Феминизм и "мужчины на выброс"/Feminism and the Disposable Male
© Автор: Karen Straughan
Недавно я побеседовала с одной феминисткой; она пришла в “male-safe” (“защищенное от мужчин” - феминистический термин, означющий такое место, или форум, куда мужчинам вход запрещен - пер.), чтобы понасмехаться над идеей “мужской одноразовости”. Она просто заявила, что сама идея - просто миф, что мужчины все неправильно представляют, и вообще ноют по любому поводу и без повода.
Это заставило меня задуматься над феноменом мужской одноразовости, и как он соотносится с феминизмом.
Мужская одноразовость была нормой всегда, с доисторических времен; и у этого есть очень серьезная причина. Это очень простая динамика - когда речь идет о благополучии других, женщины идут первыми, а мужчины - последними. Так было всегда и везде. Места в спасательных шлюпках, спасение из горящего здания, кому достанется последний кусок хлеба или глоток воды; очень просто - общество ставит мужчину на последнее место, и общество ожидает от мужчин того, что они и сами себя поставят на последнее место.
Эта динамика всегда была присуща человеческим обществам. “Женщины и дети - первыми”, и здесь совершенно ничего не поменялось. 93% смертей на производстве - это мужчины, и, очевидно, что никто из тех, кто имеет какую-то власть, чье мнение имеет авторитет, не собирается ничего с этим делать. Наоборот - я помню, как недавно читала в одной статье, из Британской Колумбии, что выросла пропорция женских травм на производстве, и что это ужасная проблема. Но самое безумное тут - то, что эта пропорция отражала простой факт, что уменьшилось количество травм у мужчин, а вовсе не увеличилось количество их у женщин. Травмы же у мужчин уменьшились потому, что экономика ослабла, замедлилась, и это сказалось на занятости в добывающем секторе. Ну, меньше деревьев падает мужчинам на головы, меньше всякого оборудования, чем падало раньше. Но статья-то представляло изменение пропорции именно как серьезную проблему для женщин, которая требует немедленного решения. Ну, да - если мужчины перестали умирать на работе с двадцатикратным перевесом над женщинами, то наше общество что-то делает не так.
Тысячелетия назад, когда мы еще жили в пещерах, такое отношение к вопросу было необходимым условием для выживания человека как вида. Природа - таки суровая госпожа, особенно если задуматься о животных, которые вот как-то вообще никогда не умирают от старости. И за всю историю homo sapiens на этой планете расклад был несколько другой, не такой, как сейчас. Жизнь была опасная; человеческие поселения были маленькие, и далеко друг от друга, и какая-нибудь беда, которая приводила к гибели большого числа женщин, означала конец игры для всего племени. Поэтому, конечно, важность, которая давалась женщинам и детям, практически всегда было признаком того, насколько успешным оказывалось такое поселение. И этот же принцип естественным образом распространился на целые общества.
И вот я все время слышу от феминисток, что женщины всегда меньше ценились обществом, а мужчины ценились больше. Но мне всегда представлялось, что верно строго обратное: в действительности, и в индивидуальном порядке, женщины всегда были важнее, потому что именно женщины были фактором, ограничивающим воспроизведение. Когда речь идет о произведении потомства, каждая женщина на счету, в то время как, чисто биологически, один очень удачливый мужчина может сделать работу сотен в этой области. Поэтому высочайший уровень важности, который мы, люди, инстинктивно отдаем безопасности и снабжению женщин и детей, является залогом того, как успешно мы справились с тем, чтобы доминировать на планете.
Я признаю то, что желание уберечь женщин от вреда часто приводило к очень серьезным ограничениям мобильности, дееспособности, самостоятельности - и даже сегодня это присутствует во многих культурах. Но тут важно заметить, что такие культуры всегда почему-то оказываются самыми недоразвитыми. Если рассмотреть ограничения, накладываемые на женщин, скажем, в Афганистане, и не забывать при этом, что сначала это мы их разбомбили в каменный век, то можно сделать вывод, что самые успешные общества - те, которые находят хороший баланс между свободой женщин и их возможностью определять свой жизненный путь, и необходимостью их защищать и снабжать ресурсами.
Однако, феминистки настаивают на том, что такие ограничения просто являются предельной формой какой-то объективации женщин. Мол, ты запираешь свою собственность, чтобы ее не потерять, чтобы ее не украли, не повредили. Ну, если честно, то если бы я была мужчиной на поле боя, то я может быть была бы не против такой “объективации”. Если уж быть объектом, то лучше уж сексуальным, или чьей-то драгоценностью, чем солдатиком, которого кто-то бросает в огонь, или взрывает в ошметки, для достижения каких-то своих интересов.
У феминистов еще есть такая очень упрощенная идея, что наше стремление оправдать женские преступления, там, шлепнуть для вида по руке - является следствием какого-то глубоко укорененного презрения к женской личности - якобы они не являются полноценными людьми, а являются как-бы детьми, которые не ведают, что творят. Да, такая тенденция действительно есть - защитить женщин и детей от последствий их же плохих поступков или решений, но это далеко не так просто объясняется.
Ну правда же, даже сегодня - это в 2011 году! - мы все равно совершенно четко ожидаем, что если из горящего здания с мужчиной и женщиной мы можем спасти только одного человека, то разумеется, мы спасем женщину. Нет, правда - это чья же человеческая личность у нас больше, а чья меньше? Мы тут не говорим о работе, не говорим о получении образования, или о выборе, что сделать со своей жизнью. Пойти или не пойти на Таэ Квон До. Мы говорим о месте в спасательной шлюпке. Женщина в шлюпке будет жить - и не важно, какая она, способна она или не способна управлять собственной жизнью. А мужчина, идущий ко дну на тонущем корабле, погибнет, и не важно, какой он независимый, способный и клевый. Простое же уравнение - одна человеческая жизнь, которая ценнее, чем другая, и решение этого уравнения - всегда женщина. Ну серьезно - какие тут споры могут быть; женщина для обществе есть, и всегда была, “больше” человек, чем мужчина. Чтобы быть важной для общества, женщине нужно просто быть (to be); мужчина же, чтобы быть нужным кому-то, кроме себя, должен что-то делать (to do). Кажется, ManWomanMyth это сказал - общество низводит мужчину от человеческого существа до человеческого действия (игра слов - from human beings to human doings). Мне кажется, что это очень удачная формулировка. Мы измеряем достоинство мужчины носить звание “мужчины” -- и звание “человека” -- исходя из того, насколько он полезен, обществу или женщинам. И одна из самых важных вещей, которые мужчина может сделать, даже в наше время, в глазах общества - это поставить женщину и ребенка выше себя.
Я согласна с тем, что такое поведение хотя бы отчасти является нормальным и естественным - большинство стратегий выживания соответствуют этим критериям, даже коллективные. И если оно начинается где-то там на уровне хромосом, то и наше общество делает все для укрепления этой динамики. Исследования показали, что даже если младенцы мужского пола плачут больше и громче, чем младенцы женского пола, родители быстрее реагируют на плач девочки, чем мальчика. Да даже то, насколько мы спокойно и терпимо относимся к мужскому обрезанию - в то время как обрезание женских половых органов мы забанили где-то после обеда того же дня, когда узнали, что такое вообще бывает. И это очень много говорит о том, какое разное у нас отношение к мальчикам и девочкам. Я как мать скажу - последнее, что я желаю слышать, это плач своего ребенка, особенно в том возрасте, когда они совершенно беззащитны, полностью отданы во власть внешних сил, и абсолютно, во всем, зависимы от взрослых, которые находятся рядом. И мы, хотя и знаем, насколько болезненная эта рана, уже ожидаем от мальчиков, которым всего-то несколько дней от роду, “терпеть” (suck it up - букв. “высосать” - грубый англ. сленг, означающий “терпи, смиряйся”). Задумайтесь, да, чему эти первые же недели жизни, первые впечатления, первые моменты общения, и эта разница в нашем отношении к детям разных полов - чему они их учат? Чему мы учим девочек, когда спешим и отзываемся на их сигнал так быстро? Тому, чтобы они просили помощи, потому что их нужды нам очень важны. Тому, чтобы они сразу давали нам знать, если им страшно или больно, потому что нам очень важно немедленно знать, что они больны, или в опасности, чтобы мы могли что-то с этим сделать. Мы учим их тому, что если они грустны или одиноки, то надо призвать утешение - и утешение придет. Мы учим их знать о собственной важности. Что их потребности и благополучие, как эмоциональные, так и физические, важны - просто потому что.
А чему мы учим мальчиков, когда не спешим отвечать на их плач? Мы учим их тому, чтобы не звали на помощь, потому что помощь будет предоставлена неохотно - если вообще будет. Мы учим их тому, что они должны самостоятельно разбираться и справляться со своими эмоциями - со страхом, с беззащитностью, одиночеством, грустью, болью, тревогой. Мы учим их стоицизму. Мы учим их to suck it up. Мы учим их, что их страхи и боль надо игнорировать. Мы учим их тому, что их эмоциональное и физическое благополучие просто-напросто не так важны, как некоторые другие вещи.
Мы учим мальчика всем тем вещам, которые мы хотим, чтобы он знал и чувствовал в тот момент, когда он будет стоять, с ружьем в руках, защищая вход в дом, в которой прячется его жена с детьми. Мы готовим его к тому дню, когда обществу будет нужно, чтобы он пристегнул штык к винтовке, и побежал в атаку на холм, под вражеским огнем. И мы готовим его к той минуте, когда ему нужно будет отдать себя черной ледяной могиле, пока женщины и дети спасаются в шлюпках. Мы учим его интернализовать свою одноразовость, свою заменимость.
А девочка? Быстро реагируя на ее плач, давая ей знать, что она имманентно важна для нас, мы готовим ее к тому моменту, когда ей нужно будет первым делом думать о своей безопасности, и безопасности ее детей, даже если это означает, что ее любимый мужчина будет стоять один, с ружьем в руках, перед избушкой. Мы готовим ее к тому, чтобы она приняла место в спасательной шлюпке. Мы учим ее тому, чтобы ни вина, ни эмпатия, ни признание заслуг мужчины не позволили ей отдать это место ему. Потому что десятки тысяч лет человеческий вид абсолютно нуждался в том, чтобы она была совершенно уверена в том, что это ее место.
И это, наконец, приводит нас к феминизму. К этим разрушителям “патриархии”. К праведным мстителям за равенство. Упорным уничтожителям всех и каждой гендерной роли. Что же феминизм делает с этой традиционной ролью “одноразового мужчины на выброс”?
Все величайшие победы феминизма только еще сильнее утвердили представление о том, что общество должно женщинам ресурсы, защиту, помощь и поддержку, просто потому, что они женщины. В своем коллективном игнорировании жертв со стороны мужчин в домашнем насилии, оно только укрепляет представление мужчин о том, что помощь искать бесполезно, потому что мужские потребности иррелевантны, а страх и боль ничего не значат. Феминизм учит нас ставить нужды женщин во главе любой проблемы - политической, социальной. В чем бы ни было дело - законы о домашнем насилии, о сексуальных домогательствах, институциональном сексизме, социальных гарантиях, субсидиях на образование, приюты для бездомных, правительственные гранты на готовые работы (которые недолго остаются готовыми, как только женщины о них узнают). Куда ни посмотри - куда бы ты ни посмотрел - феминисты везде требуют “честной доли”, от любых ништяков; любых ресурсов; любой добычи; любых печенек. Даже если женщине оно не особо и надо. Даже если женщина не особо заслуживает. Даже если кому-то, кто больше заслуживает, оно нужно больше.
И они все это получают, потому что мы все им даем.
Феминизм не сделал ничего нового - только эксплуатирует всю ту же динамику, по которой от мужчин ожидается, что они должны всех ставить впереди себя; и особенно женщин. Безопасность женщины, поддержка, благополучие, эмоциональные потребности - всегда на первом плане. Это, пожалуй, самый успешный шедевр психологии, манипулирующий всем обществом, который я видела. Феминизм даже залез в постель к традиционному мему рыцарства (см. “white-knighting” - пер.) с первых же лет своего существования. Такое партнерство может показаться странным, но ничего странного тут нет - обе концепции опираются на то, чтобы служить интересам женщин.
Мы, люди, прожили довольно тяжелую историю, и стали главной силой на планете. Одна из стратегий, которой мы обязаны своим успехом - то, что мы всегда последовательно ставили интересы женщин во главу угла. Их потребность в защите, поддержке, ресурсах. Учить женщин ставить свои интересы выше чужих было нужно человечеству - так же, как и учить мужчин самопожертвованию. Но теперь эта динамика нам уже не нужна. Наш вид, мягко говоря, уже не под угрозой вымирания. Нас тут уже 7 миллиардов, уже трубы забились!
Что, если мы вдруг коллективно решим, что мужчины теперь не более “одноразовы”, чем женщины? И что женщины не более ценны, чем мужчины? Потому что самая большая опасность, которую лично я вижу - в том, что в нашем отчаянном стремлении прогнуться под женщин, и дать им все, что они хотят, и все, что, по их словам, им нужно, мы разбалансируем общество до такой точки, где оно просто обрушится.
И знаете что? Главная разница, которую я вижу между традиционной и современной версией мужской “одноразовости”, заключается в том, что раньше мужество праздновалось; им восхищались - и оно вознаграждалось. Потому что оно было реально, черт возьми, необходимо, и потому что персональный риск для каждого мужчины был так высок.
А сейчас? Мы все еще ожидаем от мужчин, что они должны ставить женщин выше себя, и не жаловаться, если они сами остаются везде последними. Но мы больше даже не уважаем их. Все, что они получают - истории о том, какие они козлы и мудаки. И что, кого-то удивляет, что они как-то начинают злиться?
Карен, ака Girl Writes What.
Перевод текста: Александр Карпов.
======
Пара комментариев от себя:
Имхо, в ряде мест автор передёргивает, то абсолютизируя и обобщая не всегда проверяемые факты ("Эта динамика всегда была присуща человеческим обществам" и т.п.), по которым сложно собрать более-менее объективную статистику, то делая поверхностные выводы, не углубляясь в проблематику (выросшая пропорция травм женщин на производстве в Британской Колумбии объясняется уменьшением количества травм у мужчин (в связи с чем?), при этом рост количества занятых на производстве женщин, видимо, не учитывается).
В то же время есть любопытные мысли относительно того, как общество ради поддержания сложившейся биосоциальной системы навязывает определённые роли как женщинам, так и мужчинам. Собственно, это логично, воспроизводство модели требует усилий со стороны всех участников процесса. На мой взгляд, важно выйти за рамки этой системы, т.к. простая смена ролей на противоположные не решит, а лишь отзеркалит и сохранит ту же самую проблему. Нужна система интересов, не так жёстко привязанная к гендеру и биологическим инстинктам видосохранения, такое понимание человеческого существа, при котором его собственные, индивидуальные черты личности и характера будут восприниматься как благо и первоочерёдный полезный ресурс для него самого и социума в целом.
Доросло ли человечество для это? Думаю, да. Будет ли общество в дальнейшем откатываться назад, возвращаться к традиционным моделям поведения? Конечно, ведь нет ничего постоянного и неизменного. Но делать шаги вперёд всё-таки стоит: глядишь, когда-нибудь традиционным и правильным будет считаться уважение к личности, принятие её многообразия, непохожести и права на собственный выбор.
Недавно я побеседовала с одной феминисткой; она пришла в “male-safe” (“защищенное от мужчин” - феминистический термин, означющий такое место, или форум, куда мужчинам вход запрещен - пер.), чтобы понасмехаться над идеей “мужской одноразовости”. Она просто заявила, что сама идея - просто миф, что мужчины все неправильно представляют, и вообще ноют по любому поводу и без повода.
Это заставило меня задуматься над феноменом мужской одноразовости, и как он соотносится с феминизмом.
Мужская одноразовость была нормой всегда, с доисторических времен; и у этого есть очень серьезная причина. Это очень простая динамика - когда речь идет о благополучии других, женщины идут первыми, а мужчины - последними. Так было всегда и везде. Места в спасательных шлюпках, спасение из горящего здания, кому достанется последний кусок хлеба или глоток воды; очень просто - общество ставит мужчину на последнее место, и общество ожидает от мужчин того, что они и сами себя поставят на последнее место.
Эта динамика всегда была присуща человеческим обществам. “Женщины и дети - первыми”, и здесь совершенно ничего не поменялось. 93% смертей на производстве - это мужчины, и, очевидно, что никто из тех, кто имеет какую-то власть, чье мнение имеет авторитет, не собирается ничего с этим делать. Наоборот - я помню, как недавно читала в одной статье, из Британской Колумбии, что выросла пропорция женских травм на производстве, и что это ужасная проблема. Но самое безумное тут - то, что эта пропорция отражала простой факт, что уменьшилось количество травм у мужчин, а вовсе не увеличилось количество их у женщин. Травмы же у мужчин уменьшились потому, что экономика ослабла, замедлилась, и это сказалось на занятости в добывающем секторе. Ну, меньше деревьев падает мужчинам на головы, меньше всякого оборудования, чем падало раньше. Но статья-то представляло изменение пропорции именно как серьезную проблему для женщин, которая требует немедленного решения. Ну, да - если мужчины перестали умирать на работе с двадцатикратным перевесом над женщинами, то наше общество что-то делает не так.
Тысячелетия назад, когда мы еще жили в пещерах, такое отношение к вопросу было необходимым условием для выживания человека как вида. Природа - таки суровая госпожа, особенно если задуматься о животных, которые вот как-то вообще никогда не умирают от старости. И за всю историю homo sapiens на этой планете расклад был несколько другой, не такой, как сейчас. Жизнь была опасная; человеческие поселения были маленькие, и далеко друг от друга, и какая-нибудь беда, которая приводила к гибели большого числа женщин, означала конец игры для всего племени. Поэтому, конечно, важность, которая давалась женщинам и детям, практически всегда было признаком того, насколько успешным оказывалось такое поселение. И этот же принцип естественным образом распространился на целые общества.
И вот я все время слышу от феминисток, что женщины всегда меньше ценились обществом, а мужчины ценились больше. Но мне всегда представлялось, что верно строго обратное: в действительности, и в индивидуальном порядке, женщины всегда были важнее, потому что именно женщины были фактором, ограничивающим воспроизведение. Когда речь идет о произведении потомства, каждая женщина на счету, в то время как, чисто биологически, один очень удачливый мужчина может сделать работу сотен в этой области. Поэтому высочайший уровень важности, который мы, люди, инстинктивно отдаем безопасности и снабжению женщин и детей, является залогом того, как успешно мы справились с тем, чтобы доминировать на планете.
Я признаю то, что желание уберечь женщин от вреда часто приводило к очень серьезным ограничениям мобильности, дееспособности, самостоятельности - и даже сегодня это присутствует во многих культурах. Но тут важно заметить, что такие культуры всегда почему-то оказываются самыми недоразвитыми. Если рассмотреть ограничения, накладываемые на женщин, скажем, в Афганистане, и не забывать при этом, что сначала это мы их разбомбили в каменный век, то можно сделать вывод, что самые успешные общества - те, которые находят хороший баланс между свободой женщин и их возможностью определять свой жизненный путь, и необходимостью их защищать и снабжать ресурсами.
Однако, феминистки настаивают на том, что такие ограничения просто являются предельной формой какой-то объективации женщин. Мол, ты запираешь свою собственность, чтобы ее не потерять, чтобы ее не украли, не повредили. Ну, если честно, то если бы я была мужчиной на поле боя, то я может быть была бы не против такой “объективации”. Если уж быть объектом, то лучше уж сексуальным, или чьей-то драгоценностью, чем солдатиком, которого кто-то бросает в огонь, или взрывает в ошметки, для достижения каких-то своих интересов.
У феминистов еще есть такая очень упрощенная идея, что наше стремление оправдать женские преступления, там, шлепнуть для вида по руке - является следствием какого-то глубоко укорененного презрения к женской личности - якобы они не являются полноценными людьми, а являются как-бы детьми, которые не ведают, что творят. Да, такая тенденция действительно есть - защитить женщин и детей от последствий их же плохих поступков или решений, но это далеко не так просто объясняется.
Ну правда же, даже сегодня - это в 2011 году! - мы все равно совершенно четко ожидаем, что если из горящего здания с мужчиной и женщиной мы можем спасти только одного человека, то разумеется, мы спасем женщину. Нет, правда - это чья же человеческая личность у нас больше, а чья меньше? Мы тут не говорим о работе, не говорим о получении образования, или о выборе, что сделать со своей жизнью. Пойти или не пойти на Таэ Квон До. Мы говорим о месте в спасательной шлюпке. Женщина в шлюпке будет жить - и не важно, какая она, способна она или не способна управлять собственной жизнью. А мужчина, идущий ко дну на тонущем корабле, погибнет, и не важно, какой он независимый, способный и клевый. Простое же уравнение - одна человеческая жизнь, которая ценнее, чем другая, и решение этого уравнения - всегда женщина. Ну серьезно - какие тут споры могут быть; женщина для обществе есть, и всегда была, “больше” человек, чем мужчина. Чтобы быть важной для общества, женщине нужно просто быть (to be); мужчина же, чтобы быть нужным кому-то, кроме себя, должен что-то делать (to do). Кажется, ManWomanMyth это сказал - общество низводит мужчину от человеческого существа до человеческого действия (игра слов - from human beings to human doings). Мне кажется, что это очень удачная формулировка. Мы измеряем достоинство мужчины носить звание “мужчины” -- и звание “человека” -- исходя из того, насколько он полезен, обществу или женщинам. И одна из самых важных вещей, которые мужчина может сделать, даже в наше время, в глазах общества - это поставить женщину и ребенка выше себя.
Я согласна с тем, что такое поведение хотя бы отчасти является нормальным и естественным - большинство стратегий выживания соответствуют этим критериям, даже коллективные. И если оно начинается где-то там на уровне хромосом, то и наше общество делает все для укрепления этой динамики. Исследования показали, что даже если младенцы мужского пола плачут больше и громче, чем младенцы женского пола, родители быстрее реагируют на плач девочки, чем мальчика. Да даже то, насколько мы спокойно и терпимо относимся к мужскому обрезанию - в то время как обрезание женских половых органов мы забанили где-то после обеда того же дня, когда узнали, что такое вообще бывает. И это очень много говорит о том, какое разное у нас отношение к мальчикам и девочкам. Я как мать скажу - последнее, что я желаю слышать, это плач своего ребенка, особенно в том возрасте, когда они совершенно беззащитны, полностью отданы во власть внешних сил, и абсолютно, во всем, зависимы от взрослых, которые находятся рядом. И мы, хотя и знаем, насколько болезненная эта рана, уже ожидаем от мальчиков, которым всего-то несколько дней от роду, “терпеть” (suck it up - букв. “высосать” - грубый англ. сленг, означающий “терпи, смиряйся”). Задумайтесь, да, чему эти первые же недели жизни, первые впечатления, первые моменты общения, и эта разница в нашем отношении к детям разных полов - чему они их учат? Чему мы учим девочек, когда спешим и отзываемся на их сигнал так быстро? Тому, чтобы они просили помощи, потому что их нужды нам очень важны. Тому, чтобы они сразу давали нам знать, если им страшно или больно, потому что нам очень важно немедленно знать, что они больны, или в опасности, чтобы мы могли что-то с этим сделать. Мы учим их тому, что если они грустны или одиноки, то надо призвать утешение - и утешение придет. Мы учим их знать о собственной важности. Что их потребности и благополучие, как эмоциональные, так и физические, важны - просто потому что.
А чему мы учим мальчиков, когда не спешим отвечать на их плач? Мы учим их тому, чтобы не звали на помощь, потому что помощь будет предоставлена неохотно - если вообще будет. Мы учим их тому, что они должны самостоятельно разбираться и справляться со своими эмоциями - со страхом, с беззащитностью, одиночеством, грустью, болью, тревогой. Мы учим их стоицизму. Мы учим их to suck it up. Мы учим их, что их страхи и боль надо игнорировать. Мы учим их тому, что их эмоциональное и физическое благополучие просто-напросто не так важны, как некоторые другие вещи.
Мы учим мальчика всем тем вещам, которые мы хотим, чтобы он знал и чувствовал в тот момент, когда он будет стоять, с ружьем в руках, защищая вход в дом, в которой прячется его жена с детьми. Мы готовим его к тому дню, когда обществу будет нужно, чтобы он пристегнул штык к винтовке, и побежал в атаку на холм, под вражеским огнем. И мы готовим его к той минуте, когда ему нужно будет отдать себя черной ледяной могиле, пока женщины и дети спасаются в шлюпках. Мы учим его интернализовать свою одноразовость, свою заменимость.
А девочка? Быстро реагируя на ее плач, давая ей знать, что она имманентно важна для нас, мы готовим ее к тому моменту, когда ей нужно будет первым делом думать о своей безопасности, и безопасности ее детей, даже если это означает, что ее любимый мужчина будет стоять один, с ружьем в руках, перед избушкой. Мы готовим ее к тому, чтобы она приняла место в спасательной шлюпке. Мы учим ее тому, чтобы ни вина, ни эмпатия, ни признание заслуг мужчины не позволили ей отдать это место ему. Потому что десятки тысяч лет человеческий вид абсолютно нуждался в том, чтобы она была совершенно уверена в том, что это ее место.
И это, наконец, приводит нас к феминизму. К этим разрушителям “патриархии”. К праведным мстителям за равенство. Упорным уничтожителям всех и каждой гендерной роли. Что же феминизм делает с этой традиционной ролью “одноразового мужчины на выброс”?
Все величайшие победы феминизма только еще сильнее утвердили представление о том, что общество должно женщинам ресурсы, защиту, помощь и поддержку, просто потому, что они женщины. В своем коллективном игнорировании жертв со стороны мужчин в домашнем насилии, оно только укрепляет представление мужчин о том, что помощь искать бесполезно, потому что мужские потребности иррелевантны, а страх и боль ничего не значат. Феминизм учит нас ставить нужды женщин во главе любой проблемы - политической, социальной. В чем бы ни было дело - законы о домашнем насилии, о сексуальных домогательствах, институциональном сексизме, социальных гарантиях, субсидиях на образование, приюты для бездомных, правительственные гранты на готовые работы (которые недолго остаются готовыми, как только женщины о них узнают). Куда ни посмотри - куда бы ты ни посмотрел - феминисты везде требуют “честной доли”, от любых ништяков; любых ресурсов; любой добычи; любых печенек. Даже если женщине оно не особо и надо. Даже если женщина не особо заслуживает. Даже если кому-то, кто больше заслуживает, оно нужно больше.
И они все это получают, потому что мы все им даем.
Феминизм не сделал ничего нового - только эксплуатирует всю ту же динамику, по которой от мужчин ожидается, что они должны всех ставить впереди себя; и особенно женщин. Безопасность женщины, поддержка, благополучие, эмоциональные потребности - всегда на первом плане. Это, пожалуй, самый успешный шедевр психологии, манипулирующий всем обществом, который я видела. Феминизм даже залез в постель к традиционному мему рыцарства (см. “white-knighting” - пер.) с первых же лет своего существования. Такое партнерство может показаться странным, но ничего странного тут нет - обе концепции опираются на то, чтобы служить интересам женщин.
Мы, люди, прожили довольно тяжелую историю, и стали главной силой на планете. Одна из стратегий, которой мы обязаны своим успехом - то, что мы всегда последовательно ставили интересы женщин во главу угла. Их потребность в защите, поддержке, ресурсах. Учить женщин ставить свои интересы выше чужих было нужно человечеству - так же, как и учить мужчин самопожертвованию. Но теперь эта динамика нам уже не нужна. Наш вид, мягко говоря, уже не под угрозой вымирания. Нас тут уже 7 миллиардов, уже трубы забились!
Что, если мы вдруг коллективно решим, что мужчины теперь не более “одноразовы”, чем женщины? И что женщины не более ценны, чем мужчины? Потому что самая большая опасность, которую лично я вижу - в том, что в нашем отчаянном стремлении прогнуться под женщин, и дать им все, что они хотят, и все, что, по их словам, им нужно, мы разбалансируем общество до такой точки, где оно просто обрушится.
И знаете что? Главная разница, которую я вижу между традиционной и современной версией мужской “одноразовости”, заключается в том, что раньше мужество праздновалось; им восхищались - и оно вознаграждалось. Потому что оно было реально, черт возьми, необходимо, и потому что персональный риск для каждого мужчины был так высок.
А сейчас? Мы все еще ожидаем от мужчин, что они должны ставить женщин выше себя, и не жаловаться, если они сами остаются везде последними. Но мы больше даже не уважаем их. Все, что они получают - истории о том, какие они козлы и мудаки. И что, кого-то удивляет, что они как-то начинают злиться?
Карен, ака Girl Writes What.
Перевод текста: Александр Карпов.
======
Пара комментариев от себя:
Имхо, в ряде мест автор передёргивает, то абсолютизируя и обобщая не всегда проверяемые факты ("Эта динамика всегда была присуща человеческим обществам" и т.п.), по которым сложно собрать более-менее объективную статистику, то делая поверхностные выводы, не углубляясь в проблематику (выросшая пропорция травм женщин на производстве в Британской Колумбии объясняется уменьшением количества травм у мужчин (в связи с чем?), при этом рост количества занятых на производстве женщин, видимо, не учитывается).
В то же время есть любопытные мысли относительно того, как общество ради поддержания сложившейся биосоциальной системы навязывает определённые роли как женщинам, так и мужчинам. Собственно, это логично, воспроизводство модели требует усилий со стороны всех участников процесса. На мой взгляд, важно выйти за рамки этой системы, т.к. простая смена ролей на противоположные не решит, а лишь отзеркалит и сохранит ту же самую проблему. Нужна система интересов, не так жёстко привязанная к гендеру и биологическим инстинктам видосохранения, такое понимание человеческого существа, при котором его собственные, индивидуальные черты личности и характера будут восприниматься как благо и первоочерёдный полезный ресурс для него самого и социума в целом.
Доросло ли человечество для это? Думаю, да. Будет ли общество в дальнейшем откатываться назад, возвращаться к традиционным моделям поведения? Конечно, ведь нет ничего постоянного и неизменного. Но делать шаги вперёд всё-таки стоит: глядишь, когда-нибудь традиционным и правильным будет считаться уважение к личности, принятие её многообразия, непохожести и права на собственный выбор.