Солнце австерлицево - 32
Эрсте колонне марширт
1 декабря 1805 года сражения снова не состоялось - Аполион дожидался подхода резервов (дивизия Фриана так до сих пор и не пришла), а войска союзников расходились по тем местам, откуда на следующий день должны были атаковать. Обе стороны разрабатывали план предстоящего сражения... И вот уже с этого места начинаются махровые мифы. Про обе стороны. Касательно плана союзников, разработанного генерал-квартирмейстером Вайротером, российские исторЕГи постоянно отделываются фразами в стиле "австрияцкие предатели, тупой Вайротер, Кутузов спал" и с остервенелым упоением, будто документ, цитируют левтолстова про "эрсте колонне марширт"...
Йоханн фон унд цу Лихтенштайн
Слава Б-дде, за россиянских исторЕГов их работу сделал мадьяр Иштван Надь-Луттенберг, прочитавший (окуеть!!!) австрийские источники. Например, написанную в 1806 году, "по горячим следам", работу генерал-майора Карла Вильхельма фон Штуттерхайма, участника сражения - "La Bataille d'Austerlitz". Именно там раскрывается секрет того, почему Кутузов спал на военном совете - потому что он знал содержание диспозиции и уже имел по этому поводу разговор с Вайротером. Генерал-квартирмейстер в 20:00 продиктовал ее двум своим адъютантам, которые тут же передали текст ждущим штабным офицерам для размножения и отсылки в войска. Оригинал Вайротер между 21:00 и 22:00 показал Кутузову, который его внимательно прочел - ибо прекрасно знал немецкий язык с молодых лет (и вообще был полиглотом, владея семью иностранными языками). Главнокомандующий начал выставлять возражения - сражение надо отложить, ибо неизвестна диспозиция неприятеля, численность его войск, а местность "таит опасности"...
Вайротер ответил на всё это убийственным аргументом - императоры приказали дать сражение, и уже не отвертеться. Генерал-квартирмейстеры выполняют приказы, а не отдают их. Местность же ему хорошо знакома - и он очень подробно описал ее в диспозиции. Припертый к стене, Кутузов начал возражать по существу - русские войска не обучены сложным маневрам, они привыкли воевать с туркой, где маневр был, по сути, один: встал в плотный строй, в основном каре, и стой, пуляй и штыком отпихивайся. Но вряд ли Вайротер мог дать ответ на вопрос - ежели у вас армия ничему не обучена, с какого поперлись воевать против регулярных европейских войск?.. В общем, возражения свои Кутузову надо было высказывать не генерал-квартирмейстеру, у которого была очень конкретная задача, а царю - но именно этого лизоблюд-придворный не сделал. Так что диспозиция была вынесена на военный совет, инициатором созыва которого был неизвестно кто (но, видимо, таки Вайротер).
Генерал-лейтенант Игнацы Пшибышевски
Точного списка участников военного совета нет. Определенно на нем были Вайротер, Кутузов и Ланжерон, оставивший практически единственный текст о нем в своих мемуарах. Также присутствовали все командующие крыльями и колоннами - Буксхёвден, Дохтуров, Ланжерон, Пшибышевски, Милорадович, фельдцойгмайстер Йоханн Непомук Карл (ака Ян Непомук Карел, ибо чех) Коловрат-Краковски (как заместитель Милорадовича) и Лихтенштайн. Под вопросом - Кинмайер и великий князь Константин. И тут начинается "первая непонятка" - с легкой руки того же Ланжерона гуляет утверждение, что "большинство русских генералов немецкого не знали, или знали плохо, а потому ничего не понимали", ибо Вайротер читал и объяснял диспозицию по-немецки. Что, при рассмотрении списка, совсем не есть факт. Про Кутузова уже было сказано. Дохтуров учился в Пажеском корпусе, программу обучения которого писали немцы, и свой язык, естественно, не обижали. Милорадович вообще обучался в Германии - в Кёнигсберге слушал Канта. Остальные были австрийцы, а Буксхёвден - остзейский немец.
Так что под вопросом владение немецким только у Пшибышевски и самого Ланжерона. Но Ланжерон был (опять же, если ему верить) единственным участником совета, который о чем-то Вайротера спрашивал. Как можно было спросить, не поняв ничего, и на каком языке? В общем, если кто и тупил на совете, то только волынский пОляк Пшибышевски, о познаниях которого в немецком мы просто ничего не знаем. Кстати, вполне мог "не размовлять германский" Багратион - о его "регулярном образовании" во время бурной молодости на Кавказе исторЕГам ничего не известно. Но как раз его на совете точно не было - его сперва ждали, а когда узнали, что он не может отлучиться от войск, начали без него, оттого совет и случился в 1:00 2 декабря. Также сомнительно утверждение Ланжерона, что никто ничего не возразил и не уточнял - совет продлился до 3:00, но Вайротер никак не мог читать диспозицию два часа, ибо продиктовал он ее всего за час - см. выше. Ну и знаменитый обмен репликами Ланжерона и Вайротера ("а что делать, если Аполион ударит по Праценским высотам? - Если бы хотел, он бы уже это сделал") очень уж похож на "остроумие на лестнице"...
Что же это был за таинственный план Вайротера, который никто не понял из-за его сложноты, и который завел армию союзников в ловушку, если верить россиянским исторЕГам? Первые три колонны под общим командование Буксхёвдена должны были перейти через ручей Гольдбах - Дохтуров у Тельница, Ланжерон между Тельницем и Сокольницем, Пшибышевски у Сокольницкого замка. Все три колонны должны были после перехода ручья повернуть на север и выйти между лесом у Тураса и Кобельницем, дождавшись друг друга и образуя единый фронт. Тут к ним присоединялась 4-я колонна под личной командой Кутузова, перешедшая Гольдбах у Кобельница. Далее уже под командой Кутузова все четыре колонны (около 56 000 человек) отважной атакой идут вперед, отрезают французов от Брюнна и отбрасывают то, что встретят, внутрь мешка. А Багратион и кавалерия Лихтенштайна тем временем развлекают Аполиона атакой холма Журань (обозванного французами Сантон - так-де такие холмы назывались в Египте, и их отчего-то накрыло ностальДжи).
Что тут было непостижимого для понимания русских генералов - великое ХЗ. Разве что, на самом деле, как объяснял Кутузов, они в войнах с турками ни разу никого нигде не обходили и умели только один вид маневра - идем вперед, потом встали и стоим. Если у этого плана и были ошибки, то, во-первых, это необходимость координации движения всех четырех колонн, которая неизбежно будет трудна из-за многочисленности командиров с не до конца определенными друг перед другом полномочиями (в 4-й колонне, помимо Кутузова, русскими командовал Милорадович, австрийцами Коловрат, а над тремя другими "колоннальными" имелся еще и Буксхёвден). Но увы - организация армии и схема ее командования тоже не была прерогативой генерал-квартирмейстера. К тому же, как отмечает Надь-Луттенберг, Вайротер явно привык к австрийскому "орднунгу унд дисциплинен" и не мог представить, что для русских войск пройти на запад, а потом повернуть на север - это такой, блджд, опупенски сложный маневр!
Ян Коловрат-Краковски
Главной "засадой" плана был отнюдь немемецкий язык, повергший в ступор русских генералов (на самом деле нет), и не общий низкий культурный и профессиональный их уровень развития (Ермолов думал, что остро съязвил, написав, будто диспозиция была "более похожа была на топографическое описание Брюннского округа, нежели на начертание порядка, приуготовляющего целую армию к бою... на нескольких листах, наполненною трудными названиями селений, озер, рек, долин и возвышений"). Основной недостаток, использованный врагом на 100% - увод всех войск с Праценских высот, которые становились дырой между ударной группой и Багратионом.
Но и этому есть разумное объяснение. Во-первых, вовремя выполненное движение обходных колонн эту дыру с каждым шагом сокращало. Во-вторых, Вайротер был уверен, что у Аполиона "вряд ли больше 40 000 человек" (то есть, о подходе Бернадота и кавалерии 1 декабря союзники ничего не знали, как и о движении Фриана), и при таком соотношении, естественно, французам было не до ударов в пустоту... Но ежели соотношение сил было на самом деле таково, то лишние две-три бригады у Працена ничего б не обрушили.
1 декабря 1805 года сражения снова не состоялось - Аполион дожидался подхода резервов (дивизия Фриана так до сих пор и не пришла), а войска союзников расходились по тем местам, откуда на следующий день должны были атаковать. Обе стороны разрабатывали план предстоящего сражения... И вот уже с этого места начинаются махровые мифы. Про обе стороны. Касательно плана союзников, разработанного генерал-квартирмейстером Вайротером, российские исторЕГи постоянно отделываются фразами в стиле "австрияцкие предатели, тупой Вайротер, Кутузов спал" и с остервенелым упоением, будто документ, цитируют левтолстова про "эрсте колонне марширт"...
Йоханн фон унд цу Лихтенштайн
Слава Б-дде, за россиянских исторЕГов их работу сделал мадьяр Иштван Надь-Луттенберг, прочитавший (окуеть!!!) австрийские источники. Например, написанную в 1806 году, "по горячим следам", работу генерал-майора Карла Вильхельма фон Штуттерхайма, участника сражения - "La Bataille d'Austerlitz". Именно там раскрывается секрет того, почему Кутузов спал на военном совете - потому что он знал содержание диспозиции и уже имел по этому поводу разговор с Вайротером. Генерал-квартирмейстер в 20:00 продиктовал ее двум своим адъютантам, которые тут же передали текст ждущим штабным офицерам для размножения и отсылки в войска. Оригинал Вайротер между 21:00 и 22:00 показал Кутузову, который его внимательно прочел - ибо прекрасно знал немецкий язык с молодых лет (и вообще был полиглотом, владея семью иностранными языками). Главнокомандующий начал выставлять возражения - сражение надо отложить, ибо неизвестна диспозиция неприятеля, численность его войск, а местность "таит опасности"...
Вайротер ответил на всё это убийственным аргументом - императоры приказали дать сражение, и уже не отвертеться. Генерал-квартирмейстеры выполняют приказы, а не отдают их. Местность же ему хорошо знакома - и он очень подробно описал ее в диспозиции. Припертый к стене, Кутузов начал возражать по существу - русские войска не обучены сложным маневрам, они привыкли воевать с туркой, где маневр был, по сути, один: встал в плотный строй, в основном каре, и стой, пуляй и штыком отпихивайся. Но вряд ли Вайротер мог дать ответ на вопрос - ежели у вас армия ничему не обучена, с какого поперлись воевать против регулярных европейских войск?.. В общем, возражения свои Кутузову надо было высказывать не генерал-квартирмейстеру, у которого была очень конкретная задача, а царю - но именно этого лизоблюд-придворный не сделал. Так что диспозиция была вынесена на военный совет, инициатором созыва которого был неизвестно кто (но, видимо, таки Вайротер).
Генерал-лейтенант Игнацы Пшибышевски
Точного списка участников военного совета нет. Определенно на нем были Вайротер, Кутузов и Ланжерон, оставивший практически единственный текст о нем в своих мемуарах. Также присутствовали все командующие крыльями и колоннами - Буксхёвден, Дохтуров, Ланжерон, Пшибышевски, Милорадович, фельдцойгмайстер Йоханн Непомук Карл (ака Ян Непомук Карел, ибо чех) Коловрат-Краковски (как заместитель Милорадовича) и Лихтенштайн. Под вопросом - Кинмайер и великий князь Константин. И тут начинается "первая непонятка" - с легкой руки того же Ланжерона гуляет утверждение, что "большинство русских генералов немецкого не знали, или знали плохо, а потому ничего не понимали", ибо Вайротер читал и объяснял диспозицию по-немецки. Что, при рассмотрении списка, совсем не есть факт. Про Кутузова уже было сказано. Дохтуров учился в Пажеском корпусе, программу обучения которого писали немцы, и свой язык, естественно, не обижали. Милорадович вообще обучался в Германии - в Кёнигсберге слушал Канта. Остальные были австрийцы, а Буксхёвден - остзейский немец.
Так что под вопросом владение немецким только у Пшибышевски и самого Ланжерона. Но Ланжерон был (опять же, если ему верить) единственным участником совета, который о чем-то Вайротера спрашивал. Как можно было спросить, не поняв ничего, и на каком языке? В общем, если кто и тупил на совете, то только волынский пОляк Пшибышевски, о познаниях которого в немецком мы просто ничего не знаем. Кстати, вполне мог "не размовлять германский" Багратион - о его "регулярном образовании" во время бурной молодости на Кавказе исторЕГам ничего не известно. Но как раз его на совете точно не было - его сперва ждали, а когда узнали, что он не может отлучиться от войск, начали без него, оттого совет и случился в 1:00 2 декабря. Также сомнительно утверждение Ланжерона, что никто ничего не возразил и не уточнял - совет продлился до 3:00, но Вайротер никак не мог читать диспозицию два часа, ибо продиктовал он ее всего за час - см. выше. Ну и знаменитый обмен репликами Ланжерона и Вайротера ("а что делать, если Аполион ударит по Праценским высотам? - Если бы хотел, он бы уже это сделал") очень уж похож на "остроумие на лестнице"...
Что же это был за таинственный план Вайротера, который никто не понял из-за его сложноты, и который завел армию союзников в ловушку, если верить россиянским исторЕГам? Первые три колонны под общим командование Буксхёвдена должны были перейти через ручей Гольдбах - Дохтуров у Тельница, Ланжерон между Тельницем и Сокольницем, Пшибышевски у Сокольницкого замка. Все три колонны должны были после перехода ручья повернуть на север и выйти между лесом у Тураса и Кобельницем, дождавшись друг друга и образуя единый фронт. Тут к ним присоединялась 4-я колонна под личной командой Кутузова, перешедшая Гольдбах у Кобельница. Далее уже под командой Кутузова все четыре колонны (около 56 000 человек) отважной атакой идут вперед, отрезают французов от Брюнна и отбрасывают то, что встретят, внутрь мешка. А Багратион и кавалерия Лихтенштайна тем временем развлекают Аполиона атакой холма Журань (обозванного французами Сантон - так-де такие холмы назывались в Египте, и их отчего-то накрыло ностальДжи).
Что тут было непостижимого для понимания русских генералов - великое ХЗ. Разве что, на самом деле, как объяснял Кутузов, они в войнах с турками ни разу никого нигде не обходили и умели только один вид маневра - идем вперед, потом встали и стоим. Если у этого плана и были ошибки, то, во-первых, это необходимость координации движения всех четырех колонн, которая неизбежно будет трудна из-за многочисленности командиров с не до конца определенными друг перед другом полномочиями (в 4-й колонне, помимо Кутузова, русскими командовал Милорадович, австрийцами Коловрат, а над тремя другими "колоннальными" имелся еще и Буксхёвден). Но увы - организация армии и схема ее командования тоже не была прерогативой генерал-квартирмейстера. К тому же, как отмечает Надь-Луттенберг, Вайротер явно привык к австрийскому "орднунгу унд дисциплинен" и не мог представить, что для русских войск пройти на запад, а потом повернуть на север - это такой, блджд, опупенски сложный маневр!
Ян Коловрат-Краковски
Главной "засадой" плана был отнюдь немемецкий язык, повергший в ступор русских генералов (на самом деле нет), и не общий низкий культурный и профессиональный их уровень развития (Ермолов думал, что остро съязвил, написав, будто диспозиция была "более похожа была на топографическое описание Брюннского округа, нежели на начертание порядка, приуготовляющего целую армию к бою... на нескольких листах, наполненною трудными названиями селений, озер, рек, долин и возвышений"). Основной недостаток, использованный врагом на 100% - увод всех войск с Праценских высот, которые становились дырой между ударной группой и Багратионом.
Но и этому есть разумное объяснение. Во-первых, вовремя выполненное движение обходных колонн эту дыру с каждым шагом сокращало. Во-вторых, Вайротер был уверен, что у Аполиона "вряд ли больше 40 000 человек" (то есть, о подходе Бернадота и кавалерии 1 декабря союзники ничего не знали, как и о движении Фриана), и при таком соотношении, естественно, французам было не до ударов в пустоту... Но ежели соотношение сил было на самом деле таково, то лишние две-три бригады у Працена ничего б не обрушили.