Россия, которую нам потеряли - 30
Нючженский вариант (окончание)
Покамест Головин из Москвы вел то ли посольство, то ли войско, казаки и нючженцы вокруг Албазина «сложа руки не сидели». На нагло отстроенный (см. предыдущую серию) острог 7 июня 1687 года нОбижала новая рать - «типа около того что кагбэ пять тыщ бесермеян» с «кагбэ» 40 пушками и 150 бусами (слово, обозначающее «какое угодно говорившему судно, от большого корабля до лодчонки»). В крепости сидели 826 казаков, которые принялись отпуливаться из восьми медных пушек, трех затинных (поставленными за тыном - крепостных) пищалей и одной мортиры (пулявшей пудовыми ядрами). Почти каждый руссиянин был вооружен огнестрелом, посему грудями о груди нючженцы, предпочитавшие пулять из луков, с ними зарубаться опасались. И осада вскоре переросла в блокаду.
Нерчинск, нарисованный в Маастрихте в 1710 году (видимо, со слов ван Рабина - но кликабелен)
Уже 16 июня воевода Толбузин был застрелен в ходе одной из вылазок, и руководить обороной стал «казачий старшина»… тут в дело торжественно вступают тупые руссиянские исторЕГи… Афанасий фон Бейтон. То, что немца не могли звать Афанасием, а только Атаназиусом, и как природный немец мог стать «казачьим старшиной» - до этих дуболобов не доходит от слова совсем: «написато в бамажке» Афанасий, таки будет Афанасий! И с какого хера аще отдавать опять этим немцам боевую полководческую руссиянскую лавру? Хервам, капустожуи!.. Короче, «государев служилый человек» (так в «бамажке» написано, неучь тубогребая!), а не казак (в бамажке написано «служилые люди и казаки», идиотен!) Атаназиус фон Бейтон (а кагбэ исчо и не Байтон…) руководил обороной и кричал со стены: «Русские в плен сдаваться не привыкши!» (издевался, сцуко «русский», над маньчжурами неотесанными).
Впрочем, крики - криками, а к весне 1687 года примерно 500 человек в гарнизоне померли от цинги, и сам «русский Бейтон» ходил с костылями. Исчо примерно 170 человек побило в боях, и защитников едва набиралось сотни две. Утешаться оне могли лишь сочинением «бамажек» о том, что «катайцев померло тыщи две с половиною» - кто ж их, бусурманов, считал? Тем не менее, с Крайнего Севера уже нОбигал довольно-таки пушистый писец, но тут пришло счастливое известие - из недр России с войском идет посол Головин. Извещенный о нем Канси приказал войскам отойтиТЬ от Албазина 6 мая 1687 года на четыре версты вниз по Амуру, а 30 августа уйтитЬ к устью Зеи. В конце концов, Айсиньгёро Сюанье с самого начала не жаждал оккупировать все эти земли и вечно воевать в жопе империи - ему как раз нужен был выгодный мир, чтобы избавиться от оного «геморроя».
Империя Цинь в 1680-х годах (кликабельна)
К ноябрю Головин дошел до Селенгинского острога и начал длительные процедуры подготовки переговоров - послал «человека Степана Коровина» с предложением «уже нАчать» и выбрать место для совещаний. Одновременно посол ждал новых инструкций из Москвы - исчо с дороги он отписался, что в сибирских и дальних восточных городках служилых людей и казаков мало, войну с Катаем оне не потянутЬ, и аще придется, видимо, отдавать вражинам и Албазин тоже. 6 июня 1687 года оное донесение прибыло в Москву. Царица посовещамшись «в узком круге» и направила директиву - ежели Албазин никак не отстоять, то пущай его сожгутЬ, и не достанется он никому. Самое же главное - «войны и кровопролития, кроме самой явной от них [маньчжуров] недружбы и наглого наступления, отнюдь не начинать».
Подготовка шла без особой спешки, так что только 30 мая 1688 года из Бэйдзина отправилось китайское посольство во главе с дядей правителя Туен Гуеганом (для солидности), знатным придворным Сонготу (для работы) и миссионерами-иезуитами - португальцем Томасом Перейрой и французом Жаном Франсуа Жербильоном. Однако, едва тронувшись, оне вернулись - джуунгарский хан Голдан Бошогту напал на союзных маньжчурам монгольских ханов в Халхе, так что пришлось ждать, когда исчезнет опасность с этой стороны. Посему делегация прибыла 20 июля 1689 года с войском «где-то кагбэ видимо что 15 000 бесермян» в Нерчинск, туда же 9 августа из Селенгинского острога прибыл со своим отрядом Головин. Переговоры начались 12 августа 1689 года с того, что обе стороны попытались взять друг друга на понт.
Государственная печать империи Цинь
Руссияны начали выворачивать феерические с юридической точки зрения колена (наиболее яростная херь подчеркнута): «Земля, где построены Нерчинск, Албазин и другие остроги, никогда во владении богдыхана не бывала. Жившие на той земле ясачные люди платили ясак в сторону царского величества. А если когда-нибудь в древние времена они и платили ясак богдыхану, то делали это поневоле, потому что те места были тогда от русских городов в дальнем расстоянии». Нючженцы тупо констатировали факты: «Землей по реку Амур русские никогда не владели. Вся страна по эту сторону Байкала-моря принадлежит его императорскому величеству богдыхану, ибо она принадлежит мунгальскому хану, а мунгальцы все издавна подданные китайские». Зафиксировав «самодуракание», начали преть - когда нючженцы принялись грозиться-де новыми войсками, которые наведут на остроги руссиян, Головин заметил, что Жербийон, переводя его слова на латынь, при3,14зживает, посему велел своему толмачу переводить на мунгальский, которым гости размовляли.
О, чЮдо - оказалось, что ни про какие «новые войски» речи не шло. Нючженцы даже хотели прогнать иезуитов нах, но засцали - сам Канси велел их слушаться, и ХЗ, может, это он и приказал им «давить жестче». Но прения продолжились - маньчжуры хотели провесть границу «за Даурией», руссияне соглашались токмо «по Албазин, исключая и оный», как было начертано царевною. В итоге нючжени аще кинули шапки наземь, собрались и уехали - пришлось их догонять и снова уговаривать. Видя такую упертость вражин бесермянских, Головин решил рискнуть и согласиться уступить помимо Приморья исчо и Приамурье - границу провели по реке Горбице, левому притоку Шилки, далее от верховьев Горбицы в направлении к Охотскому морю граница следовала по вершинам Станового хребта. Из-за отсутствия соответствующих полномочий у русских послов, земли между бассейном Уды и горами по северной границе бассейна Амура (хребты Кивун и Тайканский), оставались спорными, разграничение откладывалось на будущее.
Нерчинский договор 1689 года - спорные земли (полосастые) и граница (черная линия)
Нынешние «руссо-патриото» отчего-то считают Нерчинский договор великим позором - попробуйте найти в Инете вменяемую карту границ от 1689 года. С ТЗ «имперцев» надо было собрать все «дриста казаков» и воевать с маньчжурами до… Ну, видимо, до тех пор, пока оне не сожгли бы все остроги до Байкала. И не было бы в нынешней России никакого Иркутска, никакой Читы, никакого Хабаровска, Благовещенска и Владивостока (не говоря уже о Биробиджане) - тамошние жители «ели бы китайское». А такой «географический расклад» в корне поменял бы аще всю историю России в такие стороны, даже рассуждать о которых ныне проблематично. Так что в Нерчинске посланцы царей-государей всего лишь «по одежке протянули ножки», причем удачно так протянули, сумев сохранить примерно половину неправедно (ну честно же!) отхапанного у аборигенов...
Покамест Головин из Москвы вел то ли посольство, то ли войско, казаки и нючженцы вокруг Албазина «сложа руки не сидели». На нагло отстроенный (см. предыдущую серию) острог 7 июня 1687 года нОбижала новая рать - «типа около того что кагбэ пять тыщ бесермеян» с «кагбэ» 40 пушками и 150 бусами (слово, обозначающее «какое угодно говорившему судно, от большого корабля до лодчонки»). В крепости сидели 826 казаков, которые принялись отпуливаться из восьми медных пушек, трех затинных (поставленными за тыном - крепостных) пищалей и одной мортиры (пулявшей пудовыми ядрами). Почти каждый руссиянин был вооружен огнестрелом, посему грудями о груди нючженцы, предпочитавшие пулять из луков, с ними зарубаться опасались. И осада вскоре переросла в блокаду.
Нерчинск, нарисованный в Маастрихте в 1710 году (видимо, со слов ван Рабина - но кликабелен)
Уже 16 июня воевода Толбузин был застрелен в ходе одной из вылазок, и руководить обороной стал «казачий старшина»… тут в дело торжественно вступают тупые руссиянские исторЕГи… Афанасий фон Бейтон. То, что немца не могли звать Афанасием, а только Атаназиусом, и как природный немец мог стать «казачьим старшиной» - до этих дуболобов не доходит от слова совсем: «написато в бамажке» Афанасий, таки будет Афанасий! И с какого хера аще отдавать опять этим немцам боевую полководческую руссиянскую лавру? Хервам, капустожуи!.. Короче, «государев служилый человек» (так в «бамажке» написано, неучь тубогребая!), а не казак (в бамажке написано «служилые люди и казаки», идиотен!) Атаназиус фон Бейтон (а кагбэ исчо и не Байтон…) руководил обороной и кричал со стены: «Русские в плен сдаваться не привыкши!» (издевался, сцуко «русский», над маньчжурами неотесанными).
Впрочем, крики - криками, а к весне 1687 года примерно 500 человек в гарнизоне померли от цинги, и сам «русский Бейтон» ходил с костылями. Исчо примерно 170 человек побило в боях, и защитников едва набиралось сотни две. Утешаться оне могли лишь сочинением «бамажек» о том, что «катайцев померло тыщи две с половиною» - кто ж их, бусурманов, считал? Тем не менее, с Крайнего Севера уже нОбигал довольно-таки пушистый писец, но тут пришло счастливое известие - из недр России с войском идет посол Головин. Извещенный о нем Канси приказал войскам отойтиТЬ от Албазина 6 мая 1687 года на четыре версты вниз по Амуру, а 30 августа уйтитЬ к устью Зеи. В конце концов, Айсиньгёро Сюанье с самого начала не жаждал оккупировать все эти земли и вечно воевать в жопе империи - ему как раз нужен был выгодный мир, чтобы избавиться от оного «геморроя».
Империя Цинь в 1680-х годах (кликабельна)
К ноябрю Головин дошел до Селенгинского острога и начал длительные процедуры подготовки переговоров - послал «человека Степана Коровина» с предложением «уже нАчать» и выбрать место для совещаний. Одновременно посол ждал новых инструкций из Москвы - исчо с дороги он отписался, что в сибирских и дальних восточных городках служилых людей и казаков мало, войну с Катаем оне не потянутЬ, и аще придется, видимо, отдавать вражинам и Албазин тоже. 6 июня 1687 года оное донесение прибыло в Москву. Царица посовещамшись «в узком круге» и направила директиву - ежели Албазин никак не отстоять, то пущай его сожгутЬ, и не достанется он никому. Самое же главное - «войны и кровопролития, кроме самой явной от них [маньчжуров] недружбы и наглого наступления, отнюдь не начинать».
Подготовка шла без особой спешки, так что только 30 мая 1688 года из Бэйдзина отправилось китайское посольство во главе с дядей правителя Туен Гуеганом (для солидности), знатным придворным Сонготу (для работы) и миссионерами-иезуитами - португальцем Томасом Перейрой и французом Жаном Франсуа Жербильоном. Однако, едва тронувшись, оне вернулись - джуунгарский хан Голдан Бошогту напал на союзных маньжчурам монгольских ханов в Халхе, так что пришлось ждать, когда исчезнет опасность с этой стороны. Посему делегация прибыла 20 июля 1689 года с войском «где-то кагбэ видимо что 15 000 бесермян» в Нерчинск, туда же 9 августа из Селенгинского острога прибыл со своим отрядом Головин. Переговоры начались 12 августа 1689 года с того, что обе стороны попытались взять друг друга на понт.
Государственная печать империи Цинь
Руссияны начали выворачивать феерические с юридической точки зрения колена (наиболее яростная херь подчеркнута): «Земля, где построены Нерчинск, Албазин и другие остроги, никогда во владении богдыхана не бывала. Жившие на той земле ясачные люди платили ясак в сторону царского величества. А если когда-нибудь в древние времена они и платили ясак богдыхану, то делали это поневоле, потому что те места были тогда от русских городов в дальнем расстоянии». Нючженцы тупо констатировали факты: «Землей по реку Амур русские никогда не владели. Вся страна по эту сторону Байкала-моря принадлежит его императорскому величеству богдыхану, ибо она принадлежит мунгальскому хану, а мунгальцы все издавна подданные китайские». Зафиксировав «самодуракание», начали преть - когда нючженцы принялись грозиться-де новыми войсками, которые наведут на остроги руссиян, Головин заметил, что Жербийон, переводя его слова на латынь, при3,14зживает, посему велел своему толмачу переводить на мунгальский, которым гости размовляли.
О, чЮдо - оказалось, что ни про какие «новые войски» речи не шло. Нючженцы даже хотели прогнать иезуитов нах, но засцали - сам Канси велел их слушаться, и ХЗ, может, это он и приказал им «давить жестче». Но прения продолжились - маньчжуры хотели провесть границу «за Даурией», руссияне соглашались токмо «по Албазин, исключая и оный», как было начертано царевною. В итоге нючжени аще кинули шапки наземь, собрались и уехали - пришлось их догонять и снова уговаривать. Видя такую упертость вражин бесермянских, Головин решил рискнуть и согласиться уступить помимо Приморья исчо и Приамурье - границу провели по реке Горбице, левому притоку Шилки, далее от верховьев Горбицы в направлении к Охотскому морю граница следовала по вершинам Станового хребта. Из-за отсутствия соответствующих полномочий у русских послов, земли между бассейном Уды и горами по северной границе бассейна Амура (хребты Кивун и Тайканский), оставались спорными, разграничение откладывалось на будущее.
Нерчинский договор 1689 года - спорные земли (полосастые) и граница (черная линия)
Нынешние «руссо-патриото» отчего-то считают Нерчинский договор великим позором - попробуйте найти в Инете вменяемую карту границ от 1689 года. С ТЗ «имперцев» надо было собрать все «дриста казаков» и воевать с маньчжурами до… Ну, видимо, до тех пор, пока оне не сожгли бы все остроги до Байкала. И не было бы в нынешней России никакого Иркутска, никакой Читы, никакого Хабаровска, Благовещенска и Владивостока (не говоря уже о Биробиджане) - тамошние жители «ели бы китайское». А такой «географический расклад» в корне поменял бы аще всю историю России в такие стороны, даже рассуждать о которых ныне проблематично. Так что в Нерчинске посланцы царей-государей всего лишь «по одежке протянули ножки», причем удачно так протянули, сумев сохранить примерно половину неправедно (ну честно же!) отхапанного у аборигенов...