«Над пропастью во ржи» Сэлинджера и его значение в мировой культуре
Оригинал взят у nihga в «Над пропастью во ржи» Сэлинджера и его значение в мировой культуре
Сегодня состоялось очередное заседание литклуба "Аврора" в библиотеке им. Некрасова г. Ижевска. Мы рассматривали "Над пропастью во ржи" Джерома Д. Сэлинджера, моей темой было "Над пропастью во ржи» Сэлинджера и его значение в мировой культуре". Ниже, соответственно, текст сегодняшнего доклада на "Авроре".
Чтобы говорить о значении данного произведения Сэлинджера в мировой культуре, сначала нужно понять: а насколько оно велико, если вообще таковое есть? И я для начала предлагаю цитату из Википедии, которой можно смело доверять в данном случае, т.к. что-что, а нести в массы американскую культуру (ну и масскульт в том числе) и проникновенно про это рассказывать - есть одно из главных предназначений данного вполне себе американского ресурса. Цитата (взято отсюда):
««Над пропастью во ржи» (в других переводах - «Обрыв на краю ржаного поля детства», «Ловец на хлебном поле», англ. The Catcher in the Rye - «Ловец во ржи», 1951) - роман американского писателя Джерома Сэлинджера. В нём от лица 16-летнего юноши по имени Холден откровенно рассказывается о его обострённом восприятии американской действительности и неприятии общих канонов и морали современного общества. Произведение имело огромную популярность как среди молодёжи, так и среди взрослого населения, оказав существенное влияние на мировую культуру второй половины XX века (выделено мной - Nihga).
Роман был переведён почти на все мировые языки. В 2005 году журнал Time включил роман в список 100 лучших англоязычных романов, написанных начиная с 1923 года, а издательство Modern Library[en] включило его в список 100 лучших англоязычных романов 20-го столетия. Однако несмотря на это, в США роман часто подвергался критике и запрету из-за большого количества нецензурной лексики (что только ещё больше поспособствовало популярности романа - Nihga)»».
Это вполне верно, история как бы «бунта» Холдена Колфилда (в дальнейшем - ХК) против буржуазной лживой морали и вообще действительности, и его же последующего примирения с нею стала сверхпопулярна. ХК в итоге романа примиряется с действительностью и начинает «смиренно жить во имя правого дела», что есть одна из главных сущностных фальсификаций в романе, по цитируемым его учителем мистером Анатолини словам немецкого психолога Вильгельма Штекеля (последний известен идеей о скрытой гомосексуальности всех людей и тем, что первым ввёл термин «танатос» для обозначения влечения к смерти). Примирение это совершенно неслучайно представлено в духе вечного возвращения Ницше (это символизирует последняя сцена романа, когда сестра ХК Фиби садится кататься на карусель, а ХК наблюдает это). Роман был сверхпопулярен как во время его появления - 1951 год, так с тех пор, выдержав кучу переизданий, переводов и даже попытку экранизации. Более того, произведение Сэлинджера задало свой особый мейнстрим среди западной молодёжи и во многом именно «Над пропастью во ржи» концептуально лежит в основании массы последовавших за ним тоже как бы протестных субкультур, от битников и рок-н-ролла, до хиппи и панк-рока с гранжем, с сопутствующей литературой, фильмами и т.п. (можно вспомнить Кена Кизи с «Пролетая над гнездом кукушки», Э.Бёрджеса с «Заводным апельсином» и пр.).
Как из всего этого явствует, в основе книги лежит нигилизм в его самом крайнем проявлении - нигилизм подростковый, начинающийся у становящегося из ребёнка взрослым подростка во время т.н. переоценки ценностей (кстати, это ещё один термин главного философа-нигилиста Запада - Ницше). Нигилизм, понимаемый как полная безответственность при полнейшем нежелании и неспособности что либо кардинально менять в так не устраивающей тебя окружающей действительности. Та самая «революция сознания» битников, которую последние предлагали вместо революции как общественно-политического обновления и оздоровления общества. И также нигилизм здесь представлен как неотъемлемая часть культуры Запада, вообще общества Модерна, капитализма - как клапан, через который наглухо закованное в броню предписаний и законов (иногда абсолютно бессмысленных и бесчеловечных) западное человечество спускает пар напряжения от такой бесчеловечной по сути своей жизни.
Для начала, я ещё раз кратко проанализирую, что из себя представляет созданный Сэлинджером образ ХК, ну чтобы не было ощущения, что это я сам тут чего-то не от автора выдумываю. А потом я предложу своё видение, почему именно эта книга стала одним из главных т.н. «бестселлеров» для молодёжи во всём мире.
В романе показан главный конфликт в отношениях между героем - ХК и капиталистическим обществом, устои и нормы которого ХК не приемлет на органическом уровне и в развитии происходит некоторое разрешение данного конфликта. Кроме того, Джером Д. Сэлинджер очень ясно вкладывает в текст романа также своё видение главной цели своего произведения, своей может даже мессианской роли в условиях экзистенциального кризиса американского (и вообще западного) общества - строительства того самого бессмысленно-бездумного общества потребления при умирании христианских оснований и ценностей жизни, который появился как раз в то время и о котором тоже нужно сказать. Я построил свой анализ в вопрос-ответной форме (катехизической), т.к. тут, на мой взгляд, данная форма позволит более чётко раскрыть суть произведения.
Начнём с главного героя - ХК, который есть антигерой по своей сути. И первый логично возникающий вопрос; почему я называю ХК антигероем?
Ну, во-первых, ХК это крайне эгоистичный тип, вся книга только о нём горячо самим собой любимом и его же крайне недалёких умозаключениях - родителей ХК почти не упоминает и никак не бреет, окружающие его сверстники его пола по его свидетельству - все, как правило, по его мнению, подонки и подлецы (а сам ХК при этом просто граф де Монте-Кристо - с некоторыми купюрами конечно, но, тем не менее, именно так), во всяком случае, он видит в них только плохое. Слушать людей умнее и опытнее, желающих ХК добра и принимать от них советы или какие-либо суждения ХК не желает - т.к. он, видите ли, умнее всех их вместе взятых и ещё не желает даже символически быть перед ними в долгу.
Во-вторых, это инфантил высшей пробы никак не желающий взрослеть и нести ответственность за свою жизнь и свои же поступки по-взрослому. На равных он говорит только со своей 10-летней сестрой, сам рассказывает, что он знает, что вдёт себя как 13-летний (ну и пусть! так считает он) и, несмотря на все его потуги в вопросе просвещения на почве отношений полов как символическое взросление (а это в романе подаётся как один из главных критериев взрослости), он всё ещё максималистски делит мир только на чёрное и белое. Что, кстати, ему в решении последнего вопроса в первую очередь и мешает.
При этом (и это, в-третьих) сам он себя причисляет именно к чему-то светлому, показывая, что мир вокруг него крайне несовершенен, полон отчуждения и ненависти, грязен и крайне порочен, и ХК всего этого вроде как не приемлет. Он весьма своеобразно «борется» со всем этим: активно пытается саморазрушиться, видя в этом выход из этого тупика неприятия действительности - пьёт, курит и активно ищет варианты чувственного наслаждения (отмечу, что в подобных книгах более позднего времени, ко всему этому добавляются разнообразные наркотики и перверсии, что неслучайно). И тут необходимо заметить, что ХК выбирает очень своеобразный, двусмысленный и достаточно древний вариант протеста против всего вышесказанного (это по сути своей один из гностических вариантов неприятия мира - активное насилие над греховной, неисправимой материальной частью человеческой натуры, в идеале приходящее к ритуальному самоубийству).
При этом он жаден (за пять долларов, недоплаченных проститутке, он чуть не гибнет), является богатеньким сынком, который абсолютно не знает цену деньгам (не нравятся ему, понимаете ли, когда дешёвые чемоданы у людей, при этом его дорогие кожаные чемоданы куплены ему родителями), без остановки кокетливо любуется собой (постоянно говорит выделав очередную дурь: «Нет, ну я просто псих ненормальный какой-то!») и главное - абсолютно неспособен ни на какой серьёзный поступок. Ни на хороший, ни даже на по-настоящему плохой, хотя казалось бы дурное-то дело как раз очень нехитрое.
В общем, этот персонаж ничего не может решить - и не решает, он не способен жертвовать - и не жертвует, не умеет любить и прощать по-настоящему - и жизнь его этому так-таки и не учит. ХК в конце только как-то примиряется с реальностью, но никак не меняет её, не гибнет героически в схватке за улучшение мира, он дальше бессмысленно шлёпает по жизни, что и говорит, что сие есть именно антигерой, т.к. ничего героического данный персонаж не демонстрирует.
2. С чем борется этот герой? В чём тут главный конфликт?
Ответ на этот вопрос есть параллельно ответ на вопрос: почему же ХК стал так популярен при всех этих своих вышеуказанных «прелестях»? Тут на самом всё очень логично, его как бы бунт (а это именно «как бы» и именно «бунт», а не революция) - это протест против главного античеловеческого в капитализме - против тотального отчуждения и расчеловечивания царящего в современном ХК обществе. ХК справедливо говорит о лживой морали этого общества, о двусмысленности и социальном высокомерии, об изначальной продажности этой «ярмарки тщеславия» где всё решают деньги и всем плевать на то, кто ты есть на самом деле, что ты чувствуешь и о чём думаешь. Он клеймит интеллектуалов этого общества, говоря (совершенно справедливо), что они продались, скурвились или смирились. Он ненавидит царящие во всей культуре Запада стандарты и стереотипы и т.д.
Как видим, обвинения ХК обществу в котором он живёт абсолютно справедливы. Но при этом, т.к. ХК необразован, эгоистичен, крайне самовлюблён и также крайне идивидуалистичен, не способен на самопожертвование и вообще мало-мальски серьёзный поступок, все, что может предложить ХК в качестве альтернативы существующему порядку вещей - это только бунт, разрушение. Причём бунт его выливается на кого угодно, кроме тех, кто действительно виновен во всех этих болезнях общества. Разрушить же он может только себя и жизнь своей семьи, на большее - он опять же просто не способен (и вот именно поэтому образ ХК активно внедрялся в массы сначала западной, а потом незападной молодёжи - но об этом подробнее дальше).
3. Как решается главный конфликт произведения?
Он решается (буквально так) согласно рецепту Штекеля, который утверждал, что: «Признак незрелости человека - то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости - то, что он хочет смиренно жить ради правого дела». И в этом утверждении (как и в разрешении конфликта в романе), как я уже отмечал, имеет место быть главная фальсификация может быть даже самих фундаментальных основ человеческого бытия, т.к. признак незрелости ума - это действительно только хотеть благородно умереть за правое дело - фантазии, которыми нас безостановочно кормит ХК, игры в героев которые только игры и пр.. Однако признак же зрелости ума - это совершенно не «смиренно жить ради правого дела» - что есть позиция пассивности, апатии и соглашательства, позиция удобная для барана ведомого властьмущим «добрым пастырем» на убой, а именно жизнь как борьба за правое дело на основе высокого идеала (гуманистического, конечно же) и готовность пожертвовать собой ради него, если это необходимо.
4. В чём автор видит главный смысл своего романа?
Автор рассказывает об этом устами ХК в разговоре с Фиби, неточно (вполне в американском духе) цитируя стихотворение Р. Бёрнса «Пробираясь до калитки»:
Пробираясь до калитки,
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки,
Вечером во ржи.
Очень холодно девчонке,
Бьет девчонку дрожь:
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.
Если звал кого-то кто-то,
Сквозь густую рожь,
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь?
И какая нам забота,
Если у межи,
Целовался с кем-то кто-то,
Вечером во ржи!.. (Пер. С. Маршака)
Так вот у ХК это звучит как: «Если ты ловил кого-то вечером во ржи». И ХК так говорит Фиби:
«- Знаешь, кем бы я хотел быть? - говорю. - Знаешь, кем? Если б я мог выбрать то, что хочу, черт подери!
- Перестань чертыхаться! Ну, кем?
- Знаешь такую песенку - «Если ты ловил кого-то вечером во ржи…»
- Не так! Надо «Если кто-то звал кого-то вечером во ржи». Это стихи Бернса!
- Знаю, что это стихи Бернса.
Она была права. Там действительно «Если кто-то звал кого-то вечером во ржи». Честно говоря, я забыл.
- Мне казалось, что там «ловил кого-то вечером во ржи», - говорю. - Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом - ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело - ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак».
Это и есть главная мессианская идея Сэлинджера - он своим романом указывает всем этим мечущимся по ржаному полю на скале молодым ребятам не желающим жить по законам отчуждения в капиталистическом обществе, как он сам считает «путь» смиреной жизни «ради правого дела». При этом ответ на вопрос - а что это за правое дело такое, автор выносит за скобки произведения, по принципу Остапа Бендера, когда последний собрав «Союз меча и орала» для выжимания относительно честным способом из его участников некоторого количества денежных знаков необходимых для его свадьбы с мадам Грицацуевой, на случай если придётся отвечать перед законом (а ОБ - чтил Уголовный кодекс) крайне обтекаемо заявил: «Я не буду говорить вам о цели нашего собрания. Цель - святая».
Позиции пассивности, инфантилизма, недообразованности, самовлюблённости, крайнего индивидуализма, соглашательства, каприза как главного критерия собственных поступков, морального релятивизма, невзрослости и незрелости и главенства над всем этим высшего авторитета, как «доброго пастыря этих заблудших детей божьих», вот что утверждает собою роман «Над пропастью во ржи».
И тут нельзя не вспомнить «Великого инквизитора» Достоевского, когда последний полемизируя с Иисусом по поводу неправильности, по его мнению, вручения Иисусом каждому человеку дара свободы говорит:
«Слишком, слишком оценят они (люди - Nihga), что значит раз навсегда подчиниться! И пока люди не поймут сего, они будут несчастны. Кто более всего способствовал этому непониманию, скажи? Кто раздробил стадо и рассыпал его по путям неведомым? Но стадо вновь соберется и вновь покорится, и уже раз навсегда. Тогда мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы. О, мы убедим их наконец не гордиться, ибо ты вознес их и тем научил гордиться; докажем им, что они слабосильны, что они только жалкие дети, но что детское счастье слаще всякого. Они станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя. И возьмем на себя, а нас они будут обожать как благодетелей, понесших на себе их грехи пред богом. И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей - всё судя по их послушанию - и они будут нам покоряться с весельем и радостью. Самые мучительные тайны их совести - всё, всё понесут они нам, и мы всё разрешим, и они поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного. И все будут счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны. Будет тысячи миллионов счастливых младенцев и сто тысяч страдальцев, взявших на себя проклятие познания добра и зла. Тихо умрут они, тихо угаснут во имя твое и за гробом обрящут лишь смерть. Но мы сохраним секрет и для их же счастия будем манить их наградой небесною и вечною. Ибо если б и было что на том свете, то уж, конечно, не для таких, как они. Говорят и пророчествуют, что ты придешь и вновь победишь, придешь со своими избранниками, со своими гордыми и могучими, но мы скажем, что они спасли лишь самих себя, а мы спасли всех. Говорят, что опозорена будет блудница, сидящая на звере и держащая в руках своих тайну, что взбунтуются вновь малосильные, что разорвут порфиру ее и обнажат ее „гадкое“ тело. Но я тогда встану и укажу тебе на тысячи миллионов счастливых младенцев, не знавших греха. И мы, взявшие грехи их для счастья их на себя, мы станем пред тобой и скажем: „Суди нас, если можешь и смеешь“».
Я не скажу, что Сэлинджер сосредоточие мирового зла или человек написавший свой роман под заказ американских спецслужб хотящих держать таким образом свой народ в узде, ну или что-то такое. Нет, Сэлинджер сам не принимал современное ему формирующееся в тот момент общество потребления и когда у него появилась такая возможность - он от него сбежал и максимально закрылся. Поэтому "Над пропастью во ржи" - это такой своеобразный крик души, искренний и пронзительный. Однако, идеи которые он заложил в свой роман, идеи инфантилизма и смирения с существующей не благой реальностью, ну или даже в чём-то иногда желательности смерти, оказались удивительно созвучны тем, кто пока не очень явно исповедует идеи "великого инквизитора" и потому роман стал одним из их инструментов, хотелось этого самому автору или нет. И отчасти именно поэтому так велико его влияние на мировую культуру со второй половины ХХ века по сей день.
Сегодня состоялось очередное заседание литклуба "Аврора" в библиотеке им. Некрасова г. Ижевска. Мы рассматривали "Над пропастью во ржи" Джерома Д. Сэлинджера, моей темой было "Над пропастью во ржи» Сэлинджера и его значение в мировой культуре". Ниже, соответственно, текст сегодняшнего доклада на "Авроре".
Чтобы говорить о значении данного произведения Сэлинджера в мировой культуре, сначала нужно понять: а насколько оно велико, если вообще таковое есть? И я для начала предлагаю цитату из Википедии, которой можно смело доверять в данном случае, т.к. что-что, а нести в массы американскую культуру (ну и масскульт в том числе) и проникновенно про это рассказывать - есть одно из главных предназначений данного вполне себе американского ресурса. Цитата (взято отсюда):
««Над пропастью во ржи» (в других переводах - «Обрыв на краю ржаного поля детства», «Ловец на хлебном поле», англ. The Catcher in the Rye - «Ловец во ржи», 1951) - роман американского писателя Джерома Сэлинджера. В нём от лица 16-летнего юноши по имени Холден откровенно рассказывается о его обострённом восприятии американской действительности и неприятии общих канонов и морали современного общества. Произведение имело огромную популярность как среди молодёжи, так и среди взрослого населения, оказав существенное влияние на мировую культуру второй половины XX века (выделено мной - Nihga).
Роман был переведён почти на все мировые языки. В 2005 году журнал Time включил роман в список 100 лучших англоязычных романов, написанных начиная с 1923 года, а издательство Modern Library[en] включило его в список 100 лучших англоязычных романов 20-го столетия. Однако несмотря на это, в США роман часто подвергался критике и запрету из-за большого количества нецензурной лексики (что только ещё больше поспособствовало популярности романа - Nihga)»».
Это вполне верно, история как бы «бунта» Холдена Колфилда (в дальнейшем - ХК) против буржуазной лживой морали и вообще действительности, и его же последующего примирения с нею стала сверхпопулярна. ХК в итоге романа примиряется с действительностью и начинает «смиренно жить во имя правого дела», что есть одна из главных сущностных фальсификаций в романе, по цитируемым его учителем мистером Анатолини словам немецкого психолога Вильгельма Штекеля (последний известен идеей о скрытой гомосексуальности всех людей и тем, что первым ввёл термин «танатос» для обозначения влечения к смерти). Примирение это совершенно неслучайно представлено в духе вечного возвращения Ницше (это символизирует последняя сцена романа, когда сестра ХК Фиби садится кататься на карусель, а ХК наблюдает это). Роман был сверхпопулярен как во время его появления - 1951 год, так с тех пор, выдержав кучу переизданий, переводов и даже попытку экранизации. Более того, произведение Сэлинджера задало свой особый мейнстрим среди западной молодёжи и во многом именно «Над пропастью во ржи» концептуально лежит в основании массы последовавших за ним тоже как бы протестных субкультур, от битников и рок-н-ролла, до хиппи и панк-рока с гранжем, с сопутствующей литературой, фильмами и т.п. (можно вспомнить Кена Кизи с «Пролетая над гнездом кукушки», Э.Бёрджеса с «Заводным апельсином» и пр.).
Как из всего этого явствует, в основе книги лежит нигилизм в его самом крайнем проявлении - нигилизм подростковый, начинающийся у становящегося из ребёнка взрослым подростка во время т.н. переоценки ценностей (кстати, это ещё один термин главного философа-нигилиста Запада - Ницше). Нигилизм, понимаемый как полная безответственность при полнейшем нежелании и неспособности что либо кардинально менять в так не устраивающей тебя окружающей действительности. Та самая «революция сознания» битников, которую последние предлагали вместо революции как общественно-политического обновления и оздоровления общества. И также нигилизм здесь представлен как неотъемлемая часть культуры Запада, вообще общества Модерна, капитализма - как клапан, через который наглухо закованное в броню предписаний и законов (иногда абсолютно бессмысленных и бесчеловечных) западное человечество спускает пар напряжения от такой бесчеловечной по сути своей жизни.
Для начала, я ещё раз кратко проанализирую, что из себя представляет созданный Сэлинджером образ ХК, ну чтобы не было ощущения, что это я сам тут чего-то не от автора выдумываю. А потом я предложу своё видение, почему именно эта книга стала одним из главных т.н. «бестселлеров» для молодёжи во всём мире.
В романе показан главный конфликт в отношениях между героем - ХК и капиталистическим обществом, устои и нормы которого ХК не приемлет на органическом уровне и в развитии происходит некоторое разрешение данного конфликта. Кроме того, Джером Д. Сэлинджер очень ясно вкладывает в текст романа также своё видение главной цели своего произведения, своей может даже мессианской роли в условиях экзистенциального кризиса американского (и вообще западного) общества - строительства того самого бессмысленно-бездумного общества потребления при умирании христианских оснований и ценностей жизни, который появился как раз в то время и о котором тоже нужно сказать. Я построил свой анализ в вопрос-ответной форме (катехизической), т.к. тут, на мой взгляд, данная форма позволит более чётко раскрыть суть произведения.
Начнём с главного героя - ХК, который есть антигерой по своей сути. И первый логично возникающий вопрос; почему я называю ХК антигероем?
Ну, во-первых, ХК это крайне эгоистичный тип, вся книга только о нём горячо самим собой любимом и его же крайне недалёких умозаключениях - родителей ХК почти не упоминает и никак не бреет, окружающие его сверстники его пола по его свидетельству - все, как правило, по его мнению, подонки и подлецы (а сам ХК при этом просто граф де Монте-Кристо - с некоторыми купюрами конечно, но, тем не менее, именно так), во всяком случае, он видит в них только плохое. Слушать людей умнее и опытнее, желающих ХК добра и принимать от них советы или какие-либо суждения ХК не желает - т.к. он, видите ли, умнее всех их вместе взятых и ещё не желает даже символически быть перед ними в долгу.
Во-вторых, это инфантил высшей пробы никак не желающий взрослеть и нести ответственность за свою жизнь и свои же поступки по-взрослому. На равных он говорит только со своей 10-летней сестрой, сам рассказывает, что он знает, что вдёт себя как 13-летний (ну и пусть! так считает он) и, несмотря на все его потуги в вопросе просвещения на почве отношений полов как символическое взросление (а это в романе подаётся как один из главных критериев взрослости), он всё ещё максималистски делит мир только на чёрное и белое. Что, кстати, ему в решении последнего вопроса в первую очередь и мешает.
При этом (и это, в-третьих) сам он себя причисляет именно к чему-то светлому, показывая, что мир вокруг него крайне несовершенен, полон отчуждения и ненависти, грязен и крайне порочен, и ХК всего этого вроде как не приемлет. Он весьма своеобразно «борется» со всем этим: активно пытается саморазрушиться, видя в этом выход из этого тупика неприятия действительности - пьёт, курит и активно ищет варианты чувственного наслаждения (отмечу, что в подобных книгах более позднего времени, ко всему этому добавляются разнообразные наркотики и перверсии, что неслучайно). И тут необходимо заметить, что ХК выбирает очень своеобразный, двусмысленный и достаточно древний вариант протеста против всего вышесказанного (это по сути своей один из гностических вариантов неприятия мира - активное насилие над греховной, неисправимой материальной частью человеческой натуры, в идеале приходящее к ритуальному самоубийству).
При этом он жаден (за пять долларов, недоплаченных проститутке, он чуть не гибнет), является богатеньким сынком, который абсолютно не знает цену деньгам (не нравятся ему, понимаете ли, когда дешёвые чемоданы у людей, при этом его дорогие кожаные чемоданы куплены ему родителями), без остановки кокетливо любуется собой (постоянно говорит выделав очередную дурь: «Нет, ну я просто псих ненормальный какой-то!») и главное - абсолютно неспособен ни на какой серьёзный поступок. Ни на хороший, ни даже на по-настоящему плохой, хотя казалось бы дурное-то дело как раз очень нехитрое.
В общем, этот персонаж ничего не может решить - и не решает, он не способен жертвовать - и не жертвует, не умеет любить и прощать по-настоящему - и жизнь его этому так-таки и не учит. ХК в конце только как-то примиряется с реальностью, но никак не меняет её, не гибнет героически в схватке за улучшение мира, он дальше бессмысленно шлёпает по жизни, что и говорит, что сие есть именно антигерой, т.к. ничего героического данный персонаж не демонстрирует.
2. С чем борется этот герой? В чём тут главный конфликт?
Ответ на этот вопрос есть параллельно ответ на вопрос: почему же ХК стал так популярен при всех этих своих вышеуказанных «прелестях»? Тут на самом всё очень логично, его как бы бунт (а это именно «как бы» и именно «бунт», а не революция) - это протест против главного античеловеческого в капитализме - против тотального отчуждения и расчеловечивания царящего в современном ХК обществе. ХК справедливо говорит о лживой морали этого общества, о двусмысленности и социальном высокомерии, об изначальной продажности этой «ярмарки тщеславия» где всё решают деньги и всем плевать на то, кто ты есть на самом деле, что ты чувствуешь и о чём думаешь. Он клеймит интеллектуалов этого общества, говоря (совершенно справедливо), что они продались, скурвились или смирились. Он ненавидит царящие во всей культуре Запада стандарты и стереотипы и т.д.
Как видим, обвинения ХК обществу в котором он живёт абсолютно справедливы. Но при этом, т.к. ХК необразован, эгоистичен, крайне самовлюблён и также крайне идивидуалистичен, не способен на самопожертвование и вообще мало-мальски серьёзный поступок, все, что может предложить ХК в качестве альтернативы существующему порядку вещей - это только бунт, разрушение. Причём бунт его выливается на кого угодно, кроме тех, кто действительно виновен во всех этих болезнях общества. Разрушить же он может только себя и жизнь своей семьи, на большее - он опять же просто не способен (и вот именно поэтому образ ХК активно внедрялся в массы сначала западной, а потом незападной молодёжи - но об этом подробнее дальше).
3. Как решается главный конфликт произведения?
Он решается (буквально так) согласно рецепту Штекеля, который утверждал, что: «Признак незрелости человека - то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости - то, что он хочет смиренно жить ради правого дела». И в этом утверждении (как и в разрешении конфликта в романе), как я уже отмечал, имеет место быть главная фальсификация может быть даже самих фундаментальных основ человеческого бытия, т.к. признак незрелости ума - это действительно только хотеть благородно умереть за правое дело - фантазии, которыми нас безостановочно кормит ХК, игры в героев которые только игры и пр.. Однако признак же зрелости ума - это совершенно не «смиренно жить ради правого дела» - что есть позиция пассивности, апатии и соглашательства, позиция удобная для барана ведомого властьмущим «добрым пастырем» на убой, а именно жизнь как борьба за правое дело на основе высокого идеала (гуманистического, конечно же) и готовность пожертвовать собой ради него, если это необходимо.
4. В чём автор видит главный смысл своего романа?
Автор рассказывает об этом устами ХК в разговоре с Фиби, неточно (вполне в американском духе) цитируя стихотворение Р. Бёрнса «Пробираясь до калитки»:
Пробираясь до калитки,
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки,
Вечером во ржи.
Очень холодно девчонке,
Бьет девчонку дрожь:
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.
Если звал кого-то кто-то,
Сквозь густую рожь,
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь?
И какая нам забота,
Если у межи,
Целовался с кем-то кто-то,
Вечером во ржи!.. (Пер. С. Маршака)
Так вот у ХК это звучит как: «Если ты ловил кого-то вечером во ржи». И ХК так говорит Фиби:
«- Знаешь, кем бы я хотел быть? - говорю. - Знаешь, кем? Если б я мог выбрать то, что хочу, черт подери!
- Перестань чертыхаться! Ну, кем?
- Знаешь такую песенку - «Если ты ловил кого-то вечером во ржи…»
- Не так! Надо «Если кто-то звал кого-то вечером во ржи». Это стихи Бернса!
- Знаю, что это стихи Бернса.
Она была права. Там действительно «Если кто-то звал кого-то вечером во ржи». Честно говоря, я забыл.
- Мне казалось, что там «ловил кого-то вечером во ржи», - говорю. - Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом - ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело - ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак».
Это и есть главная мессианская идея Сэлинджера - он своим романом указывает всем этим мечущимся по ржаному полю на скале молодым ребятам не желающим жить по законам отчуждения в капиталистическом обществе, как он сам считает «путь» смиреной жизни «ради правого дела». При этом ответ на вопрос - а что это за правое дело такое, автор выносит за скобки произведения, по принципу Остапа Бендера, когда последний собрав «Союз меча и орала» для выжимания относительно честным способом из его участников некоторого количества денежных знаков необходимых для его свадьбы с мадам Грицацуевой, на случай если придётся отвечать перед законом (а ОБ - чтил Уголовный кодекс) крайне обтекаемо заявил: «Я не буду говорить вам о цели нашего собрания. Цель - святая».
Позиции пассивности, инфантилизма, недообразованности, самовлюблённости, крайнего индивидуализма, соглашательства, каприза как главного критерия собственных поступков, морального релятивизма, невзрослости и незрелости и главенства над всем этим высшего авторитета, как «доброго пастыря этих заблудших детей божьих», вот что утверждает собою роман «Над пропастью во ржи».
И тут нельзя не вспомнить «Великого инквизитора» Достоевского, когда последний полемизируя с Иисусом по поводу неправильности, по его мнению, вручения Иисусом каждому человеку дара свободы говорит:
«Слишком, слишком оценят они (люди - Nihga), что значит раз навсегда подчиниться! И пока люди не поймут сего, они будут несчастны. Кто более всего способствовал этому непониманию, скажи? Кто раздробил стадо и рассыпал его по путям неведомым? Но стадо вновь соберется и вновь покорится, и уже раз навсегда. Тогда мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы. О, мы убедим их наконец не гордиться, ибо ты вознес их и тем научил гордиться; докажем им, что они слабосильны, что они только жалкие дети, но что детское счастье слаще всякого. Они станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя. И возьмем на себя, а нас они будут обожать как благодетелей, понесших на себе их грехи пред богом. И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей - всё судя по их послушанию - и они будут нам покоряться с весельем и радостью. Самые мучительные тайны их совести - всё, всё понесут они нам, и мы всё разрешим, и они поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного. И все будут счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны. Будет тысячи миллионов счастливых младенцев и сто тысяч страдальцев, взявших на себя проклятие познания добра и зла. Тихо умрут они, тихо угаснут во имя твое и за гробом обрящут лишь смерть. Но мы сохраним секрет и для их же счастия будем манить их наградой небесною и вечною. Ибо если б и было что на том свете, то уж, конечно, не для таких, как они. Говорят и пророчествуют, что ты придешь и вновь победишь, придешь со своими избранниками, со своими гордыми и могучими, но мы скажем, что они спасли лишь самих себя, а мы спасли всех. Говорят, что опозорена будет блудница, сидящая на звере и держащая в руках своих тайну, что взбунтуются вновь малосильные, что разорвут порфиру ее и обнажат ее „гадкое“ тело. Но я тогда встану и укажу тебе на тысячи миллионов счастливых младенцев, не знавших греха. И мы, взявшие грехи их для счастья их на себя, мы станем пред тобой и скажем: „Суди нас, если можешь и смеешь“».
Я не скажу, что Сэлинджер сосредоточие мирового зла или человек написавший свой роман под заказ американских спецслужб хотящих держать таким образом свой народ в узде, ну или что-то такое. Нет, Сэлинджер сам не принимал современное ему формирующееся в тот момент общество потребления и когда у него появилась такая возможность - он от него сбежал и максимально закрылся. Поэтому "Над пропастью во ржи" - это такой своеобразный крик души, искренний и пронзительный. Однако, идеи которые он заложил в свой роман, идеи инфантилизма и смирения с существующей не благой реальностью, ну или даже в чём-то иногда желательности смерти, оказались удивительно созвучны тем, кто пока не очень явно исповедует идеи "великого инквизитора" и потому роман стал одним из их инструментов, хотелось этого самому автору или нет. И отчасти именно поэтому так велико его влияние на мировую культуру со второй половины ХХ века по сей день.