Не могу пройти мимо, в очередной раз.
МИХАИЛ ЗОЩЕНКО: ПАСХАЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ
Вот, братцы мои, и праздник на носу - пасха православная.
Которые верующие, те, что бараны, потащат свои куличи святить. Пущай тащат! Я не потащу. Будет. Мне, братцы, в прошлую пасху на кулич ногой наступили!
Главное, что я замешкался и опоздал к началу. Прихожу к церковной ограде, а столы уже заняты. Я прошу православных граждан потесниться, а они не хотят. Ругаются.
- Опоздал,- говорят,- чёрт такой, так и станови свой кулич на землю. Нечего тут тискаться и пихаться - куличи посроняешь.
Ну, делать нечего, поставил свой кулич на землю. Которые опоздали, все наземь ставили.
И только поставил, звоны и перезвоны начались.
И вижу, сам батя с кисточкой прётся.
Макнёт кисточку в ведро и брызжет вокруг. Кому в рожу, кому в кулич - не разбирается.
А позади бати отец дьякон благородно выступает с блюдцем, собирает пожертвования.
- Не скупись,- говорит,- православная публика! Клади монету посередь блюдца.
Проходят они мимо меня, а отец дьякон зазевался на своё блюдо и - хлоп ножищей в мою тарелку.
У меня аж дух захватило.
- Ты что ж,- говорю,- длинногривый, на кулич-то наступаешь?.. В пасхальную ночь...
- Извините,- говорит,- нечаянно.
Я говорю:
- Мне с твоего извинения не шубу шить. Пущай мне теперь полную стоимость заплатят. Клади, говорю, отец дьякон, деньги на кон!
Прервали шествие. Батя с кисточкой заявился.
- Это,- говорит,- кому тут на кулич наступили?
- Мне,- говорю,- наступили. Дьякон, говорю, сукин кот, наступил.
Батя говорит:
- Я, говорит, сейчас кулич этот кисточкой покроплю. Можно будет его кушать. Всё-таки духовная особа наступила...
- Нету,- говорю,- батя. Хотя всё ведерко на его выливай, не согласен. Прошу деньги обратно.
Ну, пря поднялась. Кто за меня, кто против меня.
Звонарь Вавилыч с колокольни высовывается, спрашивает:
- Звонить, что ли, или пока перестать?
Я говорю:
- Обожди, Вавилыч, звонить. А то под звон они меня тут совсем объегорят.
А поп ходит вокруг меня, что больной, и руками разводит.
А дьякон, длинногривый дьявол, прислонился к забору и щепочкой мой кулич с сапога счищает.
После выдают мне небольшую сумму с блюда и просят уйти, потому, дескать, мешаю им криками.
Ну, вышел я за ограду, покричал оттеда на отца дьякона, посрамил его, а после пошёл.
А теперь куличи жру такие, несвячёные.
Вкус тот же, а неприятностей куда как меньше.
Вот, братцы мои, и праздник на носу - пасха православная.
Которые верующие, те, что бараны, потащат свои куличи святить. Пущай тащат! Я не потащу. Будет. Мне, братцы, в прошлую пасху на кулич ногой наступили!
Главное, что я замешкался и опоздал к началу. Прихожу к церковной ограде, а столы уже заняты. Я прошу православных граждан потесниться, а они не хотят. Ругаются.
- Опоздал,- говорят,- чёрт такой, так и станови свой кулич на землю. Нечего тут тискаться и пихаться - куличи посроняешь.
Ну, делать нечего, поставил свой кулич на землю. Которые опоздали, все наземь ставили.
И только поставил, звоны и перезвоны начались.
И вижу, сам батя с кисточкой прётся.
Макнёт кисточку в ведро и брызжет вокруг. Кому в рожу, кому в кулич - не разбирается.
А позади бати отец дьякон благородно выступает с блюдцем, собирает пожертвования.
- Не скупись,- говорит,- православная публика! Клади монету посередь блюдца.
Проходят они мимо меня, а отец дьякон зазевался на своё блюдо и - хлоп ножищей в мою тарелку.
У меня аж дух захватило.
- Ты что ж,- говорю,- длинногривый, на кулич-то наступаешь?.. В пасхальную ночь...
- Извините,- говорит,- нечаянно.
Я говорю:
- Мне с твоего извинения не шубу шить. Пущай мне теперь полную стоимость заплатят. Клади, говорю, отец дьякон, деньги на кон!
Прервали шествие. Батя с кисточкой заявился.
- Это,- говорит,- кому тут на кулич наступили?
- Мне,- говорю,- наступили. Дьякон, говорю, сукин кот, наступил.
Батя говорит:
- Я, говорит, сейчас кулич этот кисточкой покроплю. Можно будет его кушать. Всё-таки духовная особа наступила...
- Нету,- говорю,- батя. Хотя всё ведерко на его выливай, не согласен. Прошу деньги обратно.
Ну, пря поднялась. Кто за меня, кто против меня.
Звонарь Вавилыч с колокольни высовывается, спрашивает:
- Звонить, что ли, или пока перестать?
Я говорю:
- Обожди, Вавилыч, звонить. А то под звон они меня тут совсем объегорят.
А поп ходит вокруг меня, что больной, и руками разводит.
А дьякон, длинногривый дьявол, прислонился к забору и щепочкой мой кулич с сапога счищает.
После выдают мне небольшую сумму с блюда и просят уйти, потому, дескать, мешаю им криками.
Ну, вышел я за ограду, покричал оттеда на отца дьякона, посрамил его, а после пошёл.
А теперь куличи жру такие, несвячёные.
Вкус тот же, а неприятностей куда как меньше.