Солнце австерлицево - 6
Действующие лица и исполнители (окончание)
Чтобы завершить разговор о "титанах невозрождения", которые осенью 1805 года "в центре земли сошлись один на один", необходимо упомянуть еще двух человек - генерала от инфантерии Михаила Голенищева-Кутузова и императора Александра I Романова. Люди они были из разряда тех, "кого настоящего никто не знает" - один до сих пор облит карамелью, затвердевшей до состояния железобетона, сквозь которую не видна ни одна человеческая черта (только рыльце разрисованного розовой краской шоколадного пасхального зайца), второй навеки "припечатан" словами мстившего ему (довольно мелочно и низко) поэта как "властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда, нечаянно обласкан славой" (и миллионы мух с тех пор предпочитают верить "нашему всему" на слово, а не пытаться самим "разгадать северного Сфинкса"...
Кутузов в 1805 году
Михаил Голенищев-Кутузов в 1805 году был уже 60 (или 57 - сие до сих пор предмет споров) лет от роду и имел чин генерала от инфантерии. Стойкая ненависть россиян к ЛГБТ радуге до сих пор приводит к почти независимому существованию в истории "двух Путиных Кутузовых - белого Путина и черного Путина". Пушистый - он великий сэйи-тайсёгун полководец, побивавший варваров, ученик Суворова, блестящий дипломат, мудрый старик (в любом возрасте) и правдолюборуб, стоически сносивший пакомерзость не любившего его за сияние нимба царизма и заслонивший отечество в час невзгоды великой своей богатырскою животиною... Смолистый - он мздолюбивый и хитрожопый ужеящер, извивавшийся придворными интригами, сахарной угодливостью и азиатским раболепием, сражавшийся успешно только с немытыми косматыми азиатцами, развратнЕГ и любострастец, редкостный врун и лгун, сумевший "присосаться" к "подвигу народному" и выдать его за свой собственный.
Действительность, как всегда, была куда более скучной и переливалась самыми радужными красками. Михайла Ларионыч Спервасапог-Потомфамилие был настоящим "екатерининским орлом" - из тех, кто успешно сочетал в себе Сокола и Ужа, и нисколько сим не тяготился. Он был похож на Аполиона тем, что в молодости карьеру сделал себе совсем не на полях сражений и в походах - в первых кампании и бою он побывал, уже имея чин капитана, полученный за расторопность в управлении канцелярией генерал-фельдмаршала Петера Аугуста Фридриха фон Шлезвиг-Хольштайн-Зонденбург-Бека. Однако затем "честно" прошел Войну с Барской конфедерацией, обе Русско-турецкие войны (1769-1774 и 1787-1791 годов) и обе Русско-польские войны (1792 и 1794 годов), на коих накопил богатый опыт действий... против всяких толпищ азиятцев и повстанцев с косами. Регулярного евро-солдата Кутузов (как, впрочем, и многие его сотоварищи в армии) в бою так и не увидел до самого 1805 года. Впрочем, уже тогда было заметно, что сабж очень хорош в стратегии и довольно посредствен в тактике.
Человек Платон Зубов вельми любил кофий в постелю...
В общем, Голенищева-Кутузова, получившего за штурм Измаила чин генерал-поручика, вполне можно было назвать боевым генералом - впрочем, как еще десяток-другой генералов русской армии того же периода, среди коих он ничем особым не выделялся, ибо ежели и командовал самостоятельно, а не "под рукой" у кого-либо, то разве что разгоном мятежных татар и польских пейзан. Имел он и дипломатические заслуги - но снова в лизоблюдской восточной дипломатии, уроки коей демонстрировал, варя "особый турецкой кофий" и таская его в постелю на виду всего двора (шокируя даже "парвеню-аристократов" типа Федора Ростопчина) сожителю императрицы Софи Аугусты Фридерики (правившей Россией под псевдонимом Екатерины II) Платону Зубову. Посему никого особо не удивило, что при новом императоре Павле (почему-то до сих пор с упорством, достойным лучшего применения, называемом Первым - пля, ну а кто тогда Второй???), который почти всем "маменькиным орлам" дал ускорительного пенделя из армии и двора, Кутузов чувствовал себя прекрасно - получил в 1798 году чин генерала от инфантерии, Орден Андрея Первозванного (высшая награда империи) в 1800 году и Литовское генерал-губернаторство в 1799 году.
Что же до "ученичества Суворова", то "учитель" подвел черту своим взаимоотношениям с "учеником" фразой: "Я не кланяюсь Кутузову - он поклонится раз, а обманет 10 раз". Но всё это не помогло с Александром I - спустя год после воцарения тот лишает Кутузова всех должностей (Санкт-Петербургского и Выборгского генерал-губернатора) и отправляет в отставку. Кутузоволюбы (вообще парнята и девчуши ушлые - они и указанные выше слова Суворова переворачивают в "ай, какой хитрый пАлководец был наш Миня!") изощряются в обливании за сие царя говном, называя земляным червяком и объясняя "завистем передоросля к славному екатерининскому орлу". Однако посланник смехотворного Королевства Сардинии (скукоженного после 1800 года на самом деле до острова в Средиземном море) в России Жозеф де Местр прозрел истину, возглася: "Император по той или иной причине недолюбливает его, возможно, из-за слишком уж большой угодливости. Государь этого не переносит; я, например, знаю, как однажды он сказал с презрительной гримасой про некоего министра: "Этот человек ни разу не возразил мне". Ну и по мелочи - "ставил ему в вину, по крайней мере в собственных глазах, двуличие, себялюбие, развратную жизнь и пр.".
Граф де Местр, прозревший истину (кликабельно)
Ибо молодой Александр (в 1805 году ему было всего-то 28 лет) еще не растерял юношеского максимализма и рыцарских идеалов (вплоть до любви к республике и твердого намерения дать России конституцию), и потому презирал "старого сатира" (до самой смерти таскавшего в обозе девок для разврата), совершенно бесхребетного и вечно готового "чего изволить". Царь вообще любил лесть (в умеренных количествах), но не любил льстецов, и лишь одному человеку, по большому счету, позволял обливать себя елеем бесконтрольно - Алексею Аракчееву, и то потому, что знал: тот врать не будет даже из преданности, он на этом погорел даже при обожаемом им же Павле (уславшем неудобного правдоруба от двора). Видимо, уже тогда пробивалась главная черта характера Александра - несгибаемость, завернутая в мягкий шарм, близорукую (он неважно видел, что придавало ему общую для всех близоруких обманчивую добродушность во взоре) доброжелательную вежливость и "византизм". Царь готов был больно падать, получать сильные удары, но не сворачивать на пути к цели, разве что маневрировать и маскироваться - что он и доказал десятилетней вендеттой с Аполионом.
Однако же в 1805 году император был не просто очень молод (28 лет), но еще и весьма неопытен. Как сын своего отца, он обожал армию, но она у него ассоциировалась с гатчинскими плац-парадами, красивыми мундирами и стройными шеренгами (этим дерьмом Павел с младенчества отравил всех своих четырех сыновей). И он еще не хлебнул настоящего боя - только это научит царя доверять войну профессионалам и прислушиваться к мудрым советам компетентных людей, но это будет позже. Пока же император Александр чувствовал себя рыцарем Арагорном на белом коне, который во главе ратей Гондора идет на Мордор, дабы вырвать Саурону оба ока и освободить Средиземье от скверны, тьмы и зла... Самое же печальное, что он окружил себя не старыми седыми генералами, а юным щелкоперами, типа генерал-адъютанта Петра Долгорукова, ровесника царя и его любимца. Однако даже тогда Александр понимал, что войсками должны командовать генералы с боевым опытом - потому, например, назначил руководить одной из резервных армий Беннигсена, участника убийства своего отца (вопреки мнению конспиролухов, Александр всех их "скопом" не любил). А Подольскую армию доверил вытащенному из имений и опалы Голенищеву-Кутузову...
Чтобы завершить разговор о "титанах невозрождения", которые осенью 1805 года "в центре земли сошлись один на один", необходимо упомянуть еще двух человек - генерала от инфантерии Михаила Голенищева-Кутузова и императора Александра I Романова. Люди они были из разряда тех, "кого настоящего никто не знает" - один до сих пор облит карамелью, затвердевшей до состояния железобетона, сквозь которую не видна ни одна человеческая черта (только рыльце разрисованного розовой краской шоколадного пасхального зайца), второй навеки "припечатан" словами мстившего ему (довольно мелочно и низко) поэта как "властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда, нечаянно обласкан славой" (и миллионы мух с тех пор предпочитают верить "нашему всему" на слово, а не пытаться самим "разгадать северного Сфинкса"...
Кутузов в 1805 году
Михаил Голенищев-Кутузов в 1805 году был уже 60 (или 57 - сие до сих пор предмет споров) лет от роду и имел чин генерала от инфантерии. Стойкая ненависть россиян к ЛГБТ радуге до сих пор приводит к почти независимому существованию в истории "двух Путиных Кутузовых - белого Путина и черного Путина". Пушистый - он великий сэйи-тайсёгун полководец, побивавший варваров, ученик Суворова, блестящий дипломат, мудрый старик (в любом возрасте) и правдолюборуб, стоически сносивший пакомерзость не любившего его за сияние нимба царизма и заслонивший отечество в час невзгоды великой своей богатырскою животиною... Смолистый - он мздолюбивый и хитрожопый ужеящер, извивавшийся придворными интригами, сахарной угодливостью и азиатским раболепием, сражавшийся успешно только с немытыми косматыми азиатцами, развратнЕГ и любострастец, редкостный врун и лгун, сумевший "присосаться" к "подвигу народному" и выдать его за свой собственный.
Действительность, как всегда, была куда более скучной и переливалась самыми радужными красками. Михайла Ларионыч Спервасапог-Потомфамилие был настоящим "екатерининским орлом" - из тех, кто успешно сочетал в себе Сокола и Ужа, и нисколько сим не тяготился. Он был похож на Аполиона тем, что в молодости карьеру сделал себе совсем не на полях сражений и в походах - в первых кампании и бою он побывал, уже имея чин капитана, полученный за расторопность в управлении канцелярией генерал-фельдмаршала Петера Аугуста Фридриха фон Шлезвиг-Хольштайн-Зонденбург-Бека. Однако затем "честно" прошел Войну с Барской конфедерацией, обе Русско-турецкие войны (1769-1774 и 1787-1791 годов) и обе Русско-польские войны (1792 и 1794 годов), на коих накопил богатый опыт действий... против всяких толпищ азиятцев и повстанцев с косами. Регулярного евро-солдата Кутузов (как, впрочем, и многие его сотоварищи в армии) в бою так и не увидел до самого 1805 года. Впрочем, уже тогда было заметно, что сабж очень хорош в стратегии и довольно посредствен в тактике.
Человек Платон Зубов вельми любил кофий в постелю...
В общем, Голенищева-Кутузова, получившего за штурм Измаила чин генерал-поручика, вполне можно было назвать боевым генералом - впрочем, как еще десяток-другой генералов русской армии того же периода, среди коих он ничем особым не выделялся, ибо ежели и командовал самостоятельно, а не "под рукой" у кого-либо, то разве что разгоном мятежных татар и польских пейзан. Имел он и дипломатические заслуги - но снова в лизоблюдской восточной дипломатии, уроки коей демонстрировал, варя "особый турецкой кофий" и таская его в постелю на виду всего двора (шокируя даже "парвеню-аристократов" типа Федора Ростопчина) сожителю императрицы Софи Аугусты Фридерики (правившей Россией под псевдонимом Екатерины II) Платону Зубову. Посему никого особо не удивило, что при новом императоре Павле (почему-то до сих пор с упорством, достойным лучшего применения, называемом Первым - пля, ну а кто тогда Второй???), который почти всем "маменькиным орлам" дал ускорительного пенделя из армии и двора, Кутузов чувствовал себя прекрасно - получил в 1798 году чин генерала от инфантерии, Орден Андрея Первозванного (высшая награда империи) в 1800 году и Литовское генерал-губернаторство в 1799 году.
Что же до "ученичества Суворова", то "учитель" подвел черту своим взаимоотношениям с "учеником" фразой: "Я не кланяюсь Кутузову - он поклонится раз, а обманет 10 раз". Но всё это не помогло с Александром I - спустя год после воцарения тот лишает Кутузова всех должностей (Санкт-Петербургского и Выборгского генерал-губернатора) и отправляет в отставку. Кутузоволюбы (вообще парнята и девчуши ушлые - они и указанные выше слова Суворова переворачивают в "ай, какой хитрый пАлководец был наш Миня!") изощряются в обливании за сие царя говном, называя земляным червяком и объясняя "завистем передоросля к славному екатерининскому орлу". Однако посланник смехотворного Королевства Сардинии (скукоженного после 1800 года на самом деле до острова в Средиземном море) в России Жозеф де Местр прозрел истину, возглася: "Император по той или иной причине недолюбливает его, возможно, из-за слишком уж большой угодливости. Государь этого не переносит; я, например, знаю, как однажды он сказал с презрительной гримасой про некоего министра: "Этот человек ни разу не возразил мне". Ну и по мелочи - "ставил ему в вину, по крайней мере в собственных глазах, двуличие, себялюбие, развратную жизнь и пр.".
Граф де Местр, прозревший истину (кликабельно)
Ибо молодой Александр (в 1805 году ему было всего-то 28 лет) еще не растерял юношеского максимализма и рыцарских идеалов (вплоть до любви к республике и твердого намерения дать России конституцию), и потому презирал "старого сатира" (до самой смерти таскавшего в обозе девок для разврата), совершенно бесхребетного и вечно готового "чего изволить". Царь вообще любил лесть (в умеренных количествах), но не любил льстецов, и лишь одному человеку, по большому счету, позволял обливать себя елеем бесконтрольно - Алексею Аракчееву, и то потому, что знал: тот врать не будет даже из преданности, он на этом погорел даже при обожаемом им же Павле (уславшем неудобного правдоруба от двора). Видимо, уже тогда пробивалась главная черта характера Александра - несгибаемость, завернутая в мягкий шарм, близорукую (он неважно видел, что придавало ему общую для всех близоруких обманчивую добродушность во взоре) доброжелательную вежливость и "византизм". Царь готов был больно падать, получать сильные удары, но не сворачивать на пути к цели, разве что маневрировать и маскироваться - что он и доказал десятилетней вендеттой с Аполионом.
Однако же в 1805 году император был не просто очень молод (28 лет), но еще и весьма неопытен. Как сын своего отца, он обожал армию, но она у него ассоциировалась с гатчинскими плац-парадами, красивыми мундирами и стройными шеренгами (этим дерьмом Павел с младенчества отравил всех своих четырех сыновей). И он еще не хлебнул настоящего боя - только это научит царя доверять войну профессионалам и прислушиваться к мудрым советам компетентных людей, но это будет позже. Пока же император Александр чувствовал себя рыцарем Арагорном на белом коне, который во главе ратей Гондора идет на Мордор, дабы вырвать Саурону оба ока и освободить Средиземье от скверны, тьмы и зла... Самое же печальное, что он окружил себя не старыми седыми генералами, а юным щелкоперами, типа генерал-адъютанта Петра Долгорукова, ровесника царя и его любимца. Однако даже тогда Александр понимал, что войсками должны командовать генералы с боевым опытом - потому, например, назначил руководить одной из резервных армий Беннигсена, участника убийства своего отца (вопреки мнению конспиролухов, Александр всех их "скопом" не любил). А Подольскую армию доверил вытащенному из имений и опалы Голенищеву-Кутузову...