Иконы, свечи, каждение и коленопреклонение. Откуда это в христианстве?
Из следующего замечательного отрывка из книги англиканского монаха Грегори Дикса можно получить некоторое представление о том, как иконы, свечи, каждение и коленопреклонение вошли в практику христианского богослужения:
После того, как христианство стало государственной религией в Римской империи "в новом христианском мире сохранился один особый пережиток прошлого, который был вне контроля церкви и который должен был рано или поздно поднять в той или иной форме весь вопрос о культе изображений. Культ императора всегда был связан с проблемой «идолопоклонства» христиан. Обычным испытанием для мучеников являлся вопрос, будут ли они «поклоняться» изображению императора с обычным вознесением благовоний. Но Notitia Dignitatum (ок. 405-425 гг. н.э.) показывает, что этот конкретный метод демонстрации лояльности полностью сохранялся и работал на протяжении всего периода преобразования империи.
В пятом веке портрет правящего императора все еще устанавливался в судах и муниципальных зданиях городов, окруженный зажженными свечами, и перед ним все еще возжигали благовония. Арианский историк Филосторгий обвиняет в идолопоклонстве православных константинопольцев его времени (ок. 425 г. н.э.), т.к. они возжигают благовония и свечи перед статуей императора Константина, основателя города (следует отметить, что, по-видимому, прошло более столетия, прежде чем мы получили какие-либо определенные свидетельства подобного культа, оказываемого специфически религиозным изображениям и изображениям). Можно понять, как это произошло. Когда Константин и его преемники стали христианами, они по-прежнему как императоры оставались «божественными» (или, во всяком случае, действительным центром старой государственной религии) для того подавляющего большинства своих подданных, которые все еще оставались язычниками. Для них просто оставались в действии старые формы почитания. Их изменение могло быть политически опасным; это, конечно, могло бы возмутить языческое общественное мнение. А теперь, когда император публично разуверился в своей божественности, многие христиане сочли более возможным воздать традиционное «поклонение» (проскинезу) императорскому портрету в рамках этикета.
Однако этот культ иконы императора по традиции был религиозным почитанием, и это хорошо понималось. Это должно было предполагать правомерность подобного культа икон Царя Небесного и святых, и мы действительно видим его представленным в качестве аргумента в пользу культа христианских изображений, как только этот вопрос начал обсуждаться"(Dom Gregory Dix. The Shape of the Liturgy)
После того, как христианство стало государственной религией в Римской империи "в новом христианском мире сохранился один особый пережиток прошлого, который был вне контроля церкви и который должен был рано или поздно поднять в той или иной форме весь вопрос о культе изображений. Культ императора всегда был связан с проблемой «идолопоклонства» христиан. Обычным испытанием для мучеников являлся вопрос, будут ли они «поклоняться» изображению императора с обычным вознесением благовоний. Но Notitia Dignitatum (ок. 405-425 гг. н.э.) показывает, что этот конкретный метод демонстрации лояльности полностью сохранялся и работал на протяжении всего периода преобразования империи.
В пятом веке портрет правящего императора все еще устанавливался в судах и муниципальных зданиях городов, окруженный зажженными свечами, и перед ним все еще возжигали благовония. Арианский историк Филосторгий обвиняет в идолопоклонстве православных константинопольцев его времени (ок. 425 г. н.э.), т.к. они возжигают благовония и свечи перед статуей императора Константина, основателя города (следует отметить, что, по-видимому, прошло более столетия, прежде чем мы получили какие-либо определенные свидетельства подобного культа, оказываемого специфически религиозным изображениям и изображениям). Можно понять, как это произошло. Когда Константин и его преемники стали христианами, они по-прежнему как императоры оставались «божественными» (или, во всяком случае, действительным центром старой государственной религии) для того подавляющего большинства своих подданных, которые все еще оставались язычниками. Для них просто оставались в действии старые формы почитания. Их изменение могло быть политически опасным; это, конечно, могло бы возмутить языческое общественное мнение. А теперь, когда император публично разуверился в своей божественности, многие христиане сочли более возможным воздать традиционное «поклонение» (проскинезу) императорскому портрету в рамках этикета.
Однако этот культ иконы императора по традиции был религиозным почитанием, и это хорошо понималось. Это должно было предполагать правомерность подобного культа икон Царя Небесного и святых, и мы действительно видим его представленным в качестве аргумента в пользу культа христианских изображений, как только этот вопрос начал обсуждаться"(Dom Gregory Dix. The Shape of the Liturgy)