Куропаткин и пленные
Собрание сочинений В.Г. Короленко, упомянутое в предыдущей записи, понадобилось мне не просто так, а чтобы выверить следующую цитату:
Есть некоторые признаки, указывающие на то, что и сам генерал Куропаткин не прочь прикрыть свои неудачи как полководца, свалив их на плохие качества армии, которой ему пришлось командовать. Господин В.А. в газете «Слово» приводит ряд фактов несправедливого отношения генерала Куропаткина к нижним чинам и даже «массового оскорбления Куропаткиным людей, выполнявших свой долг, - недоверием, поспешными выговорами и приговорами...» Так, отрешив полковника Громова от командования 22 полком за отступление под Тюренченом, ранее, чем следствие выяснило обстоятельства, при которых оно совершилось, генерал Куропаткин распространил свое неудовольствие и на солдат этого полка. Натыкаясь на них среди раненых (!) при обходе санитарного поезда, он никому не дал креста и, говорят, иронически спрашивал: «А ты японцев видел?..»1
1 «Военный голос». Цит. из «Слова», 17 февр., № 386.
(Короленко В.Г. Возвращение генерала Куропаткина // Короленко В.Г. Собрание сочинений. В десяти томах. Т.9. Публицистика. М., 1955. С.702)
А собственно, с какой стати Куропаткин должен раздавать раненым Георгиевские кресты, тем более, после проигранного боя? Само по себе ранение вовсе не является подвигом. Оно может сопутствовать подвигу, например, если солдат закрыл собой командира от вражеской пули. Может быть получено от невезения или неумелости. А может быть и результатом проявленной трусости.
Продолжим цитату:
Можно было бы отнестись скептически к этому карикатурному разговору так приятно разъезжавшего в салон вагонах полководца с людьми, раненными на поле сражения, но, к сожалению, генерал Куропаткин уже перед самым отъездом из Манчжурии позаботился самолично и документально засвидетельствовать свое отношение к подчиненным. В одном из его последних приказов по 1 й манчжурской армии (от 2 февраля 1906 года) мы читаем между прочим:
В числе возвращающихся из плена в ряды вверенной мне армии господ офицеров и нижних чинов встречаются попавшие в плен не ранеными. - Предписываю во всех частях войск, куда прибыли пленные, произвести тщательные и подробные дознания об обстоятельствах их пленения и, в случае выяснения отсутствия уважительных причин к сдаче в плен, привлекать их к ответственности по 262 или 263 ст. XXII кн. с. в. п. изд. 3.
Подписал: командующий армией
генерал адъютант Куропаткин1.
Итак, все без исключения офицеры и нижние чины, пережившие горечь плена и взятые, конечно, не в салон вагонах, а на полях сражений, если только они не ранены, объявляются огульно заподозренными в позорной и беспричинной сдаче... Все бесправие и отсутствие уважения к низшим, весь произвол и безграничное самодурство высших, разъедающие нашу армию, сказались в этом коротком приказе генерала, который, вероятно, полагает, что сам он менее всех ответствен за расстройство и деморализацию русской армии, подготовленные годами его собственного высшего управления.
1 «Слово», 15 февр., № 402.
(Там же. С.702-703)
В качестве комментария к этим либеральным завываниям Владимира Галактионовича процитирую один из своих текстов:
6 (19) февраля - 25 февраля (10 марта) 1905 года состоялось Мукденское сражение. Русские войска насчитывали свыше 300 тыс. штыков, 16 тыс. сабель и до 8 тыс. саперов, 1219 полевых и 256 тяжелых орудий, 56 пулемётов.{111} Численность японцев достигала 335 тыс. человек, их войска имели на вооружении 892 полевых и 170 тяжелых орудий и до 200 пулемётов.{112} Силы противников были примерно равны. Несмотря на это, русская армия потерпела сокрушительное поражение. Было убито 8,4 тыс. солдат и офицеров, ранено 51 тыс., попало в плен 21 тыс. и более 8 тыс. пропало без вести. Японские потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили, согласно иностранным источникам, 67,5 тыс. человек, сами японцы определяют свои потери в открытой печати в 41 тыс. человек.{113}
Таким образом, количество пленных и пропавших без вести более чем втрое превосходит число убитых. Следует отметить еще один нелицеприятный момент. В предшествующих боях на Маньчжурском театре военных действий из 3630 военнослужащих русской армии, захваченных японцами, 1976 попали в плен ранеными. В Мукденском же сражении из 21 100 русских пленных лишь 2537 были ранены, остальные сдались в японский плен невредимыми.{114}
Мало того, русская армия обратилась в паническое бегство. Вот что докладывал об этом Николаю II генерал от инфантерии Н.П. Линевич, назначенный после сражения главнокомандующим на место смещенного генерала А.Н. Куропаткина:
«…к крайнему прискорбию, во время паники, происходившей у Мукдена, потоком потекло из армии в тыл на север частью с обозами, а частью просто поодиночке и даже группами около шестидесяти тысяч нижних чинов, из числа которых было множество задержано в Телине и на других станциях. Но, несомненно, множество ушло еще далее к Харбину… Несомненно, что некоторая часть нижних чинов прошла и далее Харбина… Уходящие из армии в тыл нижние чины говорят, что они уходят потому, что воевать не могут».{115}
К счастью, у японской армии не было маневренных соединений, чтобы завершить окружение в панике бегущих русских войск. Время танковых дивизий наступит лишь тридцать лет спустя.
Сами же японцы сдавались в плен крайне неохотно. Японских пленных считали буквально на единицы.
«За каждого пленного японского солдата было обещано платить взявшему в плен 100, а за офицера 300 руб. Но количество пленных оставалось ничтожным, и все они или отказывались что-либо сообщить, или давали неверные сведения».{116}
Всего в ходе войны в японском плену оказалось 74 тыс. русских военнослужащих,{117} в то время как японцев в русском плену - чуть больше 2 тысяч.{118}
В результате постоянных поражений моральный дух русских войск сильно упал. К концу войны, во время стояния на Сыпингайских позициях действующая русская армия в Маньчжурии насчитывала около 800 тыс. человек, превосходя японцев почти вдвое,{119} однако даже не пыталась наступать.
Обличители сталинизма уверяют нас, будто во время Великой Отечественной войны освобождённые советские военнопленные прямиком направлялись в Гулаг. Обычно это сопровождается велеречивыми рассуждениями, дескать, а вот раньше, при царях, пленных считали героями.
Это двойное враньё. И советские пленные в подавляющем большинстве репрессиям не подвергались. И по дореволюционным уставам сдача в плен каралась смертной казнью.
На самом деле вопрос об отношении к пленным хорошо высвечивает разницу между нормальной и либеральной логикой.
По логике нормальных людей общее благо выше блага отдельной личности. Военнослужащий должен сражаться до конца, потому что жертвуя своей жизнью, он спасает жизни товарищей и приближает общую победу. Сдача же в плен «по умолчанию» - поступок позорный. Который, впрочем, может быть оправдан, если при расследовании выяснятся смягчающие обстоятельства: ранение, исчерпание всех возможностей продолжать сопротивление и т.п.
По логике либералов с их «приматом личности над обществом», главной ценностью является спасение собственной шкуры, даже если при этом пострадают другие. Разумеется, трус и шкурник вызывает у этой публики понимание и сочувствие. Они ведь и сами в случае опасности поступят точно так же.
Есть некоторые признаки, указывающие на то, что и сам генерал Куропаткин не прочь прикрыть свои неудачи как полководца, свалив их на плохие качества армии, которой ему пришлось командовать. Господин В.А. в газете «Слово» приводит ряд фактов несправедливого отношения генерала Куропаткина к нижним чинам и даже «массового оскорбления Куропаткиным людей, выполнявших свой долг, - недоверием, поспешными выговорами и приговорами...» Так, отрешив полковника Громова от командования 22 полком за отступление под Тюренченом, ранее, чем следствие выяснило обстоятельства, при которых оно совершилось, генерал Куропаткин распространил свое неудовольствие и на солдат этого полка. Натыкаясь на них среди раненых (!) при обходе санитарного поезда, он никому не дал креста и, говорят, иронически спрашивал: «А ты японцев видел?..»1
1 «Военный голос». Цит. из «Слова», 17 февр., № 386.
(Короленко В.Г. Возвращение генерала Куропаткина // Короленко В.Г. Собрание сочинений. В десяти томах. Т.9. Публицистика. М., 1955. С.702)
А собственно, с какой стати Куропаткин должен раздавать раненым Георгиевские кресты, тем более, после проигранного боя? Само по себе ранение вовсе не является подвигом. Оно может сопутствовать подвигу, например, если солдат закрыл собой командира от вражеской пули. Может быть получено от невезения или неумелости. А может быть и результатом проявленной трусости.
Продолжим цитату:
Можно было бы отнестись скептически к этому карикатурному разговору так приятно разъезжавшего в салон вагонах полководца с людьми, раненными на поле сражения, но, к сожалению, генерал Куропаткин уже перед самым отъездом из Манчжурии позаботился самолично и документально засвидетельствовать свое отношение к подчиненным. В одном из его последних приказов по 1 й манчжурской армии (от 2 февраля 1906 года) мы читаем между прочим:
В числе возвращающихся из плена в ряды вверенной мне армии господ офицеров и нижних чинов встречаются попавшие в плен не ранеными. - Предписываю во всех частях войск, куда прибыли пленные, произвести тщательные и подробные дознания об обстоятельствах их пленения и, в случае выяснения отсутствия уважительных причин к сдаче в плен, привлекать их к ответственности по 262 или 263 ст. XXII кн. с. в. п. изд. 3.
Подписал: командующий армией
генерал адъютант Куропаткин1.
Итак, все без исключения офицеры и нижние чины, пережившие горечь плена и взятые, конечно, не в салон вагонах, а на полях сражений, если только они не ранены, объявляются огульно заподозренными в позорной и беспричинной сдаче... Все бесправие и отсутствие уважения к низшим, весь произвол и безграничное самодурство высших, разъедающие нашу армию, сказались в этом коротком приказе генерала, который, вероятно, полагает, что сам он менее всех ответствен за расстройство и деморализацию русской армии, подготовленные годами его собственного высшего управления.
1 «Слово», 15 февр., № 402.
(Там же. С.702-703)
В качестве комментария к этим либеральным завываниям Владимира Галактионовича процитирую один из своих текстов:
6 (19) февраля - 25 февраля (10 марта) 1905 года состоялось Мукденское сражение. Русские войска насчитывали свыше 300 тыс. штыков, 16 тыс. сабель и до 8 тыс. саперов, 1219 полевых и 256 тяжелых орудий, 56 пулемётов.{111} Численность японцев достигала 335 тыс. человек, их войска имели на вооружении 892 полевых и 170 тяжелых орудий и до 200 пулемётов.{112} Силы противников были примерно равны. Несмотря на это, русская армия потерпела сокрушительное поражение. Было убито 8,4 тыс. солдат и офицеров, ранено 51 тыс., попало в плен 21 тыс. и более 8 тыс. пропало без вести. Японские потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили, согласно иностранным источникам, 67,5 тыс. человек, сами японцы определяют свои потери в открытой печати в 41 тыс. человек.{113}
Таким образом, количество пленных и пропавших без вести более чем втрое превосходит число убитых. Следует отметить еще один нелицеприятный момент. В предшествующих боях на Маньчжурском театре военных действий из 3630 военнослужащих русской армии, захваченных японцами, 1976 попали в плен ранеными. В Мукденском же сражении из 21 100 русских пленных лишь 2537 были ранены, остальные сдались в японский плен невредимыми.{114}
Мало того, русская армия обратилась в паническое бегство. Вот что докладывал об этом Николаю II генерал от инфантерии Н.П. Линевич, назначенный после сражения главнокомандующим на место смещенного генерала А.Н. Куропаткина:
«…к крайнему прискорбию, во время паники, происходившей у Мукдена, потоком потекло из армии в тыл на север частью с обозами, а частью просто поодиночке и даже группами около шестидесяти тысяч нижних чинов, из числа которых было множество задержано в Телине и на других станциях. Но, несомненно, множество ушло еще далее к Харбину… Несомненно, что некоторая часть нижних чинов прошла и далее Харбина… Уходящие из армии в тыл нижние чины говорят, что они уходят потому, что воевать не могут».{115}
К счастью, у японской армии не было маневренных соединений, чтобы завершить окружение в панике бегущих русских войск. Время танковых дивизий наступит лишь тридцать лет спустя.
Сами же японцы сдавались в плен крайне неохотно. Японских пленных считали буквально на единицы.
«За каждого пленного японского солдата было обещано платить взявшему в плен 100, а за офицера 300 руб. Но количество пленных оставалось ничтожным, и все они или отказывались что-либо сообщить, или давали неверные сведения».{116}
Всего в ходе войны в японском плену оказалось 74 тыс. русских военнослужащих,{117} в то время как японцев в русском плену - чуть больше 2 тысяч.{118}
В результате постоянных поражений моральный дух русских войск сильно упал. К концу войны, во время стояния на Сыпингайских позициях действующая русская армия в Маньчжурии насчитывала около 800 тыс. человек, превосходя японцев почти вдвое,{119} однако даже не пыталась наступать.
Обличители сталинизма уверяют нас, будто во время Великой Отечественной войны освобождённые советские военнопленные прямиком направлялись в Гулаг. Обычно это сопровождается велеречивыми рассуждениями, дескать, а вот раньше, при царях, пленных считали героями.
Это двойное враньё. И советские пленные в подавляющем большинстве репрессиям не подвергались. И по дореволюционным уставам сдача в плен каралась смертной казнью.
На самом деле вопрос об отношении к пленным хорошо высвечивает разницу между нормальной и либеральной логикой.
По логике нормальных людей общее благо выше блага отдельной личности. Военнослужащий должен сражаться до конца, потому что жертвуя своей жизнью, он спасает жизни товарищей и приближает общую победу. Сдача же в плен «по умолчанию» - поступок позорный. Который, впрочем, может быть оправдан, если при расследовании выяснятся смягчающие обстоятельства: ранение, исчерпание всех возможностей продолжать сопротивление и т.п.
По логике либералов с их «приматом личности над обществом», главной ценностью является спасение собственной шкуры, даже если при этом пострадают другие. Разумеется, трус и шкурник вызывает у этой публики понимание и сочувствие. Они ведь и сами в случае опасности поступят точно так же.