::deux ex architectonica::
А. Г. Стругач. (Муз)ей (муз)ыки. Эскиз. Бумага. Тушь. 29,7 х 21 см. 2009
Со времён Аристотеля истина определяет метафору. Метафора понимается как нечто, основанное на системе взаимосвязей между истиной и наличным знанием. Риторический приём, получивший название катахреза, позволяет обращаться к «промежуточному» - он даёт возможность проникнуть внутрь истины и рассмотреть, что там заключено. Таким образом, истина и метафора могут быть раскрыты не путём их отбрасывания, а посредством погружения в них и критического исследования их внутренней структуры. Необходимо суметь проникнуть в метафору, чтобы раскрыть катахрезу и проникнуть в атопос, чтобы раскрыть новый топос.
Есть два состояния катахрезы и атопоса, которые существуют в самом сердце архитектуры: арабеска и гротеск. Арабеска существует между фигуративом и абстракцией, между природой и человеком, между содержанием и формой. Традиционно роль арабески строго ограничивалась исключительно декоративной функцией, но возможно предположить, что в ней может быть выявлена конструкция или, в крайнем случае, «промежуточное» состояние - на грани конструкции и декорации.
Ровно также гротеск, имеющий с арабеской общие корни, может использоваться для постижения «промежуточного». (…) В «Гротесках и арабесках» Эдгара Алана По центральный образ - дом с призраками. Мы, разумеется, не должны строить в буквальном смысле дома с привидениями, да и не стоит нам слишком романтизировать саму идею «призрачности». Важно понять, что такая метафора удивительно точно показывает нам тот глубокий поэтический потенциал, которым обладает сегодня архитектура «промежуточного».
Питер Айзенман. Blue line text.
См. также: Леббеус Вудс. Узлы: архитектура проблем. Лекция.