(no subject)
У моей кровати лежит один миллиард книг - один миллион из них прячется под кроватью. Я не могу найти книгу, которую должен читать сейчас. Мне дарили одну тысячу и ещё несколько важных книг. Я дарил сотни книг. Я дарю тебе первую книгу.
Я прошу тебя сыграть на моих ладонях.
В ожидании автобуса я сворачиваю в парк - в сумерках видны серые силуэты, которые безмолвно прыгают на батутах; потом, быть может, раздастся звук затвора и плёнка автоматически начнёт перематываться назад, так затяжно, силуэты опускаются вниз; силуэты взлетают вверх, чёрное, белое, тихая музыка из закрывающегося кафе, октябрь, гимнопедии Сати, короткие, нервные предложения, криптография, выдернутые страницы.
Один миллиард страниц, вырванных из записных книжек.
Криптограмма:
Твои пальцы бегут по моим ладоням. Моцарт, исполняемый шрифтом Брайля (на мне); ты так расстраиваешься потом - и это ощущение недостаточности, о котором я говорил, эта выданная нам всем невозможность, это как: каждый раз пытаться вдохнуть в себя всю летнюю ночь и каждый раз не успевать, потому что каждый раз рано или поздно наступает рассвет; мы заранее знаем, что ничего не можем успеть - но это не так; и это первое наше томление из 24 томлений летнего вечера: в эти же минуты нищенка приценивается к людям, проходящим мимо неё - телефонные гудки равномерно прерывают шум улицы - сахар оседает на дне стакана; и это священное место, находящееся за Оперой, бездна, в которую мы проваливаемся, если хотим, сладкий кофе - и впервые за вечность я записываю всё ручкой вместо карандаша, и впервые за вечность я не способен записать ничего.
Лодки, скользящие по воде канала появляются одновременно друг с другом.
Или ты скользишь по берегу моря, и мне приходится отворачиваться; или ты меняешь течение времени, запуская мыльные пузыри прямо в кафе, или в каком-нибудь другом месте - и это очень тонкие контуры, и это чрезмерно преувеличено, и от этого кружится голова; как и тогда, когда, идя по тому же берегу в другой день, в противоположную сторону, мы видим облака, которые кто-то прилепил к небу - и это слишком много для нас, поэтому мы закрываем глаза, вглядываясь в совершенно другой простор, не менее бескрайный, мир под ресницами, самих себя; до тех пор, когда ты неожиданно не называешь тональность, звучащую в настоящий момент - и тогда мы пытаемся вслушаться, подчиниться всем её тяготениям; но пока ещё мы безнадёжно робки, хотя это не совсем так; но всё же, открывая глаза, мы обнаруживаем ночь и знаем, что рассвет приближается слишком неумолимо, мы знаем, что будет завтра; и мы снова закрываем глаза, вновь вглядываясь и изучая, или пытаемся исчезнуть вообще, или произносим несколько глупых строк; или пытаемся сделать чересчур многое, не совершая ничего лишнего; или ищем необходимую книгу -
все книги пропадают в нужный момент и находятся в нужный момент.
Твои пальцы бегут по моим ладоням.