Генерал и его лабиринты - 15
Как заставить всех быть счастливыми
Всё внимание Боливариссимуса было поглощено подготовкой к началу работы конституционного совещания ("Конвенции"), которое должно было принять конституцию Великой Колумбии, и которое открылось 9 апреля 1828 года в Оканье. Как это бывает практически со всеми конституционными совещаниями, мероприятие превратилось в "место для дискуссий", в котором присутствовавшие разделились на три партии - "федералистов", отстаивавших права отдельных республик (их лидером был Франсиско Сантандер) на автономию; "централистов", бывших за "сильную жесткую центральную руку" (они считали, что их вождь - сам Либертадориссимус); и "независимых" во главе с Хоакином Москерой, которые предпочитали не присоединяться ни к тем, ни к другим. Утомившись спорами и "отсутствием прогресса", Боливар перестал посещать заседания, покинул Оканью, а затем 10 августа группа его сторонников вообще ушла из "Конвенции", сорвав кворум и похоронив процесс. Вопрос же о вакууме власти был решен просто и революционно-боливариански - 27 августа 1828 года Либертадориссимус был провозглашен верховным диктатором Великой Колумбии а кто несогласен получил в глаз.
В должности диктатора Симон тут же дал волю каким-то странным фобиям и страхам - он запретил браки между гражданами Великой Колумбии и испанцами, официально возбранил в стране читать и распространять сочинения философа Джерами Бентама (внезапно именно его, хотя Бентам был едва ли не единственным крупным европейским мыслителем, кто поддержал революцию в Америке), а еще добился принятия закона о защите католицизма "как национальной религии колумбианцев". Возможно это, а возможно и категорическое разногласие "федералистов" с ним "по поводу одного пункта у блаженного Августина" привело к "Септембрине" - заговору с целью убить Боливара 25 сентября 1828 года. Группа "литературно-военных" персонажей в ходе нескольких тайных собраний решила, что "кушать не могут - так его ненавидят", и разработала план покушения. В "день Х" 12 штатских энтузиастов и 20 солдат во главе с начальником военного училища (а по совместительству публицистом-журналистом) Педро Карухо ворвались ночью в Паласио де Сан-Карлос в Боготе (служившим президентским дворцом), арестовали стражу, убили сопротивлявшегося им адъютанта Фергюсона и вломились в спальню президента. Вот тут-то и пригодилось то, что Симон так и не женился на Мануэле Саенс - он до сих пор уходил по ночам в ее спальню, которая была совсем в другом крыле (официальная версия до странности чего-то засмущавшихся именно в этот раз боливарианцев - диктатор почувствовал себя плохо, и спутница заставила его принять горячую ванну, после которой уложила в постель - естественно, свою...). Услышав шум, Мануэлита надавала ему по щекам заставила Боливариссимуса одеться и выпрыгнуть в окно.
Паласио де Сан-Карлос - прыгать-то было не так уж и высоко...
Далее, конечно, есть две версии, "героическая" и "не героическая". Но, если отринуть пафос обоих, диктатор и случайно повстречавшийся ему слуга провели два часа под мостом, куда попали "каким-то образом". Тем временем совсем иные люди ситуацию исправляли. Разбуженные выстрелами и шумом (обитали они рядом с дворцом), военный министр Урданета и Сантандер кинулись в казармы, где встретили эмиссаров заговорщиков, которые пытались склонить солдат поддержать путч, арестовали оных и вывели солдат на улицу "для поддержания правопорядка". Услышав крики этих военных "Да здравствует Боливар!", Либертадориссимус покинул временное убежище под мостом и триумфально возвратился в свою резиденцию. Основная часть заговорщиков была той же ночью арестована.
Далее начались "кГовавые ГепГессии", хотя сам Либертадориссимус, допрашивая участников мятежа в узилище, советовал им не настаивать в показаниях, что они хотели его убить - чтобы избежать "расстрельной статьи". Сантандер, с которым заговорщики делились "на уровне предположений" намерением убить Боливара (и он категорически отказался сие одобрить), конкретно о заговоре не знал и даже принял участие в подавлении путча, но был объявлен "УиноУатым", лишен чинов и званий и приговорен к расстрелу, замененному диктаторским помилованием на высылку из страны. 14 других заговорщиков были расстреляны на главной площади Боготы, но это были настолько мелкие сошки, что в их число не попал даже ведший "группу убийц на дело" Педро Карухо.
За одним исключением, причем во второй раз прискорбно доказавшим, что великий Освободитель всех Америк от рабства был обыкновенным расистом. В ночь заговора в тюрьме Боготы содержался адмирал Хосе Пруденсио Падилья, заключенный по обвинению в неповиновении и беспорядках из-за конфликта с губернатором Картахены. О заговоре он не знал ни сном, ни духом, ибо сидел уже давно, но черт дернул группу его сторонников воспользоваться всеобщим балаганом и освободить Падилью из тюрьмы. Это в глазах Боливариссимуса послужило достаточным доказательством преступных намерений адмирала, ибо он, как уже было сказано, был "черно-черным негром", и призрак "расовой войны" вновь, как в деле Пиара, до смерти напугал диктатора-"мантуанца". Падилья был казнен с остальными заговорщиками, став вторым "черным пятном" на и без того усеянной всякими разноцветными кляксами репутации Либертадорисимуса...
Адмирал Падилья, казненный за то, что был негром
Всё внимание Боливариссимуса было поглощено подготовкой к началу работы конституционного совещания ("Конвенции"), которое должно было принять конституцию Великой Колумбии, и которое открылось 9 апреля 1828 года в Оканье. Как это бывает практически со всеми конституционными совещаниями, мероприятие превратилось в "место для дискуссий", в котором присутствовавшие разделились на три партии - "федералистов", отстаивавших права отдельных республик (их лидером был Франсиско Сантандер) на автономию; "централистов", бывших за "сильную жесткую центральную руку" (они считали, что их вождь - сам Либертадориссимус); и "независимых" во главе с Хоакином Москерой, которые предпочитали не присоединяться ни к тем, ни к другим. Утомившись спорами и "отсутствием прогресса", Боливар перестал посещать заседания, покинул Оканью, а затем 10 августа группа его сторонников вообще ушла из "Конвенции", сорвав кворум и похоронив процесс. Вопрос же о вакууме власти был решен просто и революционно-боливариански - 27 августа 1828 года Либертадориссимус был провозглашен верховным диктатором Великой Колумбии а кто несогласен получил в глаз.
В должности диктатора Симон тут же дал волю каким-то странным фобиям и страхам - он запретил браки между гражданами Великой Колумбии и испанцами, официально возбранил в стране читать и распространять сочинения философа Джерами Бентама (внезапно именно его, хотя Бентам был едва ли не единственным крупным европейским мыслителем, кто поддержал революцию в Америке), а еще добился принятия закона о защите католицизма "как национальной религии колумбианцев". Возможно это, а возможно и категорическое разногласие "федералистов" с ним "по поводу одного пункта у блаженного Августина" привело к "Септембрине" - заговору с целью убить Боливара 25 сентября 1828 года. Группа "литературно-военных" персонажей в ходе нескольких тайных собраний решила, что "кушать не могут - так его ненавидят", и разработала план покушения. В "день Х" 12 штатских энтузиастов и 20 солдат во главе с начальником военного училища (а по совместительству публицистом-журналистом) Педро Карухо ворвались ночью в Паласио де Сан-Карлос в Боготе (служившим президентским дворцом), арестовали стражу, убили сопротивлявшегося им адъютанта Фергюсона и вломились в спальню президента. Вот тут-то и пригодилось то, что Симон так и не женился на Мануэле Саенс - он до сих пор уходил по ночам в ее спальню, которая была совсем в другом крыле (официальная версия до странности чего-то засмущавшихся именно в этот раз боливарианцев - диктатор почувствовал себя плохо, и спутница заставила его принять горячую ванну, после которой уложила в постель - естественно, свою...). Услышав шум, Мануэлита надавала ему по щекам заставила Боливариссимуса одеться и выпрыгнуть в окно.
Паласио де Сан-Карлос - прыгать-то было не так уж и высоко...
Далее, конечно, есть две версии, "героическая" и "не героическая". Но, если отринуть пафос обоих, диктатор и случайно повстречавшийся ему слуга провели два часа под мостом, куда попали "каким-то образом". Тем временем совсем иные люди ситуацию исправляли. Разбуженные выстрелами и шумом (обитали они рядом с дворцом), военный министр Урданета и Сантандер кинулись в казармы, где встретили эмиссаров заговорщиков, которые пытались склонить солдат поддержать путч, арестовали оных и вывели солдат на улицу "для поддержания правопорядка". Услышав крики этих военных "Да здравствует Боливар!", Либертадориссимус покинул временное убежище под мостом и триумфально возвратился в свою резиденцию. Основная часть заговорщиков была той же ночью арестована.
Далее начались "кГовавые ГепГессии", хотя сам Либертадориссимус, допрашивая участников мятежа в узилище, советовал им не настаивать в показаниях, что они хотели его убить - чтобы избежать "расстрельной статьи". Сантандер, с которым заговорщики делились "на уровне предположений" намерением убить Боливара (и он категорически отказался сие одобрить), конкретно о заговоре не знал и даже принял участие в подавлении путча, но был объявлен "УиноУатым", лишен чинов и званий и приговорен к расстрелу, замененному диктаторским помилованием на высылку из страны. 14 других заговорщиков были расстреляны на главной площади Боготы, но это были настолько мелкие сошки, что в их число не попал даже ведший "группу убийц на дело" Педро Карухо.
За одним исключением, причем во второй раз прискорбно доказавшим, что великий Освободитель всех Америк от рабства был обыкновенным расистом. В ночь заговора в тюрьме Боготы содержался адмирал Хосе Пруденсио Падилья, заключенный по обвинению в неповиновении и беспорядках из-за конфликта с губернатором Картахены. О заговоре он не знал ни сном, ни духом, ибо сидел уже давно, но черт дернул группу его сторонников воспользоваться всеобщим балаганом и освободить Падилью из тюрьмы. Это в глазах Боливариссимуса послужило достаточным доказательством преступных намерений адмирала, ибо он, как уже было сказано, был "черно-черным негром", и призрак "расовой войны" вновь, как в деле Пиара, до смерти напугал диктатора-"мантуанца". Падилья был казнен с остальными заговорщиками, став вторым "черным пятном" на и без того усеянной всякими разноцветными кляксами репутации Либертадорисимуса...
Адмирал Падилья, казненный за то, что был негром