Политические грёзы.
Сегодня я хотел бы для разнообразия поделиться с эфиром своими трезвыми, беспохмельными переживаниями. А именно, рассказать, какой интересный, поучительный и неоднозначный сон мне приснился этой ночью.
Шёл 1917-ый год. Мягкая и лиричная осень улыбалась последним тёплым солнцем древнему городу. Вода в каналах и реках волновалась под порывами тревожного ветра. Казалось, речные волны были полны рубинов, случайно выпавших из закатных лучей и не сумевших вырваться из чуждой для них стихии. Мерцали окошки бесчисленных лавочек и крохотных кабачков, убегающих вдоль набережной к близкому городскому горизонту.
В городе было неспокойно. Нависала, готовилась разразиться смутная угроза, и страх во взглядах прохожих мешался с предвкушением. Сегодня должна была случиться революция.
А я, простой бульварный прохожий, заблудившийся во времени, курил за кособоким столиком последнюю биди и думал, как бы воспользоваться мне преимуществом исторического знания. Так не хотелось допустить этой опасной революции! Так хотелось воспрепятствовать, остановить! С другой стороны, что мог сделать я, одинокий скиталец, против исторических предпосылок? И какой чудовищный риск я взял бы на себя, преградив дорогу алой машине бунта! О, если бы быть уверенным в результате! А так… Нет, определённо надо искать безопасности и защиты в этот смутный, кромешный день.
И я решил подружиться с Лениным. Ленин оказался деловым и, по-своему, ласковым человеком. Принял меня уважительно и радушно, быстро ввёл в курс продвинутой революционной политики, обрисовал вкратце боевые планы, и, ничтоже сумняшеся, назначил меня своим первым помощником. Я должен был стоять ошую вождя во время начала кровавого представления и исполнить его революционное предназначение - у нас нет незаменимых! - в случае непредвиденных обстоятельств. И вот, когда солнце уже спряталось в паутине старинных кварталов, мы собрались на изящном каменном мосту, низко-низко висящем над водой небольшого канала. Росла тревога, ширилось беспокойство, всё энергичнее стегал ветер и всё выше поднимались речные волны. Самые дерзкие из них достигали моста и разбивались о ноги собравшихся революционеров. Ленин сказал мне: «В урочное время, секунда в секунду, я должен подать сигнал о начале революции. Нельзя запоздать ни на мгновенье! Если почему-либо этого не сделаю я, то обязательно должен будешь сделать ты. Просто скажи: «Вперёд! К победе!» и великая битва начнётся. Ты сам узнаешь, когда придёт срок». Мы стояли в тягучем, страшном, волнующем ожидании. И вот, я почувствовал приближение исторического момента! Он мчался ко мне навстречу подобно адскому локомотиву, подобно роковому цунами! Вода в реке из рубиново-прозрачной стала охряной и мутной. Всё сильнее хлестали волны, заливая на низкий мост. Вдруг особо хищная волна бросилась в ноги вождю, тот потерял равновесие и рухнул в канал. Вождь быстр вынырнул, но прежде чем поплыть к гранитному брегу, он со всей мочи закричал мне «Сигнал! Подай сигнал!».
И тут меня охватило сомнение. Быть может, не стоит давать начало этой благородной бойне? Быть может, сохранить осеннюю красоту вечера и не дать ему расцвести пожарами? Это было бы так славно, так правильно, и так легко это сделать. Просто не крикнуть заветных слов, промолчать - и дело с концом. Но отменю я революцию или всего лишь её отсрочу? И не соберёт ли вождь вновь своей могучей волей пропустившее роковой час воинство? Не случится ли мне, так или иначе, стать свидетелем красного кипения, но уже как предателю победоносной силы? Как жаль, что нет времени поразмыслить, как жаль, что всего секунда до принятия судьбоносного решения! Уже поднялась на воде особая волна, уже пошла поперёк всего канала к мосту, грозная, таинственная, молниеносная. «Сигнал!» - на пределе слышимости кричал Ленин. И я, как всегда, решил поступить компромиссно. Поднял вверх руку и закричал «УРА!». Революционеры не стали размышлять и сомневаться в значении клича и восприняли его как сигнал к началу. Слева и справа от меня рванулись куда-то вперёд люди в тельняшках и шинелях, с маузерами и знамёнами.
Ветер как-то сразу унялся. На город опустились сумерки. Промокший Ленин добрался наконец до берега, подошёл ко мне, пожал руку, сухо поздравил и побежал по своим революционным делам. Я зашёл в ближайший крохотный кабачок, приманивший меня жёлтым оконным светом, взял себе кружку пива и пачку биди, посидел, обменялся парой кротких фраз с каким-то барным завсегдатаем да и пошёл домой.
Тёмной ночной улицей я шёл к дому среди огромных, гротескного вида зданий. Любовался, дышал и думал: интересно, при национализации отнимут у меня большую квартиру или оставят за моё революционное «Ура!»?
Думаю, отдельным постом надо будет устроить психоаналитический разбор. Или лучше мистико-эзотерический. Впрочем, я ещё не решил. Скорее всего, поступлю как-нибудь компромиссно.
Шёл 1917-ый год. Мягкая и лиричная осень улыбалась последним тёплым солнцем древнему городу. Вода в каналах и реках волновалась под порывами тревожного ветра. Казалось, речные волны были полны рубинов, случайно выпавших из закатных лучей и не сумевших вырваться из чуждой для них стихии. Мерцали окошки бесчисленных лавочек и крохотных кабачков, убегающих вдоль набережной к близкому городскому горизонту.
В городе было неспокойно. Нависала, готовилась разразиться смутная угроза, и страх во взглядах прохожих мешался с предвкушением. Сегодня должна была случиться революция.
А я, простой бульварный прохожий, заблудившийся во времени, курил за кособоким столиком последнюю биди и думал, как бы воспользоваться мне преимуществом исторического знания. Так не хотелось допустить этой опасной революции! Так хотелось воспрепятствовать, остановить! С другой стороны, что мог сделать я, одинокий скиталец, против исторических предпосылок? И какой чудовищный риск я взял бы на себя, преградив дорогу алой машине бунта! О, если бы быть уверенным в результате! А так… Нет, определённо надо искать безопасности и защиты в этот смутный, кромешный день.
И я решил подружиться с Лениным. Ленин оказался деловым и, по-своему, ласковым человеком. Принял меня уважительно и радушно, быстро ввёл в курс продвинутой революционной политики, обрисовал вкратце боевые планы, и, ничтоже сумняшеся, назначил меня своим первым помощником. Я должен был стоять ошую вождя во время начала кровавого представления и исполнить его революционное предназначение - у нас нет незаменимых! - в случае непредвиденных обстоятельств. И вот, когда солнце уже спряталось в паутине старинных кварталов, мы собрались на изящном каменном мосту, низко-низко висящем над водой небольшого канала. Росла тревога, ширилось беспокойство, всё энергичнее стегал ветер и всё выше поднимались речные волны. Самые дерзкие из них достигали моста и разбивались о ноги собравшихся революционеров. Ленин сказал мне: «В урочное время, секунда в секунду, я должен подать сигнал о начале революции. Нельзя запоздать ни на мгновенье! Если почему-либо этого не сделаю я, то обязательно должен будешь сделать ты. Просто скажи: «Вперёд! К победе!» и великая битва начнётся. Ты сам узнаешь, когда придёт срок». Мы стояли в тягучем, страшном, волнующем ожидании. И вот, я почувствовал приближение исторического момента! Он мчался ко мне навстречу подобно адскому локомотиву, подобно роковому цунами! Вода в реке из рубиново-прозрачной стала охряной и мутной. Всё сильнее хлестали волны, заливая на низкий мост. Вдруг особо хищная волна бросилась в ноги вождю, тот потерял равновесие и рухнул в канал. Вождь быстр вынырнул, но прежде чем поплыть к гранитному брегу, он со всей мочи закричал мне «Сигнал! Подай сигнал!».
И тут меня охватило сомнение. Быть может, не стоит давать начало этой благородной бойне? Быть может, сохранить осеннюю красоту вечера и не дать ему расцвести пожарами? Это было бы так славно, так правильно, и так легко это сделать. Просто не крикнуть заветных слов, промолчать - и дело с концом. Но отменю я революцию или всего лишь её отсрочу? И не соберёт ли вождь вновь своей могучей волей пропустившее роковой час воинство? Не случится ли мне, так или иначе, стать свидетелем красного кипения, но уже как предателю победоносной силы? Как жаль, что нет времени поразмыслить, как жаль, что всего секунда до принятия судьбоносного решения! Уже поднялась на воде особая волна, уже пошла поперёк всего канала к мосту, грозная, таинственная, молниеносная. «Сигнал!» - на пределе слышимости кричал Ленин. И я, как всегда, решил поступить компромиссно. Поднял вверх руку и закричал «УРА!». Революционеры не стали размышлять и сомневаться в значении клича и восприняли его как сигнал к началу. Слева и справа от меня рванулись куда-то вперёд люди в тельняшках и шинелях, с маузерами и знамёнами.
Ветер как-то сразу унялся. На город опустились сумерки. Промокший Ленин добрался наконец до берега, подошёл ко мне, пожал руку, сухо поздравил и побежал по своим революционным делам. Я зашёл в ближайший крохотный кабачок, приманивший меня жёлтым оконным светом, взял себе кружку пива и пачку биди, посидел, обменялся парой кротких фраз с каким-то барным завсегдатаем да и пошёл домой.
Тёмной ночной улицей я шёл к дому среди огромных, гротескного вида зданий. Любовался, дышал и думал: интересно, при национализации отнимут у меня большую квартиру или оставят за моё революционное «Ура!»?
Думаю, отдельным постом надо будет устроить психоаналитический разбор. Или лучше мистико-эзотерический. Впрочем, я ещё не решил. Скорее всего, поступлю как-нибудь компромиссно.