(трезво)
http://www.colta.ru/articles/media/7447
- Можно быть урбанизированным и поддерживать смертную казнь. Можно иметь высшее образование и иметь самые дикие убеждения. Это раз. Два - есть большие претензии к нашим социологическим опросам и нашей социологии как таковой. Это не моя наука, ругать ее поостерегусь, но несколько моментов отмечу. Во-первых, сама идея, что узнать мнение человека по какому-то поводу можно, спросив его об этом, - приятная позитивистская наивность, которая родилась в свое время в чистом американском уме. Второй момент - некоторый базовый порок опроса как такового. Людей спрашивают о том, о чем они могут не иметь мнения. Спрашивают в терминах, которые каждый волен наполнять своим собственным смыслом. Что такое железный занавес? Помню опрос, по-моему, ВЦИОМа - «Являетесь ли вы сторонником европейских или традиционных ценностей?» В научном мире не найти двух человек, одинаково понимающих термин «ценности», тем более «европейские» или «традиционные». И такое спрашивают у людей, которые могли вообще не думать на эту тему. Следующий момент - социология в несвободных обществах (а мы с таким и имеем дело). Социологи несвободны, их подопытные несвободны. Что такое спираль молчания, все уже, видимо, выучили. Люди часто присоединяются к большинству - к тому, что они считают большинством. В нашем случае опросы часто воспринимают как проверку на лояльность. Спрашивающего социолога воспринимают как эмиссара от начальства, который пришел проверить, всем ли ты, сволочь такая, доволен, поддерживаешь ли политику партии. Человек отвечает: поддерживаю. Что это значит? Это значит - отвяжитесь. И все это попадает в руки социологических служб, к которым есть вопросы по части их репутации. Все это заставляет нас относиться к результатам соцопросов со смутным недоверием. Это, к сожалению, в наших условиях не инструмент для измерения общественных настроений.
...
Пропаганда объединяет людей по принципу пассивности. Вы - великое подавляющее большинство, которое смотрит телевизор. Мы вас убеждаем смотреть телевизор и дальше, ни в коем случае не выходить из дома и ничего не делать. По сравнению с этим активное политизированное меньшинство гораздо активнее, оно много чего делает. Выступает публично, когда надо - выходит на улицу. Хотя, хочу сказать, наша зацикленность на том, чтобы на улицу вышел миллион и тогда все поменяется, - она тоже немножко из старого времени. Выход на улицу - довольно примитивная форма политической деятельности. Ее применяют и в цивилизованных странах, что говорит о том, что все-таки она людям интересна: ведь это форма коллективного действия. Но в развитой политической системе она не является основной. Основной является деятельность организаций. Единицей социального процесса является организация, а не митинг, не выход на улицу. Собственно, когда нужно, митинги и шествия организуются именно структурами такого рода. У нас коллективное действие и общественные организации находятся под запретом. Нынешний режим наследует советской власти, которая две вещи преследовала с особой силой: коллективное действие и публичное говорение. Неважно, в какую сторону ты активен, за власть или против; этого просто нельзя.
- Можно быть урбанизированным и поддерживать смертную казнь. Можно иметь высшее образование и иметь самые дикие убеждения. Это раз. Два - есть большие претензии к нашим социологическим опросам и нашей социологии как таковой. Это не моя наука, ругать ее поостерегусь, но несколько моментов отмечу. Во-первых, сама идея, что узнать мнение человека по какому-то поводу можно, спросив его об этом, - приятная позитивистская наивность, которая родилась в свое время в чистом американском уме. Второй момент - некоторый базовый порок опроса как такового. Людей спрашивают о том, о чем они могут не иметь мнения. Спрашивают в терминах, которые каждый волен наполнять своим собственным смыслом. Что такое железный занавес? Помню опрос, по-моему, ВЦИОМа - «Являетесь ли вы сторонником европейских или традиционных ценностей?» В научном мире не найти двух человек, одинаково понимающих термин «ценности», тем более «европейские» или «традиционные». И такое спрашивают у людей, которые могли вообще не думать на эту тему. Следующий момент - социология в несвободных обществах (а мы с таким и имеем дело). Социологи несвободны, их подопытные несвободны. Что такое спираль молчания, все уже, видимо, выучили. Люди часто присоединяются к большинству - к тому, что они считают большинством. В нашем случае опросы часто воспринимают как проверку на лояльность. Спрашивающего социолога воспринимают как эмиссара от начальства, который пришел проверить, всем ли ты, сволочь такая, доволен, поддерживаешь ли политику партии. Человек отвечает: поддерживаю. Что это значит? Это значит - отвяжитесь. И все это попадает в руки социологических служб, к которым есть вопросы по части их репутации. Все это заставляет нас относиться к результатам соцопросов со смутным недоверием. Это, к сожалению, в наших условиях не инструмент для измерения общественных настроений.
...
Пропаганда объединяет людей по принципу пассивности. Вы - великое подавляющее большинство, которое смотрит телевизор. Мы вас убеждаем смотреть телевизор и дальше, ни в коем случае не выходить из дома и ничего не делать. По сравнению с этим активное политизированное меньшинство гораздо активнее, оно много чего делает. Выступает публично, когда надо - выходит на улицу. Хотя, хочу сказать, наша зацикленность на том, чтобы на улицу вышел миллион и тогда все поменяется, - она тоже немножко из старого времени. Выход на улицу - довольно примитивная форма политической деятельности. Ее применяют и в цивилизованных странах, что говорит о том, что все-таки она людям интересна: ведь это форма коллективного действия. Но в развитой политической системе она не является основной. Основной является деятельность организаций. Единицей социального процесса является организация, а не митинг, не выход на улицу. Собственно, когда нужно, митинги и шествия организуются именно структурами такого рода. У нас коллективное действие и общественные организации находятся под запретом. Нынешний режим наследует советской власти, которая две вещи преследовала с особой силой: коллективное действие и публичное говорение. Неважно, в какую сторону ты активен, за власть или против; этого просто нельзя.