Темнота - друг молодежи. Так же и в философии
Оригинал взят у kornev в Темнота - друг молодежи. Так же и в философии
Известный русский политик и мыслитель Константин Крылов, вслед за Пелевиным и Галковским, ополчился на французскую философию. Что касается непонятности некоторых ее авторов и произведений, то здесь нужно иметь в виду следующее.
1. Философия - это всегда философия определенной великой нации, даже если сам автор это отрицает, а его доктрины получили «всемирно-историческое признание», далеко выходящее за пределы национальных границ. Если вы украсили свою коллекцию танчиков моделью немецкого «Тигра», это не значит, что «Тигр» был изобретен ради удовольствия коллекционеров по всему свету. Так же и с томиком Гегеля или Ницше у вас на полке.
2. Если философствует победившая (или хотя бы вполне суверенная) нация, она позволяет себе роскошь говорить обо всем открыто, честно, максимально простым и ясным языком, так что «даже дебилу понятно». Скажем, Александр Великий покорил Персию, тема персидских грантов греческим деятелям стала неактуальной, и вот Аристотель пишет в своей «Политике» откровенно и ясно: «Все народы делятся на нас, эллинов, и остальных - варваров, которые по справедливости являются нашими прирожденными рабами». Или вот Америка победила в I МВ, и, в дополнение к «Тезисам Вильсона» в политике, американский философ Дьюи выдвинул «тезисы Вильсона в философии» - книгу «Реконструкция (в) философии». В которой четко и лаконично объяснялось представителям старой европейской культурной традиции (я несколько утрирую): «Мы вас похороним: отправим все ваши устаревшие традиции на свалку, а ваших детей будем учить гомосятине и толерастии».
3. Если философствует проигравшая или зависимая (хотя еще и не вполне сломленная нация), то её мыслителям поневоле приходится быть путаными и многословными, чтобы максимально утаить смысл сказанного от врагов, которые ведь могут и наказать, если увидят в этой философии проект реванша или избавления от зависимости. Французы - как раз и есть такая зависимая нация, поэтому современная французская философия просто не может быть иной. Французские мыслители не могут позволить себе раскрыть планы своей нации перед лицом торжествующих врагов. Между тем, французы от природы - самая рациональная и ясно мыслящая нация в мире. И французские мыслители (от Декарта до энциклопедистов) были самыми простыми для понимания в ту эпоху, когда Франция ощущала себя достаточно сильной, чтобы быть откровенной.
По той же причине была путаной и сложной для понимания немецкая классическая философия от Канта до Гегеля. Простого и ясного Шопенгаура немцы долго «задвигали», видя в нем «болтуна, находку для шпионов», и признали как великого философа только уже при Бисмарке, когда почувствовали себя достаточно сильными. А после поражения в I Мировой, и особенно во II Мировой, немецкая философия снова стала сложной и малопонятной для чужаков. Попробуй там разберись, что имеют в виду Хайдеггер или Гадамер. Подозреваю, что если перевести позднего Хайдеггера на толковый русский язык, то там будет что-то совсем простое, в просвирнинском стиле: «Сначала мы отомстим поганым русским, а потом надерем зад американцам. Проверить противогазы! Штыки примкнуть! Первая колонна - направо, вторая колонна - налево! Патронов не жалеть!»
Кстати, когда в середине 70-х победа Америки в Холодной войне стояла под вопросом, ведущие американские философы тоже научились темнить. Характерный пример - книга Рорти «Философия как зеркало природы». Нужно потратить достаточно много времени, чтобы понять ее ключевые мысли. Первую: «Америка устала от объективной истины, нам она больше не нужна. Что захотим, то и наворотим». И вторую: «Надо бы понаделать роботов и приравнять их к людям. А людей - к роботам. Сим победим».
По той же причине современная русская философия обязана быть темной и путаной, а всякий, кто философствует слишком просто и ясно, слишком однозначно, - «либо дурак, либо провокатор». Конечно, если эти ясно выраженные идеи не являются сознательной «дезой» и прикрытием для идей второго уровня. В этом смысле у современных французов можно поучиться своеобразному разделению труда. В то время как Фуко и Бурдье строили марсианские треножники, Деррида мастерил термояд, а Делез и Гваттари тестировали нейротоксины, Бодрийяр создавал маскировочную сетку от американского наблюдателя. Смысл его поздней широко растиражированной философии примерно таков: «Мы тут в Европе - безобидные спившиеся сволочи, ничего серьезного не замышляем». А перед сеткой за дурачка - «Я это типа на полном серьезе!» - выпустили плясать Глюксмана.
Современная французская философия для нас весьма актуальна. Нужно учиться у французов выражаться запутанно, сложно, велеречиво, непонятно для чужих, эзоповым языком, - но, конечно, на русский, а не на французский манер. Чего сейчас русским не хватает больше всего - изолированной, защищенной от «россиянства» среды общения, закрытого от чужаков информационного пространства для обсуждения своих идей и планов.
Известный русский политик и мыслитель Константин Крылов, вслед за Пелевиным и Галковским, ополчился на французскую философию. Что касается непонятности некоторых ее авторов и произведений, то здесь нужно иметь в виду следующее.
1. Философия - это всегда философия определенной великой нации, даже если сам автор это отрицает, а его доктрины получили «всемирно-историческое признание», далеко выходящее за пределы национальных границ. Если вы украсили свою коллекцию танчиков моделью немецкого «Тигра», это не значит, что «Тигр» был изобретен ради удовольствия коллекционеров по всему свету. Так же и с томиком Гегеля или Ницше у вас на полке.
2. Если философствует победившая (или хотя бы вполне суверенная) нация, она позволяет себе роскошь говорить обо всем открыто, честно, максимально простым и ясным языком, так что «даже дебилу понятно». Скажем, Александр Великий покорил Персию, тема персидских грантов греческим деятелям стала неактуальной, и вот Аристотель пишет в своей «Политике» откровенно и ясно: «Все народы делятся на нас, эллинов, и остальных - варваров, которые по справедливости являются нашими прирожденными рабами». Или вот Америка победила в I МВ, и, в дополнение к «Тезисам Вильсона» в политике, американский философ Дьюи выдвинул «тезисы Вильсона в философии» - книгу «Реконструкция (в) философии». В которой четко и лаконично объяснялось представителям старой европейской культурной традиции (я несколько утрирую): «Мы вас похороним: отправим все ваши устаревшие традиции на свалку, а ваших детей будем учить гомосятине и толерастии».
3. Если философствует проигравшая или зависимая (хотя еще и не вполне сломленная нация), то её мыслителям поневоле приходится быть путаными и многословными, чтобы максимально утаить смысл сказанного от врагов, которые ведь могут и наказать, если увидят в этой философии проект реванша или избавления от зависимости. Французы - как раз и есть такая зависимая нация, поэтому современная французская философия просто не может быть иной. Французские мыслители не могут позволить себе раскрыть планы своей нации перед лицом торжествующих врагов. Между тем, французы от природы - самая рациональная и ясно мыслящая нация в мире. И французские мыслители (от Декарта до энциклопедистов) были самыми простыми для понимания в ту эпоху, когда Франция ощущала себя достаточно сильной, чтобы быть откровенной.
По той же причине была путаной и сложной для понимания немецкая классическая философия от Канта до Гегеля. Простого и ясного Шопенгаура немцы долго «задвигали», видя в нем «болтуна, находку для шпионов», и признали как великого философа только уже при Бисмарке, когда почувствовали себя достаточно сильными. А после поражения в I Мировой, и особенно во II Мировой, немецкая философия снова стала сложной и малопонятной для чужаков. Попробуй там разберись, что имеют в виду Хайдеггер или Гадамер. Подозреваю, что если перевести позднего Хайдеггера на толковый русский язык, то там будет что-то совсем простое, в просвирнинском стиле: «Сначала мы отомстим поганым русским, а потом надерем зад американцам. Проверить противогазы! Штыки примкнуть! Первая колонна - направо, вторая колонна - налево! Патронов не жалеть!»
Кстати, когда в середине 70-х победа Америки в Холодной войне стояла под вопросом, ведущие американские философы тоже научились темнить. Характерный пример - книга Рорти «Философия как зеркало природы». Нужно потратить достаточно много времени, чтобы понять ее ключевые мысли. Первую: «Америка устала от объективной истины, нам она больше не нужна. Что захотим, то и наворотим». И вторую: «Надо бы понаделать роботов и приравнять их к людям. А людей - к роботам. Сим победим».
По той же причине современная русская философия обязана быть темной и путаной, а всякий, кто философствует слишком просто и ясно, слишком однозначно, - «либо дурак, либо провокатор». Конечно, если эти ясно выраженные идеи не являются сознательной «дезой» и прикрытием для идей второго уровня. В этом смысле у современных французов можно поучиться своеобразному разделению труда. В то время как Фуко и Бурдье строили марсианские треножники, Деррида мастерил термояд, а Делез и Гваттари тестировали нейротоксины, Бодрийяр создавал маскировочную сетку от американского наблюдателя. Смысл его поздней широко растиражированной философии примерно таков: «Мы тут в Европе - безобидные спившиеся сволочи, ничего серьезного не замышляем». А перед сеткой за дурачка - «Я это типа на полном серьезе!» - выпустили плясать Глюксмана.
Современная французская философия для нас весьма актуальна. Нужно учиться у французов выражаться запутанно, сложно, велеречиво, непонятно для чужих, эзоповым языком, - но, конечно, на русский, а не на французский манер. Чего сейчас русским не хватает больше всего - изолированной, защищенной от «россиянства» среды общения, закрытого от чужаков информационного пространства для обсуждения своих идей и планов.