инобытие
...мы видим слишком знакомые вещи, но, в то же время, видим и это их инобытие, которое завораживает. Прежде всего, поражает независимость вещей от нашего бытия или присутствия: открывающаяся в них отдаленность от нашего мира и замкнутость на себя. Вот дорога, столб, деревья, люди - все как будто вполне обычное, и в то же время, отзывающееся в некоем заколдованном мире, в заговоре друг с другом, радикально отличаясь от нас тем, что они - там, а мы здесь. И это первый и неустранимый смысл их инобытия, который можно затушевать, но никогда не изжить до конца. Это инобытие, таким образом, казалось бы открывает нам простой и естественный факт. Избраненную на фотографии картинку видим как бы мы, как бы собственными глазами, но при этом не мы и не собственными глазами, потому что нас там нет. Не важно - не было ли нас там в момент съемки или нет только теперь, неважно даже нет ли там нас или нет того, что изображено. Важно, что отношения видящего и видимого оказались трансцендентными, несоизмеримыми, разлетелись по розным временам и пространствам.
Все это роднит самую фотографию с образами смерти и бестелесного созерцания жизни в странствиях душ по покинутому ею миру. II все эти бесконечные ухищрения разглядывания: крупные и общие планы, высокий и низкий горизонт, ракурсы и прочее, все уловки подглядывания и подсматривания за миром, которые дают столько неожиданного, что заставляют даже забыть, что нас там нет - все они, в конечном счете, разыгрывают одну великую драму, драму бестелесного видения, зрения без плоти. Но, вероятно, не без крови, то есть не без той жизненной силы, которая называется "интересом».
Таинственен этот фотографический интерес, быть может в самой яркой и чистой форме выражающий чудо интереса как такового, то есть интереса, очищенного от какого-бы то ни было практического расчета и соображений пользы. Фотография с необычайной силой позволяет проиллюстрировать эстетический принцип, Иммануила Канта, - принцип незаинтересованного созерцания. И не случайно, что именно оттуда из восемнадцатого века идет к нам "камера обскура", превратившаяся за последние полтораста лет в столь непостижимое чудо, что ого попросту перестали замечать. И лишь художественные снимки всё ещё хранят в cебе оторопь первого человека, увидевшего в темной комнате изображение внешнего мира, пусть неяркое, нечеткое, даже перевернутое вверх ногами, по зато с величайшей силой демонстрирующее свою главную тайну - тайну являющегося инобытия. В те далекие времена чудо инобытия легко было принять за благовещение, иконографическая схема которого всегда включала в себя луч света, падающий из окна. Да и само окно ведь и есть некое подобие "камеры обскуры», то ость темной комнаты. До сих пор комната и окно - вечный сюжет фотографии, быть может, именно потому, что он являет собой ее внутреннюю суть, более глубокой взгляд внутрь, чем автопортрет фотографа
Александр Гербертович про Сансаныча, конечно
http://papardes.blogspot.ru/2012/11/blog-post_3633.html
Все это роднит самую фотографию с образами смерти и бестелесного созерцания жизни в странствиях душ по покинутому ею миру. II все эти бесконечные ухищрения разглядывания: крупные и общие планы, высокий и низкий горизонт, ракурсы и прочее, все уловки подглядывания и подсматривания за миром, которые дают столько неожиданного, что заставляют даже забыть, что нас там нет - все они, в конечном счете, разыгрывают одну великую драму, драму бестелесного видения, зрения без плоти. Но, вероятно, не без крови, то есть не без той жизненной силы, которая называется "интересом».
Таинственен этот фотографический интерес, быть может в самой яркой и чистой форме выражающий чудо интереса как такового, то есть интереса, очищенного от какого-бы то ни было практического расчета и соображений пользы. Фотография с необычайной силой позволяет проиллюстрировать эстетический принцип, Иммануила Канта, - принцип незаинтересованного созерцания. И не случайно, что именно оттуда из восемнадцатого века идет к нам "камера обскура", превратившаяся за последние полтораста лет в столь непостижимое чудо, что ого попросту перестали замечать. И лишь художественные снимки всё ещё хранят в cебе оторопь первого человека, увидевшего в темной комнате изображение внешнего мира, пусть неяркое, нечеткое, даже перевернутое вверх ногами, по зато с величайшей силой демонстрирующее свою главную тайну - тайну являющегося инобытия. В те далекие времена чудо инобытия легко было принять за благовещение, иконографическая схема которого всегда включала в себя луч света, падающий из окна. Да и само окно ведь и есть некое подобие "камеры обскуры», то ость темной комнаты. До сих пор комната и окно - вечный сюжет фотографии, быть может, именно потому, что он являет собой ее внутреннюю суть, более глубокой взгляд внутрь, чем автопортрет фотографа
Александр Гербертович про Сансаныча, конечно
http://papardes.blogspot.ru/2012/11/blog-post_3633.html