Погружения.
Много откликов пробудила незабвенная лесная поездка минувших отдыхновенных дней, загудело, зарезонировало наше пьющее общество. Не нашлось равнодушных! Кто-то брезгливо поморщился и скрылся в своей железобетонной норке, кто-то с трагичным пафосом отрёкся от святой традиции, но позже не выдержал и всё же сорвался вслед за ушедшими к волшебным осенним горизонтам странниками, но большинство (и не какое-нибудь там заурядное, а самое отборное да благородное) взвалило на плечи свой привычный, походно-потрёпанный скарб и выступило в неблизкий по меркам вселенной путь с восторженной покорностью беззаветно преданных адептов.
Мы, отважные пилигримы, погрузились сперва в атмосферу тревожной, но праздничной радости, затем в стальную змею электрички, мистическим образом рифмовавшуюся с закупоренным в несомые с собой амфоры зелёным змием. Нас понесло-повело и вдаль, и вверх, и вниз, и неминуемо вперёд. Мы погрузились в ранние осенние сумерки, в тёмную звёздную ночь, в полный таинственных созданий, мерцающий блуждающими светлячками лес. Мы погрузились в наше первое за грядущие дни опьянение, причастившись обжигающей влаги. Мы шествовали пронизанным магией лесным коридором к далёкой, наполненной костровыми сполохами Поляне, где ожидал на дивный пир духа и торжества. Нас сопровождали ощутимые кожей взгляды лесных жителей и мы отвечали им громовым песнопением. Путь наш преграждали то ущелья, то небольшие внутренние моря, наполненные по самые берега дождевой водой. В один из таких водоёмов мне довелось неосторожно погрузить ноги, что несколько сбавило моё благостное состояние, но, в то же время, взбодрило, и повысило мою мотивацию.
Мы прибыли и погрузились в буйную пляску света и тени, смеха и пенья, слова и движенья. Мы доверили ладье восхищённого пьянства нести нас по стремнине реки этой ночи. Неотступно приближался момент традиционного погружения в поток, изящной петлёй огибающий поляну. Сия поразительная водная артерия всегда умела удивить заезжего посетителя. На сей раз, она преподнесла нам своё жидкое тело в предельно обмелевшем виде. Но погружение всё же состоялось, пусть и потребовало от купальщиков всего их мастерства, всей выдумки, а также пластики, акробатики и эквилибристики. Хотел бы я увидеть со стороны этот штурм потока, когда обнажённые тела, осенённые лишь звёздным светом, сотрясая эфир грозным боевым кличем, приводить который я не стану из соображений цензуры, несутся в неудержимом рывке навстречу чёрной неизвестности, укрытой контрфорсом крутого брега.
Летели минуты нереальности. Канистра спирта пустела, вырастали пирамидки стеклянных гильз. Уже вдали забрезжило неявное мерцание рассвета, и в тёмных предутренних тенях прокрался уродливый призрак похмелья. Убаюканный потрескиванием сосновых поленьев, я погрузился в глубокий сон, приняв уютную позу циркуля. Пробудило меня нежное сияние солнца, лучи которого побивали себе путь через изумительной красоты дымку. Не теряя ни мгновения, я погрузился в новый день. Я мчался навстречу полдню, а за пятки меня хватали злобные псы абстинентного синдрома. Лишь новая порция безмятежного сна помогла мне от них скрыться, но грозное их завывание всё ещё раздавалось неподалёку, а точнее, непосредственно внутри моего черепа. Я погрузился в дневные хлопоты, поучаствовал в занятной и необъяснимой игре «Волейбол», о которой до того дня знал только понаслышке. Мне удалось даже один раз ударить по мячу - круглому игровому снаряду, - что вызвало бурную, но необъяснимо скептическую реакцию игроков как по ту, так и эту сторону сетки (сетка - элемент конструкции игровой площадки).
День клонился к закату. Догорали в костре последние трупы деревьев, и было принято оперативное решение погрузиться в ближайшую чащу для поисков нового кострового топлива. Была составлена сводная группа, был припасён жгучий нектар, был в общих чертах очерчен маршрут. Мы тронулись в путь. Три привала спустя мы вышли к прекрасному лесному болоту, где повели лирическую беседу о дружбе и любви, где вырастили воображаемый огненный цветок, свершили вокруг него хоровод и стали свидетелями безмятежного засыпания Андрея (нашего доброго товарища, известного на цифровых просторах, как Tar_mynastyr). Было вызвано подкрепление, и под завершительные аккорды братания мы стронулись в обратную дорогу нагрузив себя стволами древ. Наш добрый товарищ Андрей, однако, оказался тяжёл на подъём и крайне разборчив в вопросе нош. Но тридцать минут спустя мы всё же триумфально вошли назад в наш лагерь. Смеркалось.
Как передать словами настроение нашего погружения во второй вечер? Как жалкой горсткой букв перенести читателя в эту сочную фантасмагорию? Что написать, чтобы дремлющий у монитора человек почувствовал запах дыма, и жар пламени, и холод кобальтового ночного воздуха, и горечь, и сладость, и жжение во рту, и карусель в голове, и лёгкость в речи? Как заставить его услышать звонкий смех, фальшивые ноты гитарного соло, громогласные призывы и восклицания? Мы парили, взмывали, пикировали. Мы пили спирт и глинтвейн. Пробудился я от новых голосов, влившихся полифоничный хор нашей дружной попойки. Казалось, лесные тролли вышли тёмных долин, чтобы огласить костровую поляну раскатами хриплого пения. Насколько я понял из их речи, они были профессиональными музыкантами, которые работали геологами и клали кафельную плитку в ванных, когда не строили дома. Последний глоток спирта был, пожалуй, ошибкой, но я сознательно пошёл на неё, дабы укрепить узы крепнущей дружбы с одним добрых троллей и надлежащим образом оформить наш с ним разговор о летальных случаях в практике пьянства.
Пробудился я ясным днём в палатке замечательных девушек, так же принадлежащих к славному братству паломников в страну Подосинок. Я ощущал слабость и изношенность, но лишь некстати разверзшиеся небесные хляби, удержали меня от нового шага на пути этиловых погружений. Над биваком нависло ожидание обратной дороги. Грусть этого момента была столь пронзительной, что я не стану погружать читателя в эту прощальную атмосферу. Пролетели последние минуты, и мы отправились в железнодорожную гавань. Добавлю, что путь наш лежал через незаурядное поселение, полное домов самой сюрреалистической архитектуры. Но пусть про это расскажет кто-нибудь другой. Я не в силах больше снова и снова бередить свою память и активизировать ментальную деятельность, ибо погружён в пучину утренней муки.
И резюме: много, отрадно, людно, увеселительно, Подосиночно.