After Waterloo - 8
Железный герцог
Эмансипация католиков ненадолго успокоила Великобританию, но гидра мировой революции подкралась незаметно. Французкий король Карл Х и его первый министр Жюль Огюст Арман Мари де Полиньяк задумали радикально решить проблему алжирского пиратства - захватив Алжир. С одной стороны, Англия была рада гноблению упертых исламских фундаменталистов бандитов, но "удвоение берегов" Франции в Средиземном море, где британцы уже хозяйничали из Гибралтара, Мальты и Ионических островов, было совсем нежелательно. Веллингтон намекнул лягушатнегам, что не стоит вести себя так нагло, но французы с криками "а чо, войну, что ли, объявишь?!" еще наглее продолжали захватывать Алжир... Ситуацию сломала клиническая глупость короля и Полиньяка - удалив из страны армию в сахарские гребеня, они решили произвести Великую революцию взад, вернув "старый прижим" ордонансами 1830 года. Естественно, что парижане, выросшие на созерцании гильотины, двукратного вхождения вражеских армий в столицу без боя и приносившие за 40 лет присягу пяти-шести правительствам, особо раздумывать над вопросом сакральности власти монарха не стали и устроили очередную революцию. Но, что характерно, войска из Алжира так и не ушли - просто бурлящая очередным витком припадошных буйств Франция надолго перестала быть опасным противником.
Два кретина - король и его министр
Однако революция в Париже вколыхнула приунывших после "Питерлоо" и "Заговора Като-стрит" радикалов - снова раздались мощные крики о парламентской реформе, "а то мы вам всем покажем, как во ФрЯнции!". Возможно, если бы Веллингтон повел себя так же разумно и прагматично, как и в вопросе с эмансипацией католиков, ситуацию удалось бы разрешить без открытого противостояния и хватания друг друга за груди. Но тут коса нашла на камень его личных убеждений - а лично герцог был свято уверен в том, что никакой реформы не нужно, а все, кто считает иначе, смутьяны, революционеры и нестабильный элемент. К тому же в нем нарастало недовольство политикой вообще и неудобствами, связанными с позицией премьер-министра в частности, ни разу не непоминавшей привычное меу положение главнокомандующего на войне. "Если бы в январе 1828-го я знал хотя бы малую долю того, что мне известно сейчас, и что я открыл в течение месяца после вступления в должность, я никогда бы не стал министром Короля и тем самым избежал бы множества несчастий!" - писал Веллингтон в частном письме. Его прямой и резкой натуре претили постоянные переговоры, уговоры и компромиссы даже с соратниками по партии тори, не говоря уже о деятелях оппозиции, а уж тем более бесили нападки журналистов.
Как на зло, именно в этот период правительство лишилось поддержки короля - 26 июня 1830 года скорчался Георг IV. Престол перешел к его младшему брату Вильгельму IV, человеку, воображавшему себя великим морским офицером (они же в молодости приятельствовали с Нельсоном!), уговорившим брата сделать его лордом-адмиралом и постоянно лезшим на этом основании в дела Адмиралтейства - на почве чего и виконт Мелвилл, и сам Веллингтон бесконечно с ним срались. Правда, новый король оказался куда более работоспособным - в конце концов, герцог признался, что за первые 10 минут работы с ним смог добиться большего, чем от его брата за много дней. Но Георг IV при всех закидонах считал Веллингтона своим другом, а Вильгельм IV вообще больше симпатизировал вигам, в частности, их лидеру графу Чарльзу Грею, ратовавшему за реформу.
Вильгельм IV и граф Грей
В общем, упрямство Веллингтона накалило политическую обстановку до состояния, когда разъяренные гопники ходили забрасывать камнями Эпсли-Хаус, резиденцию премьер-министра, так что пришлось выставлять вокруг него охрану из солдат, а газетчики придумали прозвище "Железный герцог" - именно тогда и именно в этом обидном значении "несгибаемого упрямца". В парламенте происходили каждодневные дебаты, в ходе которых Веллингтон как-то произнес в ответ на выступление Грея речь о том, что политическая система Великобритании самая великолепная, и нифига в ней менять не надо - чем выбесил почти всех. В отместку Палата общин 15 ноября 1830 года провалила очередной билль, внесенный тори - об изменениях в цивильном листе короля. Герцог решил воспринять это голосование как вотум недоверия своему кабинету, и на следующий день послал всех на фиг, подав в отставку...
Эмансипация католиков ненадолго успокоила Великобританию, но гидра мировой революции подкралась незаметно. Французкий король Карл Х и его первый министр Жюль Огюст Арман Мари де Полиньяк задумали радикально решить проблему алжирского пиратства - захватив Алжир. С одной стороны, Англия была рада гноблению упертых исламских фундаменталистов бандитов, но "удвоение берегов" Франции в Средиземном море, где британцы уже хозяйничали из Гибралтара, Мальты и Ионических островов, было совсем нежелательно. Веллингтон намекнул лягушатнегам, что не стоит вести себя так нагло, но французы с криками "а чо, войну, что ли, объявишь?!" еще наглее продолжали захватывать Алжир... Ситуацию сломала клиническая глупость короля и Полиньяка - удалив из страны армию в сахарские гребеня, они решили произвести Великую революцию взад, вернув "старый прижим" ордонансами 1830 года. Естественно, что парижане, выросшие на созерцании гильотины, двукратного вхождения вражеских армий в столицу без боя и приносившие за 40 лет присягу пяти-шести правительствам, особо раздумывать над вопросом сакральности власти монарха не стали и устроили очередную революцию. Но, что характерно, войска из Алжира так и не ушли - просто бурлящая очередным витком припадошных буйств Франция надолго перестала быть опасным противником.
Два кретина - король и его министр
Однако революция в Париже вколыхнула приунывших после "Питерлоо" и "Заговора Като-стрит" радикалов - снова раздались мощные крики о парламентской реформе, "а то мы вам всем покажем, как во ФрЯнции!". Возможно, если бы Веллингтон повел себя так же разумно и прагматично, как и в вопросе с эмансипацией католиков, ситуацию удалось бы разрешить без открытого противостояния и хватания друг друга за груди. Но тут коса нашла на камень его личных убеждений - а лично герцог был свято уверен в том, что никакой реформы не нужно, а все, кто считает иначе, смутьяны, революционеры и нестабильный элемент. К тому же в нем нарастало недовольство политикой вообще и неудобствами, связанными с позицией премьер-министра в частности, ни разу не непоминавшей привычное меу положение главнокомандующего на войне. "Если бы в январе 1828-го я знал хотя бы малую долю того, что мне известно сейчас, и что я открыл в течение месяца после вступления в должность, я никогда бы не стал министром Короля и тем самым избежал бы множества несчастий!" - писал Веллингтон в частном письме. Его прямой и резкой натуре претили постоянные переговоры, уговоры и компромиссы даже с соратниками по партии тори, не говоря уже о деятелях оппозиции, а уж тем более бесили нападки журналистов.
Как на зло, именно в этот период правительство лишилось поддержки короля - 26 июня 1830 года скорчался Георг IV. Престол перешел к его младшему брату Вильгельму IV, человеку, воображавшему себя великим морским офицером (они же в молодости приятельствовали с Нельсоном!), уговорившим брата сделать его лордом-адмиралом и постоянно лезшим на этом основании в дела Адмиралтейства - на почве чего и виконт Мелвилл, и сам Веллингтон бесконечно с ним срались. Правда, новый король оказался куда более работоспособным - в конце концов, герцог признался, что за первые 10 минут работы с ним смог добиться большего, чем от его брата за много дней. Но Георг IV при всех закидонах считал Веллингтона своим другом, а Вильгельм IV вообще больше симпатизировал вигам, в частности, их лидеру графу Чарльзу Грею, ратовавшему за реформу.
Вильгельм IV и граф Грей
В общем, упрямство Веллингтона накалило политическую обстановку до состояния, когда разъяренные гопники ходили забрасывать камнями Эпсли-Хаус, резиденцию премьер-министра, так что пришлось выставлять вокруг него охрану из солдат, а газетчики придумали прозвище "Железный герцог" - именно тогда и именно в этом обидном значении "несгибаемого упрямца". В парламенте происходили каждодневные дебаты, в ходе которых Веллингтон как-то произнес в ответ на выступление Грея речь о том, что политическая система Великобритании самая великолепная, и нифига в ней менять не надо - чем выбесил почти всех. В отместку Палата общин 15 ноября 1830 года провалила очередной билль, внесенный тори - об изменениях в цивильном листе короля. Герцог решил воспринять это голосование как вотум недоверия своему кабинету, и на следующий день послал всех на фиг, подав в отставку...