Герой своего времени
Оригинал взят у ap_love_82 в Герой своего времени
Шахматный матч между двумя великими советскими музыкантами - Сергеем Прокофьевым (справа) и Давидом Ойстрахом (слева), 1937 год. Проигравший дает концерт в ЦДРИ
Если говорить о прогрессе шахматного движения за последние десять лет в мировом масштабе, то этот прогресс должен быть отнесен всецело на счет Советского Союза.
Стремление правительства СССР сделать шахматы средством поднятия культуры дало такие результаты, которые никоим образом не могли быть достигнуты в других странах. Естественно поэтому, в настоящее время в шахматном отношении СССР принадлежит первое место в мире.
(Хосе Рауль Капабланка, 1935 г.)
Как было отмечено ранее ( http://ap-love-82.livejournal.com/15890.html), одним из результатов III Всесоюзного шахматного съезда, проведенного 20 августа 1924 года, было признание необходимости развития шахмат, не только вглубь, но и вширь. В результате в Советском Союзе должно было появиться массовое шахматное движение, способствующее воспитанию в стране нового человека, приобщенного к высокой культуре, привыкшего думать, обладающего дисциплиной, стратегическим мышлением, самоконтролем и грамотностью.
Повествуя о том, как данное решение начало реализовываться на практике, нельзя не назвать имя молодого ленинградского студента Якова Рохлина, одного из делегатов III Всесоюзного съезда, которому на момент проведения данного мероприятия исполнился всего 21 год. Рассматривая решение Съезда о популяризации шахмат, как принятие со своей стороны личного обязательства, Рохлин энергично начал создавать в своем родном Ленинграде шахматные кружки-ячейки.
Уже в феврале 1925 года с его помощью в городе на Неве во Дворце труда был открыт Центральный шахматный клуб. В отличие от существовавшего прежде элитного Петербургского шахматного собрания (построенного ещё на дореволюционных буржуазных принципах и упраздненного по решению Съезда в 1924 году), клуб стал центром притяжения тысяч ленинградцев. Словно с приходом весны, шахматная жизнь в городе неожиданно проснулась и начала набирать обороты. В клубе начали проводиться шахматные турниры самого различного уровня. Его охотно посещали рабочие и студенты. Вокруг него, словно спутники вокруг центра притяжения, по своим орбитам стали вращаться шахматные кружки и секции. Через считанные месяцы своим собственным шахматным кружком в городе уже мог похвастать каждый профессиональный союз. Шахматные ячейки открывались при домах культуры, ВУЗах и школах.
В общем числе менее чем за полгода в Ленинграде было зарегистрировано более 200 шахматных кружков, объединивших под своим крылом свыше 7000 шахматистов.
В своей книге «О чем молчат фигуры» советский и российский гроссмейстер Юрий Львович Авербах, описывая бурное развитие шахматной жизни в СССР, в качестве примера приводит выдержку из речи заместителя наркома юстиции Н.В. Крыленко, произнесенную им в 1925 году на IV Всесоюзном шахматном съезде:
«Я укажу на один факт - на то, что сделали в Ленинграде по линии массовых состязаний в профсоюзах…. Если сумели дело поставить так, что каждый профсоюз мог выделить шахматную команду в 50 человек и если они сумели организовать двухтысячное состязание - это значит, что они стали на правильный путь...».
Как пишет Юрий Авербах, Яков Рохлин (ставший со временем мастером спорта и заслуженным тренером СССР) практически не оставил после себя развернутых мемуаров, отражающих события тех лет. Тем не менее, те немногие его воспоминания, которыми мы располагаем сегодня, в определенном смысле служат показательным примером:
«...Выполняя возложенное на меня поручение, я заехал в Дом ученых, чтобы получить согласие на проведение в нем упомянутых турниров (очередных турниров на первенство страны - прим). Дом ученых помещался (как и сейчас) на набережной Невы в великокняжеском особняке, до революции принадлежавшем дяде царя.
Заместитель директора Дома холодно выслушал мою просьбу, а затем коротко возразил:
- Ради шахмат я не буду менять план мероприятий клуба.
Тогда я решился на крайнюю меру: показал присланное мне из Москвы письмо Всесоюзной шахматной секции.
- Кто такой Крыленко? - спросил, посмотрев на подпись, зам. директора.
- Как,- воскликнул я, - вы не знаете, кто у нас заместитель наркома юстиции?
Тут произошла метаморфоза. Смущенный администратор придвинул ко мне кресло и сказал:
- Сколько комнат вам надо?
Видя, что «эндшпиль» выигран, я ответил:
- Всесоюзных турниров несколько, зрителей ожидается много, ваш Дом нужен целиком.
На том и порешили.
Авербах пишет, что Якову Рохлину, несомненно, было о чем рассказать, «как, например, ему удалось уговорить Капабланку во время Первого московского международного турнира в 1925 году в свободный от игры день приехать в Ленинград и дать там трудный сеанс одновременной игры на тридцати досках? Большой гонорар и отдельное купе в поезде вряд ли могли настолько увлечь чемпиона мира, что он рискнул отправиться в Ленинград».
Вспомирая Рохлина, Авербах сравнивает его с Остапом Бендером, отмечая его неиссякаемую энергию, находчивость и блестящие организаторские способности:
Оказавшись в Москве, Рохлин немедленно создал шахматную секцию в ДСО «Искусство», организовал уникальный матч двух музыкантов, больших любителей шахмат - Сергея Прокофьева и Давида Ойстраха. И, конечно, не без его участия в Центральном доме работников искусств состоялся матч Ботвинник - Левенфиш за звание чемпиона страны. Наконец, то, что каждое крупное шахматное соревнование, как правило, заканчивалось великолепным концертом,- в этом тоже была его заслуга.
И где он бы потом ни работал - в Спорткомитете СССР, в Спорткомитете РСФСР, в ЦС ДСО профсоюзов,- там везде кипела шахматная жизнь. Иногда своими действиями Яков Герасимович напоминал великого комбинатора, незабвенного Остапа Бендера с той лишь разницей, что персонаж Ильфа и Петрова работал исключительно на себя, а Рохлин - на благо шахмат, которым он был предан.
Яков Рохлин (в центре) рядом со вторым чемпионом мира по шахматам
Эммануилом Ласкером (сидит третий слева), 1935 г.
Шахматный матч между двумя великими советскими музыкантами - Сергеем Прокофьевым (справа) и Давидом Ойстрахом (слева), 1937 год. Проигравший дает концерт в ЦДРИ
Если говорить о прогрессе шахматного движения за последние десять лет в мировом масштабе, то этот прогресс должен быть отнесен всецело на счет Советского Союза.
Стремление правительства СССР сделать шахматы средством поднятия культуры дало такие результаты, которые никоим образом не могли быть достигнуты в других странах. Естественно поэтому, в настоящее время в шахматном отношении СССР принадлежит первое место в мире.
(Хосе Рауль Капабланка, 1935 г.)
Как было отмечено ранее ( http://ap-love-82.livejournal.com/15890.html), одним из результатов III Всесоюзного шахматного съезда, проведенного 20 августа 1924 года, было признание необходимости развития шахмат, не только вглубь, но и вширь. В результате в Советском Союзе должно было появиться массовое шахматное движение, способствующее воспитанию в стране нового человека, приобщенного к высокой культуре, привыкшего думать, обладающего дисциплиной, стратегическим мышлением, самоконтролем и грамотностью.
Повествуя о том, как данное решение начало реализовываться на практике, нельзя не назвать имя молодого ленинградского студента Якова Рохлина, одного из делегатов III Всесоюзного съезда, которому на момент проведения данного мероприятия исполнился всего 21 год. Рассматривая решение Съезда о популяризации шахмат, как принятие со своей стороны личного обязательства, Рохлин энергично начал создавать в своем родном Ленинграде шахматные кружки-ячейки.
Уже в феврале 1925 года с его помощью в городе на Неве во Дворце труда был открыт Центральный шахматный клуб. В отличие от существовавшего прежде элитного Петербургского шахматного собрания (построенного ещё на дореволюционных буржуазных принципах и упраздненного по решению Съезда в 1924 году), клуб стал центром притяжения тысяч ленинградцев. Словно с приходом весны, шахматная жизнь в городе неожиданно проснулась и начала набирать обороты. В клубе начали проводиться шахматные турниры самого различного уровня. Его охотно посещали рабочие и студенты. Вокруг него, словно спутники вокруг центра притяжения, по своим орбитам стали вращаться шахматные кружки и секции. Через считанные месяцы своим собственным шахматным кружком в городе уже мог похвастать каждый профессиональный союз. Шахматные ячейки открывались при домах культуры, ВУЗах и школах.
В общем числе менее чем за полгода в Ленинграде было зарегистрировано более 200 шахматных кружков, объединивших под своим крылом свыше 7000 шахматистов.
В своей книге «О чем молчат фигуры» советский и российский гроссмейстер Юрий Львович Авербах, описывая бурное развитие шахматной жизни в СССР, в качестве примера приводит выдержку из речи заместителя наркома юстиции Н.В. Крыленко, произнесенную им в 1925 году на IV Всесоюзном шахматном съезде:
«Я укажу на один факт - на то, что сделали в Ленинграде по линии массовых состязаний в профсоюзах…. Если сумели дело поставить так, что каждый профсоюз мог выделить шахматную команду в 50 человек и если они сумели организовать двухтысячное состязание - это значит, что они стали на правильный путь...».
Как пишет Юрий Авербах, Яков Рохлин (ставший со временем мастером спорта и заслуженным тренером СССР) практически не оставил после себя развернутых мемуаров, отражающих события тех лет. Тем не менее, те немногие его воспоминания, которыми мы располагаем сегодня, в определенном смысле служат показательным примером:
«...Выполняя возложенное на меня поручение, я заехал в Дом ученых, чтобы получить согласие на проведение в нем упомянутых турниров (очередных турниров на первенство страны - прим). Дом ученых помещался (как и сейчас) на набережной Невы в великокняжеском особняке, до революции принадлежавшем дяде царя.
Заместитель директора Дома холодно выслушал мою просьбу, а затем коротко возразил:
- Ради шахмат я не буду менять план мероприятий клуба.
Тогда я решился на крайнюю меру: показал присланное мне из Москвы письмо Всесоюзной шахматной секции.
- Кто такой Крыленко? - спросил, посмотрев на подпись, зам. директора.
- Как,- воскликнул я, - вы не знаете, кто у нас заместитель наркома юстиции?
Тут произошла метаморфоза. Смущенный администратор придвинул ко мне кресло и сказал:
- Сколько комнат вам надо?
Видя, что «эндшпиль» выигран, я ответил:
- Всесоюзных турниров несколько, зрителей ожидается много, ваш Дом нужен целиком.
На том и порешили.
Авербах пишет, что Якову Рохлину, несомненно, было о чем рассказать, «как, например, ему удалось уговорить Капабланку во время Первого московского международного турнира в 1925 году в свободный от игры день приехать в Ленинград и дать там трудный сеанс одновременной игры на тридцати досках? Большой гонорар и отдельное купе в поезде вряд ли могли настолько увлечь чемпиона мира, что он рискнул отправиться в Ленинград».
Вспомирая Рохлина, Авербах сравнивает его с Остапом Бендером, отмечая его неиссякаемую энергию, находчивость и блестящие организаторские способности:
Оказавшись в Москве, Рохлин немедленно создал шахматную секцию в ДСО «Искусство», организовал уникальный матч двух музыкантов, больших любителей шахмат - Сергея Прокофьева и Давида Ойстраха. И, конечно, не без его участия в Центральном доме работников искусств состоялся матч Ботвинник - Левенфиш за звание чемпиона страны. Наконец, то, что каждое крупное шахматное соревнование, как правило, заканчивалось великолепным концертом,- в этом тоже была его заслуга.
И где он бы потом ни работал - в Спорткомитете СССР, в Спорткомитете РСФСР, в ЦС ДСО профсоюзов,- там везде кипела шахматная жизнь. Иногда своими действиями Яков Герасимович напоминал великого комбинатора, незабвенного Остапа Бендера с той лишь разницей, что персонаж Ильфа и Петрова работал исключительно на себя, а Рохлин - на благо шахмат, которым он был предан.
Яков Рохлин (в центре) рядом со вторым чемпионом мира по шахматам
Эммануилом Ласкером (сидит третий слева), 1935 г.