Война древних с новыми - 3
У нас в стране на каждый льё один писатель - Ришельё
ЛитераторОведы - люди дотошные и фанаты системы. Но все их отчаянные попытки найти тот самый день (час и минуты с секундами), когда родился на свет божий классицизм, упираются в то, что слово классики по отношению к писателям прошлого, коим следовало бы подражать, употребил первым только Вольтер (уже, соответственно, в XVIII веке), а слово классицизм - вообще Стендаль в 1817 году. Так что недовольные этой вопиющей неопределенностью литератОроведы устремляются в прошлое и пытаются отыскать дату рождения и родителя самостоятельно... У каждого уважающего себя исследователя, естественно, есть свои особые кандидаты на обе вышеуказанные позиции (иначе он перестанет себя уважать). Но поскольку 86% людей - существа стадные, и даже литератОроведы вынуждены подчиняться этому закону природы (знаменитый "закон 86%"), то большая часть теорий крутиться вокруг двух имен.
Франсуа де Малерб
Первое - прадеда всех ныне существующих литератОроведов Франсуа де Малерба (1555-1628). Этот человек, сын гугенота, в утро после Варфоломеевской ночи ощутившего, как пелена ереси спадает с него, и устремившегося в лоно католической церкви за животворным очищением, жизнь положил на то, что он понимал Высоким Искусством. И это не было то самое Высокое Искусство, которым пытались заниматься авторы Плеяды - нет, Малерб пошел далее и стремился к ВЫСОКОМУ ИСКУССТВУ, которое можно было схватить за ляжки, пощупать, увидеть и услышать, после чего предъявить под нос любому желающему с торжественно-триумфальным посылом "трепещи, смерд!"...
Как поэт Малерб был очень Михалков проницателен и Тутанхамон умен - он писал оды и всякие восхитительные (от слов "я восхищен! восхищен!") опусы, посвящаемые королям и сильным мира сего - Генриху IV, Марии Медичи, Людовику XIII и кардиналу де Ришельё (какой ум! какая проницательность!), а потому довольно скоро стал богат, продвинут при дворе и "забурел в авторитете", считаясь живым классиком (хотя слова такого еще не было). Талант у него таки был (совсем без таланта в классики, хоть и живые, не выбиться), и кое-какие его опусы читают до сих пор - из вежливости (в этом смысле Маро, Ронсару или дю Белле повезло больше, их до сих пор читают из любопытства и симпатии). Но главный вклад он внес в теорию стихосложения, ибо создал то самое великое и ужасное - жесткую, четкую и рациональную систему. Малерб полировал каждый стих, изгоняя вредоносные хреноштуки, мешающие, с его точки зрения, благородному звучанию стиха: цезуры (паузы в середине строки), зияния (они же хиатусы - "неблагозвучное" скопление гласных), слабые рифмы (ботинки - полуботинки temps - printemps) или вообще "первые попавшиеся" (воры - горы и т.п.), иностранные слова или неологизмы, и т.д. Есть даже анекдот о том, что на смертном одре Малерб (правда, уже находившийся в бреду) возмутился тем, что ухаживавший за ним человек употребил "не вполне французское слово". Стих должен был быть ясен, точен и виртуозен - и понятное дело, что с такими жесткими критериями в идеальные стихи попадали в основном только сочинения самого Малерба (в его жесткие рамки не укладывались даже Пиндар и Вергилий, которых он неистово минусовал критиковал и презирал).
Ришельё был кардиналом, но очень хотел еще и быть поэтом,..
Такая упорная настойчивость потрясла современников, которые, помимо признания Малерба чистым гением, еще и бросились ему подражать. Один фанат его поэзии был особенно упорен и настойчив - это был второй человек, признаваемый литератОроведами "типа как бы вроде того что родитель классицизма", и звали его Арман Жан дю Плесси, более известный как кардинал и герцог де Ришельё... Да-да, как всякому уважающему себя мегаломаньяку, кардиналу недостаточно было быть выдающимся политиком, администратором, военным, дипломатом или ученым - ему еще хотелось стать "инженером человеческих душ", ну или хотя бы считаться таковым. Он, конечно, писал всякие деловые бумаги политические трактаты и даже мемуары, но, понятное дело, втайне стремился к поэтической славе. Однако увы - был слишком слишком... застенчив, чтобы даже помыслить о провале, и потому предпочитал "помогать" менее успешным в обществе, зато более не страдающим боязнями публики авторам. Таким, например, как поэт Жан Демаре де Сен-Сорлен, который сочинил трагедию "Мирам", о которой весь Париж знал, что кардинал... "исправлял в ней неудачные стихи" (так это было сформулировано), и которая была поставлена 14 января 1641 года на открытие театра во дворце Пале-Кардиналь.
Так вот, к рождению классицизма Ришельё оказался причастен тем, что, вдохновленный идеями Малерба об очищении, причесывании и выпрямлении французского языка, создал в 1635 году ставшую затем знаменитой (говорят, что до сих пор) Французскую академию (не путать с Французской академией наук - "наша" занималась чисто литературой). Ну как создал - присмотрелся к собиравшимся для теоретических споров с 1625 года в доме у "так себе поэта и немного писателя" Валантэна Конрара таким же второразрядным писунам букоф (не, на самом деле - назвать из них талантливыми авторами можно нынче разве что Жана-Луи Геза де Бальзака, Марка-Антуана Жирара де Сент-Амана и Венсана Вуатюра, но и они уже, если честно, основательно подзабыты и "не в первой сотне") и предложил им собираться у себя во дворце, ибо там их еще и кормить будут, да и жалованья от казны выпишут. Ошеломленные таковой халявой писуны ринулись в Пале-Кардиналь, и так 29 января 1635 года родилась Французская академия (или, проще говоря, просто Академия).
...поэтому помогал Демаре де Сен-Сорлену
Ну, была у них одна четко прописанная обязанность (помимо "прославлять, развивать, укреплять и так далеелять" французский язык) - создать словарь французского языка, но как раз с этим проблемы были последующие более 60 лет, ибо родился оный словарь лишь в самом конце XVII века, и над этим в 1680-90-е годы стебались даже приезжие актеры в Комеди Итальен. Зато каждый из академиков (сперва их было 15, с годами и веками число кресел выросло до 40) получал пенсион пожизненно, и не мог быть исключен (ну, разве что за какие-то очень жуткие преступления против человечества), то бишь это была самая натуральная синекура - их за то и называют до сих пор бессмертными. Сам Ришельё в Академию скромно не вошел (что было мудро, ибо позволило занять положение добродушного отца-спонсора, от которого всё на самом деле и зависит), но она ему совсем скоро понадобилась - для решения, естественно, литературных проблем особой важности...
ЛитераторОведы - люди дотошные и фанаты системы. Но все их отчаянные попытки найти тот самый день (час и минуты с секундами), когда родился на свет божий классицизм, упираются в то, что слово классики по отношению к писателям прошлого, коим следовало бы подражать, употребил первым только Вольтер (уже, соответственно, в XVIII веке), а слово классицизм - вообще Стендаль в 1817 году. Так что недовольные этой вопиющей неопределенностью литератОроведы устремляются в прошлое и пытаются отыскать дату рождения и родителя самостоятельно... У каждого уважающего себя исследователя, естественно, есть свои особые кандидаты на обе вышеуказанные позиции (иначе он перестанет себя уважать). Но поскольку 86% людей - существа стадные, и даже литератОроведы вынуждены подчиняться этому закону природы (знаменитый "закон 86%"), то большая часть теорий крутиться вокруг двух имен.
Франсуа де Малерб
Первое - прадеда всех ныне существующих литератОроведов Франсуа де Малерба (1555-1628). Этот человек, сын гугенота, в утро после Варфоломеевской ночи ощутившего, как пелена ереси спадает с него, и устремившегося в лоно католической церкви за животворным очищением, жизнь положил на то, что он понимал Высоким Искусством. И это не было то самое Высокое Искусство, которым пытались заниматься авторы Плеяды - нет, Малерб пошел далее и стремился к ВЫСОКОМУ ИСКУССТВУ, которое можно было схватить за ляжки, пощупать, увидеть и услышать, после чего предъявить под нос любому желающему с торжественно-триумфальным посылом "трепещи, смерд!"...
Как поэт Малерб был очень Михалков проницателен и Тутанхамон умен - он писал оды и всякие восхитительные (от слов "я восхищен! восхищен!") опусы, посвящаемые королям и сильным мира сего - Генриху IV, Марии Медичи, Людовику XIII и кардиналу де Ришельё (какой ум! какая проницательность!), а потому довольно скоро стал богат, продвинут при дворе и "забурел в авторитете", считаясь живым классиком (хотя слова такого еще не было). Талант у него таки был (совсем без таланта в классики, хоть и живые, не выбиться), и кое-какие его опусы читают до сих пор - из вежливости (в этом смысле Маро, Ронсару или дю Белле повезло больше, их до сих пор читают из любопытства и симпатии). Но главный вклад он внес в теорию стихосложения, ибо создал то самое великое и ужасное - жесткую, четкую и рациональную систему. Малерб полировал каждый стих, изгоняя вредоносные хреноштуки, мешающие, с его точки зрения, благородному звучанию стиха: цезуры (паузы в середине строки), зияния (они же хиатусы - "неблагозвучное" скопление гласных), слабые рифмы (ботинки - полуботинки temps - printemps) или вообще "первые попавшиеся" (воры - горы и т.п.), иностранные слова или неологизмы, и т.д. Есть даже анекдот о том, что на смертном одре Малерб (правда, уже находившийся в бреду) возмутился тем, что ухаживавший за ним человек употребил "не вполне французское слово". Стих должен был быть ясен, точен и виртуозен - и понятное дело, что с такими жесткими критериями в идеальные стихи попадали в основном только сочинения самого Малерба (в его жесткие рамки не укладывались даже Пиндар и Вергилий, которых он неистово минусовал критиковал и презирал).
Ришельё был кардиналом, но очень хотел еще и быть поэтом,..
Такая упорная настойчивость потрясла современников, которые, помимо признания Малерба чистым гением, еще и бросились ему подражать. Один фанат его поэзии был особенно упорен и настойчив - это был второй человек, признаваемый литератОроведами "типа как бы вроде того что родитель классицизма", и звали его Арман Жан дю Плесси, более известный как кардинал и герцог де Ришельё... Да-да, как всякому уважающему себя мегаломаньяку, кардиналу недостаточно было быть выдающимся политиком, администратором, военным, дипломатом или ученым - ему еще хотелось стать "инженером человеческих душ", ну или хотя бы считаться таковым. Он, конечно, писал всякие деловые бумаги политические трактаты и даже мемуары, но, понятное дело, втайне стремился к поэтической славе. Однако увы - был слишком слишком... застенчив, чтобы даже помыслить о провале, и потому предпочитал "помогать" менее успешным в обществе, зато более не страдающим боязнями публики авторам. Таким, например, как поэт Жан Демаре де Сен-Сорлен, который сочинил трагедию "Мирам", о которой весь Париж знал, что кардинал... "исправлял в ней неудачные стихи" (так это было сформулировано), и которая была поставлена 14 января 1641 года на открытие театра во дворце Пале-Кардиналь.
Так вот, к рождению классицизма Ришельё оказался причастен тем, что, вдохновленный идеями Малерба об очищении, причесывании и выпрямлении французского языка, создал в 1635 году ставшую затем знаменитой (говорят, что до сих пор) Французскую академию (не путать с Французской академией наук - "наша" занималась чисто литературой). Ну как создал - присмотрелся к собиравшимся для теоретических споров с 1625 года в доме у "так себе поэта и немного писателя" Валантэна Конрара таким же второразрядным писунам букоф (не, на самом деле - назвать из них талантливыми авторами можно нынче разве что Жана-Луи Геза де Бальзака, Марка-Антуана Жирара де Сент-Амана и Венсана Вуатюра, но и они уже, если честно, основательно подзабыты и "не в первой сотне") и предложил им собираться у себя во дворце, ибо там их еще и кормить будут, да и жалованья от казны выпишут. Ошеломленные таковой халявой писуны ринулись в Пале-Кардиналь, и так 29 января 1635 года родилась Французская академия (или, проще говоря, просто Академия).
...поэтому помогал Демаре де Сен-Сорлену
Ну, была у них одна четко прописанная обязанность (помимо "прославлять, развивать, укреплять и так далеелять" французский язык) - создать словарь французского языка, но как раз с этим проблемы были последующие более 60 лет, ибо родился оный словарь лишь в самом конце XVII века, и над этим в 1680-90-е годы стебались даже приезжие актеры в Комеди Итальен. Зато каждый из академиков (сперва их было 15, с годами и веками число кресел выросло до 40) получал пенсион пожизненно, и не мог быть исключен (ну, разве что за какие-то очень жуткие преступления против человечества), то бишь это была самая натуральная синекура - их за то и называют до сих пор бессмертными. Сам Ришельё в Академию скромно не вошел (что было мудро, ибо позволило занять положение добродушного отца-спонсора, от которого всё на самом деле и зависит), но она ему совсем скоро понадобилась - для решения, естественно, литературных проблем особой важности...