Благородная шляхта
В 1939 году правительство Польши было известно как «правительство полковников». Их было три в составе правительства: президент Мосьтицкий, имевший звание полковника польской армии; маршал Эдуард Рыдз-Смиглы, главнокомандующий польскими вооружёнными силами, естественно, бывший полковник, и наиболее изворотливый и наиболее влиятельный из трёх полковник Юзеф Бек, который на каких только должностях не побывал.
Любой, кто когда-либо встречался или имел дело с Юзефом Беком, мог бы немало рассказать о нём. Досье на него в архивах Второго бюро в Париже почти такое же пухлое, как и досье по «польскому коридору». Оно начинается с тех времён, когда Бек, будучи помощником военного атташе в Париже, выкрал секретные документы из стола французского генерала; далее в досье описывается, как он за взятки от немцев передавал французские военные секреты германскому рейху, за что и был в конце концов выдворен из Франции; здесь же приводятся данные о его безжалостном поведении во время Мюнхена, о его преднамеренном сокрытии призывов и просьб со стороны чехов и о манипуляциях со многими другими усилия чехов, которые Бек осуществлял с единственной целью свести к нулю польско-чехословацкий пакт о дружбе, всё ещё существовавший в 1938 году.
Юзеф Бек был алкоголиком, но алкоголизм являлся самым меньшим из его пороков. В 1938-1939 годах он пил особенно много, так как у него был рак и он прибегал к алкоголю как к успокоительному средству от непрерывно мучивших его болей. Как-то в этот период он принимал официальную группу английских гостей во главе с первым лордом адмиралтейства Дафф Купером с его изящной супругой Дианой. Вместе с хозяином гости высадились на берег у Гдыни с яхты адмиралтейства «Инчантрис».
«В прошлый вечер было шумное веселье, без клевретов, - записала Диана Купер в своём дневнике, - были и цыгане, и дамские шляпочки высоко над ветряными мельницами Гдыни. Мы обедали у полковника Бека в комнатах правительственного дома. Великолепный обед из борща, речных раков и водки. Я сидела рядом с Беком. Должно быть, полковник представляет собой нечто большее, чем то, что я могла заметить, ибо он казался мне чем-то вроде старого военного хлыща, притом слабого и подвыпившего. Он повторялся с настойчивостью кукушки и помахивал своим хвостом с тщеславием павлина. И всё же это красочный уродец, который, я бы сказала, берёт от жизни всё. После обеда Дафф вернулся к себе, чтобы обо всём этом письменно сообщить домой, а вечером нас продолжали развлекать в небольшом ночном клубе. Поляки танцевали, качаясь, как тростник на ветру, а полковник без конца во время танцев прижимался к напарницам, наступал им на ноги, а обрывки его французской речи стали менее выразительными, он стал чаще заговариваться, повторял по нескольку раз одно и то же по мере того, как осушались новые бокалы шампанского... Весь следующий день ушёл на Бека. Этот человек настолько скучен, что мы им занимались по очереди. Всё, должно быть, из-за проклятого алкоголя. Я не думаю, чтобы когда-либо он был трезв...»
(Мосли Л. Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война / Сокр. пер. с англ. Е.Федотова. М., 1972. С.207-208)
Любой, кто когда-либо встречался или имел дело с Юзефом Беком, мог бы немало рассказать о нём. Досье на него в архивах Второго бюро в Париже почти такое же пухлое, как и досье по «польскому коридору». Оно начинается с тех времён, когда Бек, будучи помощником военного атташе в Париже, выкрал секретные документы из стола французского генерала; далее в досье описывается, как он за взятки от немцев передавал французские военные секреты германскому рейху, за что и был в конце концов выдворен из Франции; здесь же приводятся данные о его безжалостном поведении во время Мюнхена, о его преднамеренном сокрытии призывов и просьб со стороны чехов и о манипуляциях со многими другими усилия чехов, которые Бек осуществлял с единственной целью свести к нулю польско-чехословацкий пакт о дружбе, всё ещё существовавший в 1938 году.
Юзеф Бек был алкоголиком, но алкоголизм являлся самым меньшим из его пороков. В 1938-1939 годах он пил особенно много, так как у него был рак и он прибегал к алкоголю как к успокоительному средству от непрерывно мучивших его болей. Как-то в этот период он принимал официальную группу английских гостей во главе с первым лордом адмиралтейства Дафф Купером с его изящной супругой Дианой. Вместе с хозяином гости высадились на берег у Гдыни с яхты адмиралтейства «Инчантрис».
«В прошлый вечер было шумное веселье, без клевретов, - записала Диана Купер в своём дневнике, - были и цыгане, и дамские шляпочки высоко над ветряными мельницами Гдыни. Мы обедали у полковника Бека в комнатах правительственного дома. Великолепный обед из борща, речных раков и водки. Я сидела рядом с Беком. Должно быть, полковник представляет собой нечто большее, чем то, что я могла заметить, ибо он казался мне чем-то вроде старого военного хлыща, притом слабого и подвыпившего. Он повторялся с настойчивостью кукушки и помахивал своим хвостом с тщеславием павлина. И всё же это красочный уродец, который, я бы сказала, берёт от жизни всё. После обеда Дафф вернулся к себе, чтобы обо всём этом письменно сообщить домой, а вечером нас продолжали развлекать в небольшом ночном клубе. Поляки танцевали, качаясь, как тростник на ветру, а полковник без конца во время танцев прижимался к напарницам, наступал им на ноги, а обрывки его французской речи стали менее выразительными, он стал чаще заговариваться, повторял по нескольку раз одно и то же по мере того, как осушались новые бокалы шампанского... Весь следующий день ушёл на Бека. Этот человек настолько скучен, что мы им занимались по очереди. Всё, должно быть, из-за проклятого алкоголя. Я не думаю, чтобы когда-либо он был трезв...»
(Мосли Л. Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война / Сокр. пер. с англ. Е.Федотова. М., 1972. С.207-208)