ССС
Случается, сложно ответить на заданный самим себе вопрос: Кто повлиял на меня?
Мы смотрим множество фотографий, и классиков и современных, и русских, и заграничных.
Все они оставили след во мне, все кого видел, и даже те, кого не видел, наверное.
Сан Саныч был тем, кого я могу запомнить и назвать.
Не потому, что я хотел бы снимать как он. Не как он.
Потому, что он был потрясающе свободен, в том, что он делает.
Я не ощущаю такой свободы больше ни в ком сейчас.
Когда я ходил к нему на мастер-класс или встречался с ним в метро, сменять шило на мыло, я хотел зачерпнуть именно этой свободы, уверенности в себе, такой прозрачной и незаметной, будто её и нет.
Когда мы говорили, он стоял ровно на той высоте, что и я. С великими людьми так не бывает, думал я раньше. Теперь знаю что бывает. Было.
Собственно в фотографии, наверное, есть только три жанра - снимать то, что не движется, снимать то, что движется, но знает, что ты его снимаешь и снимать то, что движется и не знает.
Сан Саныч мог превращать одно в другое, когда другим казалось, что это не фотография вообще.
Это такой квант пространства-времени, нарезка колбасы Вселенной.
С одним и тем же щербатым тротуаром, одной и той же водосточной трубой, куском фольги на столе, автобусной остановкой, людьми (нами самими), все той же квартирой и таксами где-то под ногами...
По-настоящему свободный человек, он где-то тут, между этих слоев краски на небе над набережной.
Мы смотрим множество фотографий, и классиков и современных, и русских, и заграничных.
Все они оставили след во мне, все кого видел, и даже те, кого не видел, наверное.
Сан Саныч был тем, кого я могу запомнить и назвать.
Не потому, что я хотел бы снимать как он. Не как он.
Потому, что он был потрясающе свободен, в том, что он делает.
Я не ощущаю такой свободы больше ни в ком сейчас.
Когда я ходил к нему на мастер-класс или встречался с ним в метро, сменять шило на мыло, я хотел зачерпнуть именно этой свободы, уверенности в себе, такой прозрачной и незаметной, будто её и нет.
Когда мы говорили, он стоял ровно на той высоте, что и я. С великими людьми так не бывает, думал я раньше. Теперь знаю что бывает. Было.
Собственно в фотографии, наверное, есть только три жанра - снимать то, что не движется, снимать то, что движется, но знает, что ты его снимаешь и снимать то, что движется и не знает.
Сан Саныч мог превращать одно в другое, когда другим казалось, что это не фотография вообще.
Это такой квант пространства-времени, нарезка колбасы Вселенной.
С одним и тем же щербатым тротуаром, одной и той же водосточной трубой, куском фольги на столе, автобусной остановкой, людьми (нами самими), все той же квартирой и таксами где-то под ногами...
По-настоящему свободный человек, он где-то тут, между этих слоев краски на небе над набережной.