r_l

(Чтоб не удалили пользователя)

Jun 07, 2024 22:12


ОФОРТ

Он лежал в Колонном зале, пахли хлоркою венки.
Из ширинки выползали небольшие червяки.

И по кафельной по плитке, обгоняя бойких вшей,
Разбредалися улитки из неслышащих ушей.

Зарастали паутиной все интимные места.
И разило тухлой тиной из разинутого рта.

Пальцы, что вчера дрожали, полдержавы прихватив,
Обездвиженно лежали, как в углу презерватив.

В них горела восковая, как намек на геморрой.
Камарилья войсковая отдавала честь порой.

Пели граждане и дети, был совсем не страшен суд.
Тятя, тятя, наши сети этой ноши не снесут.



(1979)

1.

Вот Ленинград! граненые немеркнущим рассветом
бордюры подчеркнуты синими курсивными тенями.
Челюсти мостов уж сведены, кафе уже открыто,
в нем мухи уже ожили, и жужжат в унисон
    с радиоточкой.

У окна за столиком, еще липким от тряпки уборщицы,
сидят Надежда (16), прибывшая из Харькова
к тетушке, чтобы ознакомиться с северной Пальмирой,
но ознакомившаяся ненароком с иными материями,
    и Виталий (19),

ознакомивший ее этой ночью с этими иными. Они
молчат уже три минуты. Надежда (16) - потому что материи
оказались не страшными, но и не интересными тоже,
Виталий (19) - потому что у него, между нами, это
    тоже впервые.

И пока Виталий (19) разминает свою сигарету "Опал",
а Надежда (16) раздумывает, что соврать тете Нине,
оба, не замечая того, совершено синхронно
размешивают ложечками в чашечках кофе
    отсутствующий сахар.

Надежда (16) смотрит в запыленное окно,
там по  утренне праздным тротуарам (суббота)
совершенно синхронно и беззвучно ползут
навстречу друг-другу, но по разным сторонам переулка
    старик и старуха.

Оба отбрасывают длинные полужирные тени,
которые кажутся Надежде (16) надежнее что ли,
чем тела стариков, обесцвеченные пыльным окном и
прожитыми ими в этом городе сотнями тысяч
    черно-белых ночей.

Идет старик, опираясь на палку. Рыхловатый, лысый,
но с тонкими черными усиками, он по эту сторону,
так что из кафе видны подробности его костюма:
какая-то татарская тюбетейка, поясок, вышитая рубаха,
    перстень на правой.

Старуха по ту сторону К***го переулка -
Виталий (19) наконец-то закурил, смотрит на столик -
хуже видна: сухая, высокая, седые космы, костыль,
папироска тлеет в перекошенных черных губах,
    в руке авоська.

И вдруг - Надежда (16) отвлекается от иных материй
и увлекается сюжетом в окне - старики,
до этого шествовавшие чинно, внезапно оба
останавливаются буквально на три секунды,
    напротив друг-друга.

"Такое кино", - думает Надежда (16). Она
из хорошей семьи, мама - инженер, папа - биолог.
Она уже видела разные фильмы: Тарковский,
Феллини, Эйзенштейн, Бергман, Антониони и,
    конечно, Муратова.

2.

Дирижер Николай Фридрихович Брандт (88) когда-то
очень-очень любил тромбониста Сережу Попова. В тридцать первом
увел Сережу от жены его и по совместительству флейты,
Лилии Исааковны Штурм (89). Молодость, младость,
    такие материи.

Лилия Исааковна, однако, не простила ни Брандту,
ни скотине Сереже. Ну ладно, Сережа умер от перитонита
в тридцать четвертом, но три года спустя
Лилия Исааковна лично... Литейный не спит,
    не спит Литейный.

Но вот незадача: какие-то непонятноконечные звезды
так сошлись, что в тридцать восьмом, в декабре месяце,
Брандт появился, как ни в чем ни бывало, в театре.
В сороковом дирижировал оркестром на знаменитом
   представленье "Тангейзера".

Лысый, с крашеными хной да басмой усами, ухмылялся,
в блокаду, сытый, в Москве руководил Наркомджазом.
А в сорок восьмом Лилии Исааковне очень порекомендовали
по состоянию прокуренных в Ташкенте легких перейти на
    педагогическую работу.

3.

Манекены в пыльном окне замирают на три секунды, но
потом начинают двигаться в разные стороны, как в кино,
и оба выходят синхронно за пыльные рамки рассказа,
    как это искони заведено.

Виталий (19) и Надежда (16) в это утро расстанутся навсегда.
Он нынче бодро старится в поселенье Гиват-Ада.
Ее недавно убила ракета с надписью «Zа Победу!»,
    Которую, впрочем, никто не прочел. Не беда -

ведь: вот Ленинград! бордюры, Виталий (19) на
липком столике разглядывает недосотранные письмена.
"Опал" догорел. Брандт на Невском франтит. А Лилия Исааковна
    на Сенной по-прежнему авоськой удручена.
Previous post Next post
Up