грину с просьбой довести до сведения английского правительства, что я прошу принять меня в английскую армию на каких угодно условиях. Я не ставлю никаких условий, а только прошу дать мне возможность вести активную борьбу» - пишет Колчак.
Итак, вице-адмирал А. В. Колчак с конца 1917 г. становится военнослужащим английской армии. Колчак признает, что его положение не бесспорно и иронически называет себя кондотьером. Сознает он и излишнюю категоричность своих милитаристских взглядов. «Моя вера в войну, - делится он в письмах к любимой женщине А. В. Тимиревой, - ставшая положительно каким-то... убеждением, покажется Вам дикой и абсурдной и, в конечном результате, страшная формула, что я поставил войну выше Родины, выше всего! быть может, вызовет у Вас чувство неприязни и негодования. Я отдаю отчет в своем положении... Как посмотрите Вы на это - я не знаю. Но меня, конечно, заботит этот вопрос, вопрос существенный для меня только в отношении войны».
Но служить в иностранной армии Колчаку не пришлось. В Сингапуре, куда Колчак прибыл 11 марта 1918 г., его встретил командующий английскими войсками генерал Ридаут и передал уже подготовленный пакет с распоряжением английского генерального штаба. Колчаку следовало вернуться в Россию, ехать на Дальний Восток и начинать свою деятельность там.
С этого момента его главной задачей становится формирование на Дальнем Востоке вооруженных сил, противостоящих советской власти.
В сентябре 1918 г. Колчак выехал из Японии во Владивосток. Там он обратился за помощью в штаб белочехов . Встреча с чехословацким военачальником и политическим деятелем Гайда не заставила себя ждать. На этой встрече оба высказались за установление военной диктатуры в России. Гайда считал возможным на роль главнокомандующего, военного диктатора выдвинуть представителя от чехословацкого корпуса, даже предлагал председателю Совета министров Вологодскому свою кандидатуру. Колчак же, считая, что преобладать в борьбе с большевиками будут русские войска, высказывался за выдвижение русского. Он говорил: «Для диктатуры нужно прежде всего крупное военное имя, которому бы армия верила, которое она знала бы, и только в таких условиях это возможно».
13 октября он останавливается в Омске для дальнейшего следования в европейскую Россию и работы в подчинении генерала М. В. Алексеева. По воле судьбы, остановка А. В. Колчака в Омске по пути на фронт обернулась его включением в качестве военного и морского министра в состав Временного Всероссийского правительства.
Здесь, в Омске, начались разговоры о необходимости установления военной диктатуры и возможности военного переворота. Колчак в принципе высказался за вступление в роль диктатора, как «жертве», которую он может принести, «если будет нужно». Так понял его и записал в дневнике командующий Первой Сибирской армией, генерал-лейтенант Пепеляев.
5-го ноября нового стиля 1918 года, при прямом участии английского батальона под командованием подполковника Д. Уорда, после переворота и ареста членов Временного Всероссийского правительства, Колчак принимает назначение на должность Военного и Морского Министра.
В адрес Верховного правителя посыпались многочисленные приветствия не только от местных органов власти, но и от иностранных представителей в Омске и из-за рубежа: английского Верховного комиссара в Сибири Ч. Эллиота, представителя Франции М. Реньо. Чехословацкое руководство, хотя и осудило в мягкой форме переворот, но всё-таки посчитало его «внутренними российскими делами».
Военный министр Великобритании У.Черчилль после переворота в Омске откровенно заявил в парламенте: «Британское правительство призвало его (Колчака) к бытию при нашей помощи, когда необходимость потребовала этого».
Получив к вечеру 18 ноября достаточно полную информацию о правительственном перевороте в Омске, свержении Директории и провозглашении Верховным правителем А. В. Колчака, члены учредительного собрания Екатеринбурга попытались вступить с ним в борьбу. В их планах были формирование и посылки в Омск экспедиционного отряда. Но сбыться этому суждено не было.
Вечером 19 ноября подразделения 25-го Екатеринбургского горных стрелков полка совершили нападение на гостиницу «Пале-Рояль», в которой обосновались Исполком, руководство Съезда и эсеров, произвели обыски и аресты. Эти действия предпринимались по распоряжению Колчака, стремившегося пресечь действия левой оппозиции. События в Екатеринбурге, работа Съезда и ее срыв явились концом Всероссийского Учредительного собрания.
Не стал себя долго ждать официальный приказ Колчака от 30 ноября 1918 г. В нем говорилось:
«Бывшие члены Самарского комитета членов Учредительного собрания, уполномоченные ведомств бывшего Самарского правительства, не сложившие своих полномочий до сего времени... и примкнувшие некоторые антигосударственные элементы в Уфимском районе... пытаются поднять восстание...
ПРИКАЗЫВАЮ:
§ 1. Всем русским военным начальникам самым решительным образом пресекать преступную работу вышеуказанных лиц, не стесняясь применять оружие.
§ 2. Всем русским военным начальникам, начиная с командиров полков (включительно), и выше, всем начальникам гарнизонов арестовывать таких лиц для предания их военно-полевому суду, донося об этом по команде и непосредственно - начальнику штаба Верховного главнокомандующего».
По распоряжению Колчака в ночь на 3 декабря были произведены аресты членов Учредительного собрания, служащих и отправка их в Омскую губернскую тюрьму.
Воспользовавшись неудачным восстанием рабочих и солдат Омска, вспыхнувшим 22 декабря 1918 г., колчаковцы вместе с сотнями участников восстания безжалостно расправились с эсеровской оппозицией. Озверевшие палачи буквально растерзали Фомина, Брудерера, Девятова, Маевского, Кириенко, Локтева, Сарова, Барсова, Марковецкого, Лиссау и других видных оппозиционеров.
Члену ЦК партии правых эсеров Д. Ф. Ракову из тюрьмы удалось переправить за границу письмо, которое эсеровский центр в Париже опубликовал в 1920 г. в виде брошюры под названием “В застенках Колчака. Голос из Сибири”.
Этот представитель антибольшевистского движения (что очень важно) пишет: “Омск, просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты. Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек.
Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие...”(С. 16-17).
А вот сцены колчаковских расправ, набросанные, так сказать, с натуры: “Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н.Фомину (эсеру - П.Г.) нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей” (С. 20-21).
Далее следует рассказ об одном из бесчисленных колчаковских застенков. “Тюрьма рассчитана на 250 человек, а в мое время там сидело больше тысячи... Главное население тюрьмы - большевистские комиссары всех родов и видов, красногвардейцы, солдаты, офицеры - все за прифронтовым военно-полевым судом, все люди, ждущие смертных приговоров. Атмосфера напряжена до крайности. Очень удручающее впечатление производили солдаты, арестованные за участие в большевистском восстании 22 декабря. Все это молодые сибирские крестьянские парни, никакого отношения ни к большевикам, ни к большевизму не имеющие. Тюремная обстановка, близость неминуемой смерти сделали из них ходячих мертвецов с темными землистыми лицами. Вся эта масса все-таки ждет спасения от новых большевистских восстаний” (С. 29-30).
Не только тюрьмы, но и вся Сибирь полнилась ужасами расправ. Против партизан Енисейской губернии Колчак направил генерала-карателя Розанова. “Началось нечто неописуемое, - сообщает Раков. - Розанов объявил, что за каждого убитого солдата его отряда будут неуклонно расстреливаться десять человек из сидевших в тюрьме большевиков, которые все были объявлены заложниками. Несмотря на протесты союзников, было расстреляно 49 заложников в одной только Красноярской тюрьме. Наряду с большевиками расстреливались и эсеры... Усмирение Розанов повел “японским” способом. Захваченное у большевиков селение подвергалось грабежу, население или выпарывалось поголовно или расстреливалось: не щадили ни стариков, ни женщин. Наиболее подозрительные по большевизму селения просто сжигались. Естественно, что при приближении розановских отрядов, по крайней мере, мужское население разбегалось по тайге, невольно пополняя собой отряды повстанцев” (С. 41).
Фото с сайта "Суть времени. Пермский край"
В это же время на Севере под прикрытием войск интервентов тоже следует переворот по типу омского, и выброшенных за ненадобностью “социалистов” заменяет Колчак местного масштаба генерал Е.К.Миллер . Подобная же трансформация власти происходит и на других окраинах России. Тем временем с разных сторон высаживаются все новые контингенты войск интервентов - на юге России, на севере, в Закаспии, на Кавказе, Дальнем Востоке.
Помощь русской контрреволюции интервентами не прекращалась ни на минуту. Видные генералы Антанты, в том числе Нокс от Англии и Жанен от Франции, с большим количеством сотрудников были направлены в Сибирь. 16 января 1919 г. союзники заключили с Колчаком соглашение. Генерал Жанен был назначен главнокомандующим союзными войсками, действующими на Дальнем Востоке и в Сибири, к востоку от Байкала. Одновременно чехословацкое правительство назначило его командующим чехословацкими войсками в Сибири.
Адмирал Колчак, генерал Жанен, граф де-Мартель, Б.И.Павлу на параде в Омске.
Фото с сайта "общественно-исторического клуба Белая Россия"
Помощь Антанты позволила Колчаку сформировать 300-тысячную армию. Переговоры Антанты с большевиками были прерваны. Свои надежды реакционные круги Антанты возложили на разгром большевиков силами Колчака. Ему посылали огромное количество пушек, пулемётов, обмундирования. Иностранные войска охраняли Великий сибирский путь, чтобы не допустить срыва этого снабжения. А весной 1919 года союзники официально признали правительство Колчака.
За период 1918-1920 гг. “союзники” двинули в Россию интервенционистскую армаду общей численностью более 850 тыс. человек, в том числе 140 тыс. английских, 140 тыс. французских, 175 тыс. японских (по уточненным данным), 14 тыс. американских. Если сюда приплюсовать, по меньшей мере 280 тыс. австро-германских захватчиков, то общая численность интервентов превысит 1 млн. человек.
То, что они делали на советской земле под прикрытием лицемерных заверений о "невмешательстве” в русские дела, можно понять, послушав тогдашнего военного министра Великобритании У.Черчилля, ярого сторонника открытой интервенции: "Находились ли союзники в состоянии войны с Советской Россией? Разумеется, нет. Но советских людей они убивали, как только те попадались им на глаза; на русской земле они оставались в качестве завоевателей; они снабжали оружием врагов Советского правительства; они блокировали его порты; они топили его военные суда. Они горячо стремились к падению Советского правительства и строили планы его падения. Но объявить ему войну - это стыд! Интервенция - позор! Они продолжали повторять, что для них совершенно безразлично, как русские разрешают свои внутренние дела. Они желали оставаться беспристрастными и наносили удар за ударом».
Наблюдая за террором Колчака, его военный министр, барон А.Будберг негодует: “Даже разумный и беспристрастный правый... брезгливо отшатнется от какого-либо здесь сотрудничества, ибо ничто не может заставить сочувствовать этой грязи; тут и изменить даже ничего нельзя, ибо против искренней идеи порядка и закона поднимаются чудовищно разрастающиеся здесь подлость, трусость, честолюбие, корыстолюбие и прочие прелести”. И еще: “Старый режим распускается самым махровым цветом в самых гнусных своих проявлениях...”
Жертвы террора Колчака. Сибирь, 1919 г.
Фото с сайта газеты "Суть времени"
Далее в дневнике Будберга читаем: “Калмыковские спасители (речь идет об отрядах уссурийского казачьего атамана Калмыкова) показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим; всюду идут аресты, расстрелы плюс, конечно, обильное аннексирование денежных эквивалентов в обширные карманы спасителей. Союзникам и японцам все это известно, но мер никаких не принимается. Про подвиги калмыковцев рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить” (т.XIII, с.258). Например: “Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”)” (с.250). Так поступал атаман Калмыков.
А вот, что говориться о другом, забайкальском атамане Семенове в откровенном признании командующего американскими войсками в Сибири генерала В.Гревса: «Действия этих (семеновских) казаков и других колчаковских начальников, совершавшиеся под покровительством иностранных войск, являлись богатейшей почвой, какую только можно было подготовить для большевизма, жестокости были такого рода, что они, несомненно, будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа через 50 лет после их свершения».
Признание политических руководителей чехословацкого корпуса Б. Павлу и В. Гирсы, сделанное ими в официальном меморандуме союзникам (ноябрь 1919 г.) уже не выглядит неправдоподобным. Желая умыть руки после всех кровавых деяний и поскорее выбраться из Сибири ввиду полного краха колчаковщины, они заявляли: «Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию».
А вот “дела рук” интервентов и белогвардейцев в цифровом выражении по одной лишь Екатеринбургской губернии: «Колчаковскими» властями расстреляно минимум 25 тысяч. В одних кизеловских копях расстреляно и заживо погребено не менее 8 тысяч; в Тагильском и Надеждинском районах расстрелянных и замученных около 10 тысяч; в Екатеринбургском и других уездах не менее 8 тысяч. Перепорото около 10% двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин и детей." Если учесть, что в «Колчакию» входило еще 11 губерний и областей, то трудно даже вообразить масштабы кровавой оргии, разыгравшейся на востоке страны.
"Белый" террор был пущен в ход против большинства трудящегося народа, не желавшего возврата к старому. По этой простой причине режим Колчака, как и ему подобные, был обречен кончиться тем, чем он кончился. Между ним и народным большинством была непреодолимая пропасть.
Такой непредвзятый свидетель, как генерал Гревс, командир 10-тысячного корпуса американских интервентов, изо дня в день наблюдавший то, что творилось в "Колчакии", признавал: "По моим наблюдениям, основанным на донесениях, которые я получал, Колчак никогда не имел на своей стороне более семи процентов населения".
А премьер правительства Колчака П. В. Вологодский, уходя в отставку, дополнил Гревса: "Все слои населения, до самых умеренных, возмущены произволом, царящим во всех областях жизни". При такой социальной опоре даже самый жестокий террор не мог спасти диктатуру.
«Ещё хуже поступали власти с крестьянством. Речь не о массовых порках и расстрелах крестьян, за неосторожное слово, за сочувствие Советам и прочее, а об отношении к земле. Чего стоят Закон от 6 июня 1918 г. и «Декларация российского правительства о земле» от 8 апреля 1919 г. По ним земли и имения возвращались их прежним владельцам, а крестьяне, которые временно пользовались землей, должны были возместить нанесенный владельцам урон» -
пишет доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой Общей отечественной истории Пермского государственного университета М.Г. Суслов в своей статье «Причины поражения белого движения в гражданской войне».
Удручающей выглядит картина в секретном донесении офицера военной разведки подполковника Р.Л. Эйхельберга: «Самая значительная слабость Омского правительства состоит в том, что подавляющее большинство находится в оппозиции к нему. Грубо говоря, примерно 97% населения Сибири сегодня враждебно относится к Колчаку» - пишет разведчик .
Точно так же Колчак не сумел склонить на свою сторону староверов, в большом количестве проживавших в Сибири. Кандидат исторических наук А.В.Костров сообщает в своей статье: «Сам Главный старообрядческий священник о. Иоанн Кудрин, характеризуя сложившуюся ситуацию, писал, что сибиряки встречали колчаковцев «не радушно» и даже «ненавидели», а поэтому «ждали красных» (Кудрин И. Указ. соч. С. 194-198, 204). Также, о противодействии белым и относительной поддержке красных, в частности забайкальскими старообрядцами, писал профессор Иркутского государственного университета А.М. Селищев, побывавший в деревнях староверов-семейских в 1919 г.
А вот несколько приказов,отдаваемых сподвижниками Колчака:
«Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня» - приказ коменданта Макеевского района Сибири от 10 ноября 1918 г.
В селениях, не выдающих красных, «расстреливать десятого»; сопротивляющиеся селения сжигать, а «взрослое мужское население расстреливать поголовно», имущество и хлеб полностью отбирать в пользу казны; заложников в случае сопротивления односельчан «расстреливать беспощадно» - Приказ особого уполномоченного адмирала Колчака С.Розанова, губернатора Енисейской и части Иркутской губернии от 27 марта 1919 г.
Во время Гражданской войны Колчак «прославился» и созданием концлагерей. Всего на территории, контролируемой Колчаком, был создан 41 концлагерь.
«Баржи» и «поезда смерти» стали активно и массированно применяться белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись “баржи” и “поезда смерти” с узниками тюрем и концлагерей Колчака.
Узники "баржи смерти" на пути в Сарапул.
Фото из книги "Этих дней не смолкнет слава". М, 1958 г.
Когда “поезда смерти” находились в Приморье, их посетили сотрудники американского Красного Креста. Один из них - Бьюкели написал в своем дневнике: «До того момента, когда мы нашли этот ужасный караван в Никольске, 800 пассажиров умерли от голода, грязи и болезней… Я видел трупы людей, тела которых еще при жизни разъедали паразиты до тех пор, пока они не умирали после месяцев ежедневной мучительной пытки от голода, грязи и холода. Клянусь Богом, я не преувеличиваю!.. В Сибири ужас и смерть на каждом шагу в таком масштабе, что потрясли бы самое черствое сердце...».
Согласно справке Народного комиссариата финансов РСФСР от 12 июня 1921 года, за период правления адмирала Колчака золотой запас России сократился на 235,6 млн рублей, или на 182 тонны. По утверждению министра финансов правительства Колчака Новицкого, добыча чехословатских легионеров составила 63 млн золотых рублей. По свидетельству исследователя Владимира Врангеля, в пражском военном архиве хранится документ о передаче в руки легионеров 18 вагонов с российскими ценностями.
Вот что пишет по этому поводу Олег Будницкий (Российская академия наук): «Всего, по нашим подсчетам, колчаковскими финансистами было отправлено за рубеж золота на сумму около 195 млн. золотых рублей. Часть золота - на сумму 35 186 333 долл. была продана с мая по сентябрь 1919 г. французским, японским и британским банками".
Все высказывания, представленные в данной статье принадлежат людям, которые боролись с большевиками. То есть их очень трудно заподозрить в предвзятом отношении к Колчаку. Их свидетельства нельзя назвать «советской пропагандой». И это очень важно для справедливой оценки рассматриваемой личности.
Дореволюционные военные и научные заслуги Колчака перед Россией никто оспаривать и не пытается, но все свои достижения он собственноручно уничтожил «белым» террором, который проводился не только в отношении большевиков и членов Временного Всероссийского правительства, но и в отношении простого народа, проживающего на территории подконтрольной Колчаку. «Целил в большевиков, а попал в русский народ» - так можно охарактеризовать деятельность Колчака, если перефразировать фразу советского писателя. И народ хорошо помнит те страшные времена.
В 1999 году военным судом Забайкальского военного округа рассматривался вопрос о реабилитации Колчака в соответствии с Законом РФ "О реабилитации жертв политических репрессий". Данный процесс инициировали представители общественного движения "За веру и отечество". По словам военного прокурора отдела реабилитации ЗабВО Александра Котломина, данные допросов показали, что он "не остановил террора в отношении гражданского населения, проводимой контрразветкой". Определением суда Колчак признан не подлежащим реабилитации.
Колчак, борясь с Советской властью, тем самым уничтожал Россию, ведь в случае победы армии Колчака и поддерживающих его интервентов, страна распалась бы на несколько частей.
В обмен на свою помощь, страны Антанты потребовали от Колчака выполнения следующих условий:
- признание независимости Польши и Финляндии;
- при невозможности урегулировать вопрос о независимости Эстонии, Латвии, Литвы, кавказских и закаспийских образований с их правительствами передать этот вопрос в Лигу наций;
- до этого - признание этих областей автономными.
К слову сказать, многие русские офицеры, служившие в "белой" армии, перешли на сторону большевиков, вступили в ряды Красной Армии и самоотверженно защищали свою Родину не только от интервентов в годы Первой мировой войны, но и от немецко-фашистских захватчиков во время Второй мировой войны. Они поставили интересы России и русского народа выше своей идеологии, тем самым внесли неоценимый вклад в дело защиты своего народа от уничтожения, а её территории - от расчленения.
Сложно не согласиться с генерал-лейтенантом Императорской армии, военным руководителем Высшего военного совета Республики, М. Д. Бонч-Бруевичем, который сказал - "История осудит не нас, оставшихся на Родине и честно исполнивших свой долг, а тех, кто препятствовал этому, забыл интересы своей страны и заискивал перед иностранцами, явными противниками России и в прошлом, и в будущем"
И этих героев - тысячи. Вот им и нужно ставить памятники!
Неужели народ города-героя Ленинграда позволит установить памятную табличку адмиралу, который стал палачом собственного народа, допустил расцвет интервенции и разворовывание России?
Вместо послесловия.
"Имя Колчака по воле жестокой судьбы стало нарицательным именем тирана... При нас происходили жестокие расправы с восставшими крестьянами, сжигались деревни, происходили расстрелы без суда. Ведь всё это правда. Мы допустили хозяйничание в стране чехов, которые не жалели русского добра. Может быть, мы действительно изменили народу, изменили родине?" - соратник Колчака, член партии кадетов Г.К. Гинс.
Благодарим Иркутскую и Пермскую ячейки "Суть времени" в написании статьи.
Фото с сайта "общественно-исторического клуба Белая Россия"
Александр Васильевич Колчак (1874 -1920)
"Чем же замечателен ваш Алексей Федорович,
что вы выбрали его своим героем?
Что сделал он такого? Кому и чем известен?
Почему я, читатель, должен тратить
время на изучение фактов его жизни?"
Федор Михайлович Достоевский
"Братья Карамазовы"
«В Петербурге установят мемориальную доску адмиралу Колчаку», - таким заголовком новостное агентство оповестило жителей России об очередной «гражданской инициативе историков Санкт-Петербурга». Как оказалось, эти самые историки объединены в Российское военно-историческое общество. Давая интервью новостному агентству, член центрального совета Российского военно-исторического общества Армен Гаспарян сказал, что «единственная сложность может быть с общественной точки зрения, что адмирал Колчак действительно не реабилитирован до сих пор. С этой точки зрения он до сих пор является государственным преступником». Не смотря на это, по словам Гаспаряна, в 2002 году установке мемориальной таблички в Морском корпусе Петра Великого в Санкт-Петербурге никто не мешал.
Нужно сказать, что историки северной столицы не единственные, кто инициирует увековечивание Колчака. Так, в апреле 2014 года газета «Известия» в своей статье «В Севастополе установят памятник Колчаку» оповестила своих читателей о том, что «Русские монархисты после воссоединения Крымского полуострова с Россией рассчитывают установить в городе базирования Черноморского флота Севастополе памятник адмиралу Александру Колчаку. Партия монархистов Антона Бакова приступила к разработке проекта памятника адмиралу и готова оплатить его создание и установку. По мнению членов партии, появление памятника Колчаку, который был главнокомандующим Черноморским флотом, станет данью памяти прославленному флотоводцу и океанографу и подарком жителям Севастополя, на недавнем референдуме подтвердившими, что считают себя частью России. Руководство Севастополя заявило, что готово рассмотреть возможность установки памятника адмиралу».
В Севастополе дальше заявлений пока дело не пошло, а вот в Санкт-Петербурге по-видимому все гораздо серьезней.
Установка мемориальных досок, памятников дело не только важное, но и необходимое. Ведь устанавливая памятные знаки, увековечивается память о выдающихся личностях и исторических событиях, происходивших на территории России.
Это очень важно для воспитания молодого поколения. Ведь, тот народ, который не знает своего героического прошлого, рискует остаться без будущего.
Важным критерием, для принятия решения об увековечении памяти выдающихся личностей и исторических событий является наличие социально признанных достижений личности в государственной, общественной жизни и особый вклад личности в определенную сферу деятельности, принесший долговременную пользу Отечеству.
Принимая во внимание всю важность и нужность данного действа хочется разобраться, а нужна ли Санкт-Петербургу еще одна табличка адмиралу Колчаку? Что героического он сделал и чем известен?
Колчак Александр Васильевич (4 ноября 1874 - 7 февраля 1920). Военный и политический деятель, вождь Белого движения в России - Верховный правитель России, адмирал (1918 г.), русский ученый-океанограф, один из крупнейших полярных исследователей конца XIX - начала XX веков, действительный член Императорского русского географического общества (1906 г.) Родился в семье потомственных военных.
После окончания учебы в Морском училище Санкт-Петербурга (Морском кадетском корпусе), Александр Васильевич служил на различных кораблях на Тихоокеанском и Балтийском флотах. В начале 20 века он попал в состав полярной экспедиции барона Э.Толя. В ходе экспедиции (1900-1902 гг.) Колчак руководил гидравлическими работами, собрав ряд ценных сведений о прибрежных районах Северного Ледовитого океана. Участвовал в русско-японской войне: был одним из участников обороны крепости Порт-Артур. Одновременно Александр Васильев занимался наукой. Сначала он обрабатывал материалы полярных экспедиций, затем составлял специальные гидрографические карты, а в 1909 г. вышла фундаментальная работа «Лед Карского и Сибирского морей», которая заложила основы изучения морского льда.
В 1912 г. он был переведен командиром на эскадренный миноносец «Уссуриец», а в мае 1913 г. назначен командовать миноносцем «Пограничник».
В декабре состоялось его производство в капитаны 1-го ранга, а также перевод в штаб Балтийского флота на должность начальника оперативного управления. Уже летом 1914 г., незадолго до начала войны, Колчак становится флаг-капитаном по оперативной части. На этой должности он и встретил Первую мировую войну: учитывая превосходство германского флота над нашим Балтийским, Колчак ориентировался на ведение минной войны.
В июне 1916 г. А.В. Колчак был произведен в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом. За 11 месяцев своего командования Черноморским флотом Колчак добился боевого господства Русского флота над вражеским.
Лето 1917 г. в жизни А. В. Колчака стало переломным рубежом.
В мае 1917 г. США вступили в Первую мировую войну, как союзник России. В наибольшей степени американскую сторону тогда интересовала операция по захвату турецких проливов, поэтому А. В. Колчака официально пригласили в США для согласования этой совместной операции. Его командировка в США длилась до октября 1917 г. После победы Великой Октябрьской Социалистической революции сразу стало ясно, что идея совместных союзнических действий по захвату проливов Босфор и Дарданеллы невыполнима.
А.В.Колчак среди морских офицеров (в центре). США, лето 1917
Фото с сайта "общественно-исторического клуба Белая Россия"
Известия о победе коммунистов были для Колчака, как он потом отмечал, «самым тяжелым ударом». К Советской власти он до конца своих дней был крайне враждебен. Тогда же Колчак решает вести борьбу с Советами на стороне интервентов. Он просит английское руководство взять его на службу в армию Англии, где он будет сражаться против большевиков. «Тогда я пошел к английскому посланнику в Токио сэру Грину с просьбой довести до сведения английского правительства, что я прошу принять меня в английскую армию на каких угодно условиях. Я не ставлю никаких условий, а только прошу дать мне возможность вести активную борьбу» - пишет Колчак.
Итак, вице-адмирал А. В. Колчак с конца 1917 г. становится военнослужащим английской армии. Колчак признает, что его положение не бесспорно и иронически называет себя кондотьером. Сознает он и излишнюю категоричность своих милитаристских взглядов. «Моя вера в войну, - делится он в письмах к любимой женщине А. В. Тимиревой, - ставшая положительно каким-то... убеждением, покажется Вам дикой и абсурдной и, в конечном результате, страшная формула, что я поставил войну выше Родины, выше всего! быть может, вызовет у Вас чувство неприязни и негодования. Я отдаю отчет в своем положении... Как посмотрите Вы на это - я не знаю. Но меня, конечно, заботит этот вопрос, вопрос существенный для меня только в отношении войны».
Но служить в иностранной армии Колчаку не пришлось. В Сингапуре, куда Колчак прибыл 11 марта 1918 г., его встретил командующий английскими войсками генерал Ридаут и передал уже подготовленный пакет с распоряжением английского генерального штаба. Колчаку следовало вернуться в Россию, ехать на Дальний Восток и начинать свою деятельность там.
С этого момента его главной задачей становится формирование на Дальнем Востоке вооруженных сил, противостоящих советской власти.
В сентябре 1918 г. Колчак выехал из Японии во Владивосток. Там он обратился за помощью в штаб белочехов . Встреча с чехословацким военачальником и политическим деятелем Гайда не заставила себя ждать. На этой встрече оба высказались за установление военной диктатуры в России. Гайда считал возможным на роль главнокомандующего, военного диктатора выдвинуть представителя от чехословацкого корпуса, даже предлагал председателю Совета министров Вологодскому свою кандидатуру. Колчак же, считая, что преобладать в борьбе с большевиками будут русские войска, высказывался за выдвижение русского. Он говорил: «Для диктатуры нужно прежде всего крупное военное имя, которому бы армия верила, которое она знала бы, и только в таких условиях это возможно».
13 октября он останавливается в Омске для дальнейшего следования в европейскую Россию и работы в подчинении генерала М. В. Алексеева. По воле судьбы, остановка А. В. Колчака в Омске по пути на фронт обернулась его включением в качестве военного и морского министра в состав Временного Всероссийского правительства.
Здесь, в Омске, начались разговоры о необходимости установления военной диктатуры и возможности военного переворота. Колчак в принципе высказался за вступление в роль диктатора, как «жертве», которую он может принести, «если будет нужно». Так понял его и записал в дневнике командующий Первой Сибирской армией, генерал-лейтенант Пепеляев.
5-го ноября нового стиля 1918 года, при прямом участии английского батальона под командованием подполковника Д. Уорда, после переворота и ареста членов Временного Всероссийского правительства, Колчак принимает назначение на должность Военного и Морского Министра.
В адрес Верховного правителя посыпались многочисленные приветствия не только от местных органов власти, но и от иностранных представителей в Омске и из-за рубежа: английского Верховного комиссара в Сибири Ч. Эллиота, представителя Франции М. Реньо. Чехословацкое руководство, хотя и осудило в мягкой форме переворот, но всё-таки посчитало его «внутренними российскими делами».
Военный министр Великобритании У.Черчилль после переворота в Омске откровенно заявил в парламенте: «Британское правительство призвало его (Колчака) к бытию при нашей помощи, когда необходимость потребовала этого».
Получив к вечеру 18 ноября достаточно полную информацию о правительственном перевороте в Омске, свержении Директории и провозглашении Верховным правителем А. В. Колчака, члены учредительного собрания Екатеринбурга попытались вступить с ним в борьбу. В их планах были формирование и посылки в Омск экспедиционного отряда. Но сбыться этому суждено не было.
Вечером 19 ноября подразделения 25-го Екатеринбургского горных стрелков полка совершили нападение на гостиницу «Пале-Рояль», в которой обосновались Исполком, руководство Съезда и эсеров, произвели обыски и аресты. Эти действия предпринимались по распоряжению Колчака, стремившегося пресечь действия левой оппозиции. События в Екатеринбурге, работа Съезда и ее срыв явились концом Всероссийского Учредительного собрания.
Не стал себя долго ждать официальный приказ Колчака от 30 ноября 1918 г. В нем говорилось:
«Бывшие члены Самарского комитета членов Учредительного собрания, уполномоченные ведомств бывшего Самарского правительства, не сложившие своих полномочий до сего времени... и примкнувшие некоторые антигосударственные элементы в Уфимском районе... пытаются поднять восстание...
ПРИКАЗЫВАЮ:
§ 1. Всем русским военным начальникам самым решительным образом пресекать преступную работу вышеуказанных лиц, не стесняясь применять оружие.
§ 2. Всем русским военным начальникам, начиная с командиров полков (включительно), и выше, всем начальникам гарнизонов арестовывать таких лиц для предания их военно-полевому суду, донося об этом по команде и непосредственно - начальнику штаба Верховного главнокомандующего».
По распоряжению Колчака в ночь на 3 декабря были произведены аресты членов Учредительного собрания, служащих и отправка их в Омскую губернскую тюрьму.
Воспользовавшись неудачным восстанием рабочих и солдат Омска, вспыхнувшим 22 декабря 1918 г., колчаковцы вместе с сотнями участников восстания безжалостно расправились с эсеровской оппозицией. Озверевшие палачи буквально растерзали Фомина, Брудерера, Девятова, Маевского, Кириенко, Локтева, Сарова, Барсова, Марковецкого, Лиссау и других видных оппозиционеров.
Члену ЦК партии правых эсеров Д. Ф. Ракову из тюрьмы удалось переправить за границу письмо, которое эсеровский центр в Париже опубликовал в 1920 г. в виде брошюры под названием “В застенках Колчака. Голос из Сибири”.
Этот представитель антибольшевистского движения (что очень важно) пишет: “Омск, просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты. Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек.
Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие...”(С. 16-17).
А вот сцены колчаковских расправ, набросанные, так сказать, с натуры: “Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н.Фомину (эсеру - П.Г.) нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей” (С. 20-21).
Далее следует рассказ об одном из бесчисленных колчаковских застенков. “Тюрьма рассчитана на 250 человек, а в мое время там сидело больше тысячи... Главное население тюрьмы - большевистские комиссары всех родов и видов, красногвардейцы, солдаты, офицеры - все за прифронтовым военно-полевым судом, все люди, ждущие смертных приговоров. Атмосфера напряжена до крайности. Очень удручающее впечатление производили солдаты, арестованные за участие в большевистском восстании 22 декабря. Все это молодые сибирские крестьянские парни, никакого отношения ни к большевикам, ни к большевизму не имеющие. Тюремная обстановка, близость неминуемой смерти сделали из них ходячих мертвецов с темными землистыми лицами. Вся эта масса все-таки ждет спасения от новых большевистских восстаний” (С. 29-30).
Не только тюрьмы, но и вся Сибирь полнилась ужасами расправ. Против партизан Енисейской губернии Колчак направил генерала-карателя Розанова. “Началось нечто неописуемое, - сообщает Раков. - Розанов объявил, что за каждого убитого солдата его отряда будут неуклонно расстреливаться десять человек из сидевших в тюрьме большевиков, которые все были объявлены заложниками. Несмотря на протесты союзников, было расстреляно 49 заложников в одной только Красноярской тюрьме. Наряду с большевиками расстреливались и эсеры... Усмирение Розанов повел “японским” способом. Захваченное у большевиков селение подвергалось грабежу, население или выпарывалось поголовно или расстреливалось: не щадили ни стариков, ни женщин. Наиболее подозрительные по большевизму селения просто сжигались. Естественно, что при приближении розановских отрядов, по крайней мере, мужское население разбегалось по тайге, невольно пополняя собой отряды повстанцев” (С. 41).
Фото с сайта "Суть времени. Пермский край"
В это же время на Севере под прикрытием войск интервентов тоже следует переворот по типу омского, и выброшенных за ненадобностью “социалистов” заменяет Колчак местного масштаба генерал Е.К.Миллер . Подобная же трансформация власти происходит и на других окраинах России. Тем временем с разных сторон высаживаются все новые контингенты войск интервентов - на юге России, на севере, в Закаспии, на Кавказе, Дальнем Востоке.
Помощь русской контрреволюции интервентами не прекращалась ни на минуту. Видные генералы Антанты, в том числе Нокс от Англии и Жанен от Франции, с большим количеством сотрудников были направлены в Сибирь. 16 января 1919 г. союзники заключили с Колчаком соглашение. Генерал Жанен был назначен главнокомандующим союзными войсками, действующими на Дальнем Востоке и в Сибири, к востоку от Байкала. Одновременно чехословацкое правительство назначило его командующим чехословацкими войсками в Сибири.
Адмирал Колчак, генерал Жанен, граф де-Мартель, Б.И.Павлу на параде в Омске.
Фото с сайта "общественно-исторического клуба Белая Россия"
Помощь Антанты позволила Колчаку сформировать 300-тысячную армию. Переговоры Антанты с большевиками были прерваны. Свои надежды реакционные круги Антанты возложили на разгром большевиков силами Колчака. Ему посылали огромное количество пушек, пулемётов, обмундирования. Иностранные войска охраняли Великий сибирский путь, чтобы не допустить срыва этого снабжения. А весной 1919 года союзники официально признали правительство Колчака.
За период 1918-1920 гг. “союзники” двинули в Россию интервенционистскую армаду общей численностью более 850 тыс. человек, в том числе 140 тыс. английских, 140 тыс. французских, 175 тыс. японских (по уточненным данным), 14 тыс. американских. Если сюда приплюсовать, по меньшей мере 280 тыс. австро-германских захватчиков, то общая численность интервентов превысит 1 млн. человек.
То, что они делали на советской земле под прикрытием лицемерных заверений о "невмешательстве” в русские дела, можно понять, послушав тогдашнего военного министра Великобритании У.Черчилля, ярого сторонника открытой интервенции: "Находились ли союзники в состоянии войны с Советской Россией? Разумеется, нет. Но советских людей они убивали, как только те попадались им на глаза; на русской земле они оставались в качестве завоевателей; они снабжали оружием врагов Советского правительства; они блокировали его порты; они топили его военные суда. Они горячо стремились к падению Советского правительства и строили планы его падения. Но объявить ему войну - это стыд! Интервенция - позор! Они продолжали повторять, что для них совершенно безразлично, как русские разрешают свои внутренние дела. Они желали оставаться беспристрастными и наносили удар за ударом».
Наблюдая за террором Колчака, его военный министр, барон А.Будберг негодует: “Даже разумный и беспристрастный правый... брезгливо отшатнется от какого-либо здесь сотрудничества, ибо ничто не может заставить сочувствовать этой грязи; тут и изменить даже ничего нельзя, ибо против искренней идеи порядка и закона поднимаются чудовищно разрастающиеся здесь подлость, трусость, честолюбие, корыстолюбие и прочие прелести”. И еще: “Старый режим распускается самым махровым цветом в самых гнусных своих проявлениях...”
Жертвы террора Колчака. Сибирь, 1919 г.
Фото с сайта газеты "Суть времени"
Далее в дневнике Будберга читаем: “Калмыковские спасители (речь идет об отрядах уссурийского казачьего атамана Калмыкова) показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим; всюду идут аресты, расстрелы плюс, конечно, обильное аннексирование денежных эквивалентов в обширные карманы спасителей. Союзникам и японцам все это известно, но мер никаких не принимается. Про подвиги калмыковцев рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить” (т.XIII, с.258). Например: “Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”)” (с.250). Так поступал атаман Калмыков.
А вот, что говориться о другом, забайкальском атамане Семенове в откровенном признании командующего американскими войсками в Сибири генерала В.Гревса: «Действия этих (семеновских) казаков и других колчаковских начальников, совершавшиеся под покровительством иностранных войск, являлись богатейшей почвой, какую только можно было подготовить для большевизма, жестокости были такого рода, что они, несомненно, будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа через 50 лет после их свершения».
Признание политических руководителей чехословацкого корпуса Б. Павлу и В. Гирсы, сделанное ими в официальном меморандуме союзникам (ноябрь 1919 г.) уже не выглядит неправдоподобным. Желая умыть руки после всех кровавых деяний и поскорее выбраться из Сибири ввиду полного краха колчаковщины, они заявляли: «Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию».
А вот “дела рук” интервентов и белогвардейцев в цифровом выражении по одной лишь Екатеринбургской губернии: «Колчаковскими» властями расстреляно минимум 25 тысяч. В одних кизеловских копях расстреляно и заживо погребено не менее 8 тысяч; в Тагильском и Надеждинском районах расстрелянных и замученных около 10 тысяч; в Екатеринбургском и других уездах не менее 8 тысяч. Перепорото около 10% двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин и детей." Если учесть, что в «Колчакию» входило еще 11 губерний и областей, то трудно даже вообразить масштабы кровавой оргии, разыгравшейся на востоке страны.
"Белый" террор был пущен в ход против большинства трудящегося народа, не желавшего возврата к старому. По этой простой причине режим Колчака, как и ему подобные, был обречен кончиться тем, чем он кончился. Между ним и народным большинством была непреодолимая пропасть.
Такой непредвзятый свидетель, как генерал Гревс, командир 10-тысячного корпуса американских интервентов, изо дня в день наблюдавший то, что творилось в "Колчакии", признавал: "По моим наблюдениям, основанным на донесениях, которые я получал, Колчак никогда не имел на своей стороне более семи процентов населения".
А премьер правительства Колчака П. В. Вологодский, уходя в отставку, дополнил Гревса: "Все слои населения, до самых умеренных, возмущены произволом, царящим во всех областях жизни". При такой социальной опоре даже самый жестокий террор не мог спасти диктатуру.
«Ещё хуже поступали власти с крестьянством. Речь не о массовых порках и расстрелах крестьян, за неосторожное слово, за сочувствие Советам и прочее, а об отношении к земле. Чего стоят Закон от 6 июня 1918 г. и «Декларация российского правительства о земле» от 8 апреля 1919 г. По ним земли и имения возвращались их прежним владельцам, а крестьяне, которые временно пользовались землей, должны были возместить нанесенный владельцам урон» -
пишет доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой Общей отечественной истории Пермского государственного университета М.Г. Суслов в своей статье «Причины поражения белого движения в гражданской войне».
Удручающей выглядит картина в секретном донесении офицера военной разведки подполковника Р.Л. Эйхельберга: «Самая значительная слабость Омского правительства состоит в том, что подавляющее большинство находится в оппозиции к нему. Грубо говоря, примерно 97% населения Сибири сегодня враждебно относится к Колчаку» - пишет разведчик .
Точно так же Колчак не сумел склонить на свою сторону староверов, в большом количестве проживавших в Сибири. Кандидат исторических наук А.В.Костров сообщает в своей статье: «Сам Главный старообрядческий священник о. Иоанн Кудрин, характеризуя сложившуюся ситуацию, писал, что сибиряки встречали колчаковцев «не радушно» и даже «ненавидели», а поэтому «ждали красных» (Кудрин И. Указ. соч. С. 194-198, 204). Также, о противодействии белым и относительной поддержке красных, в частности забайкальскими старообрядцами, писал профессор Иркутского государственного университета А.М. Селищев, побывавший в деревнях староверов-семейских в 1919 г.
А вот несколько приказов,отдаваемых сподвижниками Колчака:
«Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня» - приказ коменданта Макеевского района Сибири от 10 ноября 1918 г.
В селениях, не выдающих красных, «расстреливать десятого»; сопротивляющиеся селения сжигать, а «взрослое мужское население расстреливать поголовно», имущество и хлеб полностью отбирать в пользу казны; заложников в случае сопротивления односельчан «расстреливать беспощадно» - Приказ особого уполномоченного адмирала Колчака С.Розанова, губернатора Енисейской и части Иркутской губернии от 27 марта 1919 г.
Во время Гражданской войны Колчак «прославился» и созданием концлагерей. Всего на территории, контролируемой Колчаком, был создан 41 концлагерь.
«Баржи» и «поезда смерти» стали активно и массированно применяться белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись “баржи” и “поезда смерти” с узниками тюрем и концлагерей Колчака.
Узники "баржи смерти" на пути в Сарапул.
Фото из книги "Этих дней не смолкнет слава". М, 1958 г.
Когда “поезда смерти” находились в Приморье, их посетили сотрудники американского Красного Креста. Один из них - Бьюкели написал в своем дневнике: «До того момента, когда мы нашли этот ужасный караван в Никольске, 800 пассажиров умерли от голода, грязи и болезней… Я видел трупы людей, тела которых еще при жизни разъедали паразиты до тех пор, пока они не умирали после месяцев ежедневной мучительной пытки от голода, грязи и холода. Клянусь Богом, я не преувеличиваю!.. В Сибири ужас и смерть на каждом шагу в таком масштабе, что потрясли бы самое черствое сердце...».
Согласно справке Народного комиссариата финансов РСФСР от 12 июня 1921 года, за период правления адмирала Колчака золотой запас России сократился на 235,6 млн рублей, или на 182 тонны. По утверждению министра финансов правительства Колчака Новицкого, добыча чехословатских легионеров составила 63 млн золотых рублей. По свидетельству исследователя Владимира Врангеля, в пражском военном архиве хранится документ о передаче в руки легионеров 18 вагонов с российскими ценностями.
Вот что пишет по этому поводу Олег Будницкий (Российская академия наук): «Всего, по нашим подсчетам, колчаковскими финансистами было отправлено за рубеж золота на сумму около 195 млн. золотых рублей. Часть золота - на сумму 35 186 333 долл. была продана с мая по сентябрь 1919 г. французским, японским и британским банками".
Все высказывания, представленные в данной статье принадлежат людям, которые боролись с большевиками. То есть их очень трудно заподозрить в предвзятом отношении к Колчаку. Их свидетельства нельзя назвать «советской пропагандой». И это очень важно для справедливой оценки рассматриваемой личности.
Дореволюционные военные и научные заслуги Колчака перед Россией никто оспаривать и не пытается, но все свои достижения он собственноручно уничтожил «белым» террором, который проводился не только в отношении большевиков и членов Временного Всероссийского правительства, но и в отношении простого народа, проживающего на территории подконтрольной Колчаку. «Целил в большевиков, а попал в русский народ» - так можно охарактеризовать деятельность Колчака, если перефразировать фразу советского писателя. И народ хорошо помнит те страшные времена.
В 1999 году военным судом Забайкальского военного округа рассматривался вопрос о реабилитации Колчака в соответствии с Законом РФ "О реабилитации жертв политических репрессий". Данный процесс инициировали представители общественного движения "За веру и отечество". По словам военного прокурора отдела реабилитации ЗабВО Александра Котломина, данные допросов показали, что он "не остановил террора в отношении гражданского населения, проводимой контрразветкой". Определением суда Колчак признан не подлежащим реабилитации.
Колчак, борясь с Советской властью, тем самым уничтожал Россию, ведь в случае победы армии Колчака и поддерживающих его интервентов, страна распалась бы на несколько частей.
В обмен на свою помощь, страны Антанты потребовали от Колчака выполнения следующих условий:
- признание независимости Польши и Финляндии;
- при невозможности урегулировать вопрос о независимости Эстонии, Латвии, Литвы, кавказских и закаспийских образований с их правительствами передать этот вопрос в Лигу наций;
- до этого - признание этих областей автономными.
К слову сказать, многие русские офицеры, служившие в "белой" армии, перешли на сторону большевиков, вступили в ряды Красной Армии и самоотверженно защищали свою Родину не только от интервентов в годы Первой мировой войны, но и от немецко-фашистских захватчиков во время Второй мировой войны. Они поставили интересы России и русского народа выше своей идеологии, тем самым внесли неоценимый вклад в дело защиты своего народа от уничтожения, а её территории - от расчленения.
Сложно не согласиться с генерал-лейтенантом Императорской армии, военным руководителем Высшего военного совета Республики, М. Д. Бонч-Бруевичем, который сказал - "История осудит не нас, оставшихся на Родине и честно исполнивших свой долг, а тех, кто препятствовал этому, забыл интересы своей страны и заискивал перед иностранцами, явными противниками России и в прошлом, и в будущем"
И этих героев - тысячи. Вот им и нужно ставить памятники!
Неужели народ города-героя Ленинграда позволит установить памятную табличку адмиралу, который стал палачом собственного народа, допустил расцвет интервенции и разворовывание России?
Вместо послесловия.
"Имя Колчака по воле жестокой судьбы стало нарицательным именем тирана... При нас происходили жестокие расправы с восставшими крестьянами, сжигались деревни, происходили расстрелы без суда. Ведь всё это правда. Мы допустили хозяйничание в стране чехов, которые не жалели русского добра. Может быть, мы действительно изменили народу, изменили родине?" - соратник Колчака, член партии кадетов Г.К. Гинс.
Благодарим Иркутскую и Пермскую ячейки "Суть времени" в написании статьи.
Фото с сайта "общественно-исторического клуба Белая Россия"