Вера Полозкова
Суть не в том, чтоб не лезть под поезд или знак «не влезай - убьет». просто ты ведь не нео - то есть, не вопи потом, как койот. жизнь не в жизнь без адреналина, тока, экшена, аж свербит - значит, будет кроваво, длинно, глазки вылезут из орбит. дух захватывало, прохладца прошибала - в такой связи, раз приспичило покататься, теперь санки свои вози. без кишок на клавиатуру и истерик по смс - да, осознанно или сдуру, ты за этим туда и лез.
ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы - чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы. ты затем с ним и говорила, и делила постель одну - чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну. ты еще одна самка; особь; так чего поднимаешь вой? он еще один верный способ остро чуять себя живой.
тебя что, не предупреждали, что потом тошнота и дрожь? мы ж такие видали дали, что не очень-то и дойдешь. мы такие видали виды, что аж скручивало в груди; ну какие теперь обиды, когда все уже позади. это матч; среди кандидаток были хищницы еще те - и слетели; а с ним всегда так - со щитом или на щите.
тебе дали им надышаться; кислородная маска тьмы, слов, парфюма, простого шанса, что какое-то будет «мы», блюза, осени, смеха, пиццы на садовой, вина, такси, - дай откашляться, бог, отпиться, иже еси на небеси, - тебя гладили, воскрешая, вынимая из катастроф, в тебе жили, опустошая, дров подкидывая и строф; маски нет. чем не хороша я, ну ответь же мне, боже мой, - только ты ведь уже большая, не пора ли дышать самой.
бог растащит по сторонам нас; изолирует, рассадив. отношения как анамнез, возвращенья - как рецидив.
что тебе остается? с полки взять пинцетик; сядь, извлеки эти стеклышки все, осколки, блики, отклики, угольки. разгрызи эту горечь с кофе, до молекулок, до частиц - он сидит, повернувшись в профиль, держит солнце между ресниц. он звонит, у него тяжелый день - щетину свою скребя: «я нашел у скамейки желудь, вот, и кстати люблю тебя». эти песенки, «вот теперь уж я весь твой», «ну ты там держись».
все сокровища. не поверишь, но их хватит тебе на жизнь .
ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы - чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы. ты затем с ним и говорила, и делила постель одну - чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну. ты еще одна самка; особь; так чего поднимаешь вой? он еще один верный способ остро чуять себя живой.
тебя что, не предупреждали, что потом тошнота и дрожь? мы ж такие видали дали, что не очень-то и дойдешь. мы такие видали виды, что аж скручивало в груди; ну какие теперь обиды, когда все уже позади. это матч; среди кандидаток были хищницы еще те - и слетели; а с ним всегда так - со щитом или на щите.
тебе дали им надышаться; кислородная маска тьмы, слов, парфюма, простого шанса, что какое-то будет «мы», блюза, осени, смеха, пиццы на садовой, вина, такси, - дай откашляться, бог, отпиться, иже еси на небеси, - тебя гладили, воскрешая, вынимая из катастроф, в тебе жили, опустошая, дров подкидывая и строф; маски нет. чем не хороша я, ну ответь же мне, боже мой, - только ты ведь уже большая, не пора ли дышать самой.
бог растащит по сторонам нас; изолирует, рассадив. отношения как анамнез, возвращенья - как рецидив.
что тебе остается? с полки взять пинцетик; сядь, извлеки эти стеклышки все, осколки, блики, отклики, угольки. разгрызи эту горечь с кофе, до молекулок, до частиц - он сидит, повернувшись в профиль, держит солнце между ресниц. он звонит, у него тяжелый день - щетину свою скребя: «я нашел у скамейки желудь, вот, и кстати люблю тебя». эти песенки, «вот теперь уж я весь твой», «ну ты там держись».
все сокровища. не поверишь, но их хватит тебе на жизнь .