Лучшие заметки об И.С.Коне
Два лучших материала об Игоре Семеновиче Коне дали "Московские новости" (Борис Пастернак) и белорусское издание "Новая Европа" (Ирина Саломатина).
«Могу задремать, перебирая мысли о предстоящем»
Борис Пастернак, издатель, о жизни и смерти Игоря Кона
Читать на mn.ru
«Могу задремать, перебирая мысли о предстоящем»
29 апреля, 00:05 | Борис Пастернак
Бегущая строка на телеэкране сообщала: «Скончался выдающийся российский ученый Игорь Кон». Поскольку сам факт его будущей смерти мы с Игорем Семеновичем уже обсудили заранее, первая мысль была такой: кажется, впервые читаю о нем «выдающийся».
Обычно писали «известный», «знаменитый», «пресловутый». А он был воистину выдающимся ученым и человеком. Может быть, одним из последних универсальных солдат науки о человеке - если признать существование такой науки.
Сам Кон скромно называл это свое качество междисциплинарностью. И писал в автобиографической книге «80 лет одиночества», что с трудом представляет юбилейное сборище в свою честь. «Если пригласить не только этнографов, но и социологов, философов, психологов, демографов, педагогов, историков, культурологов, сексологов, андрологов, к работе которых я был так или иначе причастен, институтский зал окажется недостаточно вместительным, а если кого-то не известить - могут быть обиды… Честно говоря, я вообще не люблю юбилеев - очень уж они напоминают похороны. Я человек скептического склада ума, стараюсь не доставлять окружающим лишних забот и от круглых дат обычно уезжаю. Если доживу и сумею - поступлю так и на сей раз».
Энциклопедист и универсал Кон работал не просто на стыках наук - он всегда выбирал самые острые углы этих стыков, постоянно преодолевая разнообразные табу. И вовсе не потому, что был таким уж экстремалом в науке. А потому, что власть и общество привычно обкладывали флажками все сколько-нибудь больные и неудобные проблемы социума. Будь то вопросы межнациональной розни, нетрадиционной любви, демографических перекосов или телесных наказаний. Потому и реакция на его вполне научные публикации бывала совсем не научной - и свастику на дверях квартиры малевали, и доносы писали, и из библиотек изымали.
Разумеется, Кона все это задевало, но не останавливало. Тем более что и иная реакция была на его книги (он написал их больше сорока) и статьи (их больше пятисот). Игорь Семенович первым из российских ученых получил самую престижную в мире премию в области сексологии - золотую медаль Всемирной ассоциации сексуального здоровья. Он вообще был одним из самых цитируемых отечественных ученых. Но упоминаний о себе любимом не подсчитывал.
Помню его удивленное письмо: «Вышел обзор «Российская социология на рынке идей» или что-то в этом роде. Там много интересного и неожиданного. Учитывая, что я уже много лет ничего не печатаю по-английски, да и в наших научных журналах не печатаюсь, такой высокий рейтинг кажется странным. Я думал, что меня читают только геи, оказалось, что нет». «Интересным и неожиданным» для Кона стало то, что он по числу цитирований в англоязычном мире с большим отрывом лидировал среди российских социологов.
Следует пояснить, почему Игорь Кон при таком международном почтении «много лет ничего не печатал по-английски». По договору с издательством он готовил к выпуску несколько больших научно-популярных книг - итоговых, по его замыслу. Уже упомянутую «80 лет одиночества», «Мужчина в меняющемся мире», «Мальчик - отец мужчины», «Бить или не бить» и «Инаколюбящие». «Мужчина…» и «Мальчик…» вышли в свет и стали бестселлерами в своих весовых категориях. Рукопись книги о телесных наказаниях сдана редактору и скоро увидит свет, а до «Инаколюбящих» дело так и не дошло.
А о том, с какой интенсивностью Кон работал, можно судить хотя бы по такому его письму. «Поскольку воспоминания - процесс бесконечный, который легко превращается в созерцание собственного пупа, я заранее ограничил написание этой книги жестким сроком - до Нового года. 30 декабря я действительно поставил в ней точку. Утром 31-го, когда я сидел за компьютером и писал электронные письма, случился спазм какого-то сосуда головного мозга (такое уже было у меня в 1995 году, тогда я сильно ушиб бедро и сломал руку) или что-то в том же роде. Видимо, я на миг потерял сознание. Выпасть из кресла я не мог, но ударился головой об угол ящика для телевизора, очень удачно: чуть-чуть левее - был бы выбит правый глаз, а немного правее - удар пришелся бы в висок. Очнувшись с головокружением и окровавленным лицом, я дописал начатое письмо и отправил готовую рукопись книги издателю. После этого, так как кровь не унималась, вызвал скорую. Опять повезло: было самое утро 31-го, еще не все были пьяны, скорая выслушала меня терпеливо (свой только что обновленный номер телефона мне пришлось искать в компьютере, а язык у меня слегка заплетался), приехала быстро и отвезла меня в больницу, где мне наложили четыре шва. Глаз теперь выглядит как после настоящего русского праздника с мордобоем, а с мозгами будем разбираться позже, начиная с 10-го».
Проблемы со здоровьем, к сожалению, обступали Игоря Семеновича. 23 марта он пишет своему издательскому редактору Наталье Рагозиной: «Сегодня голова не работает даже на чтение. Поскольку в третью главу внесено много дополнений (что ни взгляни - везде материал, причем полезный, люди не желают помнить мрачного прошлого). Надо вернуть народу его историю и литературу». 11 апреля: «Мои дела очень плохи. Внезапной быстрой смерти не ожидается, но дела надо привести в порядок».
26 апреля в последнем разговоре с Рагозиной сказал: «Об образе смерти писал еще в советской печати - в одной газете была развернута дискуссия на эту тему. Остался непонятым. Смерти не боюсь. Днем работаю за компьютером, это отвлекает. Звоните не позже семи, устаю и могу задремать, перебирая мысли о предстоящем».
Постоянный адрес статьи: http://mn.ru/newspaper_freetime/20110429/301495046.html
Памяти Игоря Семеновича Кона
02-05-2011 | Ирина Соломатина
http://n-europe.eu/article/2011/05/02/pamyati_igorya_semenovicha_kona
Умер Игорь Кон -учёный, общественный деятель и человек, уважавший других и давший людям множество новых идей и смыслов.
27 апреля 2011 г. дирекция Института этнологии и антропологии Российской академии наук (РАН) с глубоким прискорбием сообщила о том, что на 83-м году жизни скончался выдающийся ученый, доктор философских наук, академик Российской академии образования (РАО), профессор Игорь Семенович Кон.
Он работал на стыке разных наук: социологии, истории, антропологии, психологии и сексологии.
С его именем тесно связано рождение на постсоветском пространстве таких дисциплин, как социология личности, психология юношеского возраста, этнография детства.
Задумывая в 2005 г. в Минске экспериментальный проект «Гендерный маршрут: фестиваль идей о поле», я обратилась к текстам Игоря Кона. Именно он, много лет занимаясь изучением эволюции человеческой сексуальности, знал, что для каждого конкретного периода истории характерна своя специфика в распределении поведенческих ролей мужчин и женщин и связанная с ней символика. Но в конце ХХ в. произошли радикальные изменения в системе гендерного порядка. Причем, согласно Кону, «главным субъектом этих изменений являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика».
Игорь Кон любил Форос (южный берег Крыма), там когда-то отдыхали его родители. И он рассказывал, что именно там случился курортный роман и там-то его и зачали. Поэтому он с удовольствием туда ездил при каждом возможном случае. Я же ездила в Форос на школу, куда приглашали активных людей, занимающихся гендерными исследованиями со всего постсоветского пространства. Благодаря школе и санаторию «Форос» мы и познакомились и сохраняли несколько лет дружеские отношения, участвовали в профессиональной рассылке харьковского Центра гендерных исследований.
Что меня всегда восхищало в Игоре Коне, так это его умение давать конструктивные советы в, казалось бы, совершенно безвыходных, тупиковых ситуациях.
Иногда, он просто писал: «Как специалист по истории общественных наук, посылаю несколько соображений общего характера» - и неожиданным образом снималось напряжение и открывались новые перспективы дискуссии.
Ему казалось, что люди, обладающие достаточно широким общенаучным кругозором, способны переводить профессионально-групповой жаргон в общепонятные термины и способны, следовательно, договариваться с другими: «Ремесленникам это не доступно, а шарлатаны просто не хотят этого делать, чтобы не утратить ауру "посвященных"».
Он считал, что нужно определиться: либо мы сознательно берем курс на создание множества враждебных друг другу интеллектуальных гетто только для «своих», и победит в этой борьбе (спором назвать ее нельзя) тот, у кого богаче спонсоры или сильнее административный ресурс. Либо мы готовы обсуждать теоретические и социальные проблемы спокойно, не раздражаясь и не переходя на личности, и за этими процессами нужно присматривать, т.е. контролировать эти вещи, в том числе и себя.
Игорь Кон занимался общезначимыми темами и старался писать о них максимально ясно, считая, что это имеет потенциал - если кто-то его услышит и поймет - и практическое значение. Как-то он написал: «Знаю, что нужно писать, как Джудит Батлер, но неудержимо тянет переводить научные термины на простой язык, а то, что никак не переводится, оставлять в стороне как ненормативную лексику. То ли это подростковый негативизм, то ли старческий маразм, но все равно явная инволюция».
Обращаясь к гендерному профессиональному сообществу, он предвидел происходящее сейчас расслоение: «Молодое и слабое интеллектуальное сообщество, цементирующееся порой только общим именем и зарубежными грантами, не может не распадаться, когда общество поворачивает вспять. Плюс - трудность сочетания теоретической деятельности и политического активизма. Но стоит ли называть исследователями людей, которые просто держат нос по ветру? То ли еще будет...»
Сам Игорь Кон всегда четко формулировал свои политические оценки социальных процессов не только в собственных книгах, но и на публичных площадках, занимаясь просветительской деятельностью. Он был предельно открыт для дискуссий на сайтах Полит.ру, «Грани», «Эхо Москвы» и др. Он подписывал коллективные письма в защиту или против чего-либо, из солидарности с разумными идеями и порядочными людьми. Такова была его практическая этика.
Игорь Кон никогда не брался формулировать общие принципы для других, он не претендовал на роль пророка, а был Ученым и свободным человеком, который делал то, что считал значимым.
Полностью отдавая себя отчет в том, что на идеологическую обстановку в стране его мнение и позиция вряд ли повлияют, он всё таки был уверен, что кто-то, услышав его, задумается над существующими проблемами, и это уже результат. Он знал, что его книги важны для будущего, т.е. они имеют долговременный эффект, поэтому и популяризировал свои тексты на разных площадках. Некоторые его книги, например «Вкус запретного плода. Сексология для всех», уже стали бестселлерами.
После событий 19 декабря 2010 г. в Минске, когда возникла стихийная инициатива со стороны известных людей писать письма беларусскому правительству и президенту, Игорь Кон написал следующее: «Я не слышал, чтобы в 1930-х либеральные западные интеллигенты слали письма Геббельсу, чтобы перестали увольнять евреев, или Сталину по поводу вредительских процессов. Свободные люди писали письма в свободную прессу и депутатам своих парламентов. Может быть, и теперь лучше писать не беларусскому министру, а в западные СМИ, на тамошних языках, рассказывая конкретные случаи произвола, увольнений и т.п.?»
Игорь Кон сожалел о том, что «объекты травли» у нас не умеют профессионально работать.
Вместо того, чтобы анализировать и раскрывать суть дела, они вступают с противниками в перебранку или ведут неравный бой по навязанному сценарию.
А в перебранке побеждает тот, кто кричит громче и у кого власти больше.
В заключении к последней своей книге «Клубничка на березке. Сексуальная культура в России» (3-е издание книги отличается от двух предыдущих), Игорь Кон использовал цитату Виктора Пелевина: «Реформы, про которые ты слышала, вовсе не что-то новое. Они идут здесь постоянно, сколько я себя помню. Их суть сводится к тому, чтобы из всех возможных вариантов будущего с большим опозданием выбрать самый пошлый. Каждый раз реформы начинаются с заявления, что рыба гниет с головы, затем реформаторы съедают здоровое тело, а гнилая голова плывет дальше. Поэтому все, что было гнилого при Иване Грозном, до сих пор живо, а все, что было здорового пять лет назад, уже сожрано».
Игорь Кон считал, что традиционализм не может ни отменить социальных последствий сексуальной, гендерной и семейной революции ХХ в., ни изменить вектор развития поведения молодых людей. Это значит, что ломка традиционного порядка закономерна и необратима. Ее причиной является даже не феминизм, а новые технологии, которые делают природные половые различия менее значимыми, чем раньше.
Но традиционализм мешает обществам сделать вытекающие отсюда социально-нравственные выводы и тем самым многократно усиливает связанные с этими процессами социально-психологические издержки.
Игорь Кон ушел из жизни, но остались свыше 50 книг и 300 статей, масса интервью и его персональный сайт, где в открытом доступе находится масса полезных и всё еще актуальных текстов этого мудрого, ироничного, свободного человека и друга.
Светлая память.
«Могу задремать, перебирая мысли о предстоящем»
Борис Пастернак, издатель, о жизни и смерти Игоря Кона
Читать на mn.ru
«Могу задремать, перебирая мысли о предстоящем»
29 апреля, 00:05 | Борис Пастернак
Бегущая строка на телеэкране сообщала: «Скончался выдающийся российский ученый Игорь Кон». Поскольку сам факт его будущей смерти мы с Игорем Семеновичем уже обсудили заранее, первая мысль была такой: кажется, впервые читаю о нем «выдающийся».
Обычно писали «известный», «знаменитый», «пресловутый». А он был воистину выдающимся ученым и человеком. Может быть, одним из последних универсальных солдат науки о человеке - если признать существование такой науки.
Сам Кон скромно называл это свое качество междисциплинарностью. И писал в автобиографической книге «80 лет одиночества», что с трудом представляет юбилейное сборище в свою честь. «Если пригласить не только этнографов, но и социологов, философов, психологов, демографов, педагогов, историков, культурологов, сексологов, андрологов, к работе которых я был так или иначе причастен, институтский зал окажется недостаточно вместительным, а если кого-то не известить - могут быть обиды… Честно говоря, я вообще не люблю юбилеев - очень уж они напоминают похороны. Я человек скептического склада ума, стараюсь не доставлять окружающим лишних забот и от круглых дат обычно уезжаю. Если доживу и сумею - поступлю так и на сей раз».
Энциклопедист и универсал Кон работал не просто на стыках наук - он всегда выбирал самые острые углы этих стыков, постоянно преодолевая разнообразные табу. И вовсе не потому, что был таким уж экстремалом в науке. А потому, что власть и общество привычно обкладывали флажками все сколько-нибудь больные и неудобные проблемы социума. Будь то вопросы межнациональной розни, нетрадиционной любви, демографических перекосов или телесных наказаний. Потому и реакция на его вполне научные публикации бывала совсем не научной - и свастику на дверях квартиры малевали, и доносы писали, и из библиотек изымали.
Разумеется, Кона все это задевало, но не останавливало. Тем более что и иная реакция была на его книги (он написал их больше сорока) и статьи (их больше пятисот). Игорь Семенович первым из российских ученых получил самую престижную в мире премию в области сексологии - золотую медаль Всемирной ассоциации сексуального здоровья. Он вообще был одним из самых цитируемых отечественных ученых. Но упоминаний о себе любимом не подсчитывал.
Помню его удивленное письмо: «Вышел обзор «Российская социология на рынке идей» или что-то в этом роде. Там много интересного и неожиданного. Учитывая, что я уже много лет ничего не печатаю по-английски, да и в наших научных журналах не печатаюсь, такой высокий рейтинг кажется странным. Я думал, что меня читают только геи, оказалось, что нет». «Интересным и неожиданным» для Кона стало то, что он по числу цитирований в англоязычном мире с большим отрывом лидировал среди российских социологов.
Следует пояснить, почему Игорь Кон при таком международном почтении «много лет ничего не печатал по-английски». По договору с издательством он готовил к выпуску несколько больших научно-популярных книг - итоговых, по его замыслу. Уже упомянутую «80 лет одиночества», «Мужчина в меняющемся мире», «Мальчик - отец мужчины», «Бить или не бить» и «Инаколюбящие». «Мужчина…» и «Мальчик…» вышли в свет и стали бестселлерами в своих весовых категориях. Рукопись книги о телесных наказаниях сдана редактору и скоро увидит свет, а до «Инаколюбящих» дело так и не дошло.
А о том, с какой интенсивностью Кон работал, можно судить хотя бы по такому его письму. «Поскольку воспоминания - процесс бесконечный, который легко превращается в созерцание собственного пупа, я заранее ограничил написание этой книги жестким сроком - до Нового года. 30 декабря я действительно поставил в ней точку. Утром 31-го, когда я сидел за компьютером и писал электронные письма, случился спазм какого-то сосуда головного мозга (такое уже было у меня в 1995 году, тогда я сильно ушиб бедро и сломал руку) или что-то в том же роде. Видимо, я на миг потерял сознание. Выпасть из кресла я не мог, но ударился головой об угол ящика для телевизора, очень удачно: чуть-чуть левее - был бы выбит правый глаз, а немного правее - удар пришелся бы в висок. Очнувшись с головокружением и окровавленным лицом, я дописал начатое письмо и отправил готовую рукопись книги издателю. После этого, так как кровь не унималась, вызвал скорую. Опять повезло: было самое утро 31-го, еще не все были пьяны, скорая выслушала меня терпеливо (свой только что обновленный номер телефона мне пришлось искать в компьютере, а язык у меня слегка заплетался), приехала быстро и отвезла меня в больницу, где мне наложили четыре шва. Глаз теперь выглядит как после настоящего русского праздника с мордобоем, а с мозгами будем разбираться позже, начиная с 10-го».
Проблемы со здоровьем, к сожалению, обступали Игоря Семеновича. 23 марта он пишет своему издательскому редактору Наталье Рагозиной: «Сегодня голова не работает даже на чтение. Поскольку в третью главу внесено много дополнений (что ни взгляни - везде материал, причем полезный, люди не желают помнить мрачного прошлого). Надо вернуть народу его историю и литературу». 11 апреля: «Мои дела очень плохи. Внезапной быстрой смерти не ожидается, но дела надо привести в порядок».
26 апреля в последнем разговоре с Рагозиной сказал: «Об образе смерти писал еще в советской печати - в одной газете была развернута дискуссия на эту тему. Остался непонятым. Смерти не боюсь. Днем работаю за компьютером, это отвлекает. Звоните не позже семи, устаю и могу задремать, перебирая мысли о предстоящем».
Постоянный адрес статьи: http://mn.ru/newspaper_freetime/20110429/301495046.html
Памяти Игоря Семеновича Кона
02-05-2011 | Ирина Соломатина
http://n-europe.eu/article/2011/05/02/pamyati_igorya_semenovicha_kona
Умер Игорь Кон -учёный, общественный деятель и человек, уважавший других и давший людям множество новых идей и смыслов.
27 апреля 2011 г. дирекция Института этнологии и антропологии Российской академии наук (РАН) с глубоким прискорбием сообщила о том, что на 83-м году жизни скончался выдающийся ученый, доктор философских наук, академик Российской академии образования (РАО), профессор Игорь Семенович Кон.
Он работал на стыке разных наук: социологии, истории, антропологии, психологии и сексологии.
С его именем тесно связано рождение на постсоветском пространстве таких дисциплин, как социология личности, психология юношеского возраста, этнография детства.
Задумывая в 2005 г. в Минске экспериментальный проект «Гендерный маршрут: фестиваль идей о поле», я обратилась к текстам Игоря Кона. Именно он, много лет занимаясь изучением эволюции человеческой сексуальности, знал, что для каждого конкретного периода истории характерна своя специфика в распределении поведенческих ролей мужчин и женщин и связанная с ней символика. Но в конце ХХ в. произошли радикальные изменения в системе гендерного порядка. Причем, согласно Кону, «главным субъектом этих изменений являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика».
Игорь Кон любил Форос (южный берег Крыма), там когда-то отдыхали его родители. И он рассказывал, что именно там случился курортный роман и там-то его и зачали. Поэтому он с удовольствием туда ездил при каждом возможном случае. Я же ездила в Форос на школу, куда приглашали активных людей, занимающихся гендерными исследованиями со всего постсоветского пространства. Благодаря школе и санаторию «Форос» мы и познакомились и сохраняли несколько лет дружеские отношения, участвовали в профессиональной рассылке харьковского Центра гендерных исследований.
Что меня всегда восхищало в Игоре Коне, так это его умение давать конструктивные советы в, казалось бы, совершенно безвыходных, тупиковых ситуациях.
Иногда, он просто писал: «Как специалист по истории общественных наук, посылаю несколько соображений общего характера» - и неожиданным образом снималось напряжение и открывались новые перспективы дискуссии.
Ему казалось, что люди, обладающие достаточно широким общенаучным кругозором, способны переводить профессионально-групповой жаргон в общепонятные термины и способны, следовательно, договариваться с другими: «Ремесленникам это не доступно, а шарлатаны просто не хотят этого делать, чтобы не утратить ауру "посвященных"».
Он считал, что нужно определиться: либо мы сознательно берем курс на создание множества враждебных друг другу интеллектуальных гетто только для «своих», и победит в этой борьбе (спором назвать ее нельзя) тот, у кого богаче спонсоры или сильнее административный ресурс. Либо мы готовы обсуждать теоретические и социальные проблемы спокойно, не раздражаясь и не переходя на личности, и за этими процессами нужно присматривать, т.е. контролировать эти вещи, в том числе и себя.
Игорь Кон занимался общезначимыми темами и старался писать о них максимально ясно, считая, что это имеет потенциал - если кто-то его услышит и поймет - и практическое значение. Как-то он написал: «Знаю, что нужно писать, как Джудит Батлер, но неудержимо тянет переводить научные термины на простой язык, а то, что никак не переводится, оставлять в стороне как ненормативную лексику. То ли это подростковый негативизм, то ли старческий маразм, но все равно явная инволюция».
Обращаясь к гендерному профессиональному сообществу, он предвидел происходящее сейчас расслоение: «Молодое и слабое интеллектуальное сообщество, цементирующееся порой только общим именем и зарубежными грантами, не может не распадаться, когда общество поворачивает вспять. Плюс - трудность сочетания теоретической деятельности и политического активизма. Но стоит ли называть исследователями людей, которые просто держат нос по ветру? То ли еще будет...»
Сам Игорь Кон всегда четко формулировал свои политические оценки социальных процессов не только в собственных книгах, но и на публичных площадках, занимаясь просветительской деятельностью. Он был предельно открыт для дискуссий на сайтах Полит.ру, «Грани», «Эхо Москвы» и др. Он подписывал коллективные письма в защиту или против чего-либо, из солидарности с разумными идеями и порядочными людьми. Такова была его практическая этика.
Игорь Кон никогда не брался формулировать общие принципы для других, он не претендовал на роль пророка, а был Ученым и свободным человеком, который делал то, что считал значимым.
Полностью отдавая себя отчет в том, что на идеологическую обстановку в стране его мнение и позиция вряд ли повлияют, он всё таки был уверен, что кто-то, услышав его, задумается над существующими проблемами, и это уже результат. Он знал, что его книги важны для будущего, т.е. они имеют долговременный эффект, поэтому и популяризировал свои тексты на разных площадках. Некоторые его книги, например «Вкус запретного плода. Сексология для всех», уже стали бестселлерами.
После событий 19 декабря 2010 г. в Минске, когда возникла стихийная инициатива со стороны известных людей писать письма беларусскому правительству и президенту, Игорь Кон написал следующее: «Я не слышал, чтобы в 1930-х либеральные западные интеллигенты слали письма Геббельсу, чтобы перестали увольнять евреев, или Сталину по поводу вредительских процессов. Свободные люди писали письма в свободную прессу и депутатам своих парламентов. Может быть, и теперь лучше писать не беларусскому министру, а в западные СМИ, на тамошних языках, рассказывая конкретные случаи произвола, увольнений и т.п.?»
Игорь Кон сожалел о том, что «объекты травли» у нас не умеют профессионально работать.
Вместо того, чтобы анализировать и раскрывать суть дела, они вступают с противниками в перебранку или ведут неравный бой по навязанному сценарию.
А в перебранке побеждает тот, кто кричит громче и у кого власти больше.
В заключении к последней своей книге «Клубничка на березке. Сексуальная культура в России» (3-е издание книги отличается от двух предыдущих), Игорь Кон использовал цитату Виктора Пелевина: «Реформы, про которые ты слышала, вовсе не что-то новое. Они идут здесь постоянно, сколько я себя помню. Их суть сводится к тому, чтобы из всех возможных вариантов будущего с большим опозданием выбрать самый пошлый. Каждый раз реформы начинаются с заявления, что рыба гниет с головы, затем реформаторы съедают здоровое тело, а гнилая голова плывет дальше. Поэтому все, что было гнилого при Иване Грозном, до сих пор живо, а все, что было здорового пять лет назад, уже сожрано».
Игорь Кон считал, что традиционализм не может ни отменить социальных последствий сексуальной, гендерной и семейной революции ХХ в., ни изменить вектор развития поведения молодых людей. Это значит, что ломка традиционного порядка закономерна и необратима. Ее причиной является даже не феминизм, а новые технологии, которые делают природные половые различия менее значимыми, чем раньше.
Но традиционализм мешает обществам сделать вытекающие отсюда социально-нравственные выводы и тем самым многократно усиливает связанные с этими процессами социально-психологические издержки.
Игорь Кон ушел из жизни, но остались свыше 50 книг и 300 статей, масса интервью и его персональный сайт, где в открытом доступе находится масса полезных и всё еще актуальных текстов этого мудрого, ироничного, свободного человека и друга.
Светлая память.