Национализм. Быть или не быть?
Что такое нация в воображении человека, считающего себя принадлежащего к ней?
Это большая совокупность людей, объединенных общими интересами, основными из которых являются интересы языка и благосостояния национального государства. Часто люди воображают нацию как все население страны или этнически "правильное" население страны и т.п., абстрагируясь от того, что среди этих людей есть не вполне сознательные.
Именно такой подход присущ очень многим, и люди, узнавая подобное мышление в дискурсе других своих соотечественников, зажигаются в едином порыве: "один за всех, и все за одного". В этом чувствуется сила.
Люди зажигаются друг от друга, не задумываясь о том, что выражать внешне эмоции это одно, а чувствовать это реально внутренне - другое. На самом деле, сильное чувство внутри есть. Об этом ниже. Здесь лишь отметим, что реально, жизнь большинства людей подчинена откровенно эгоистичным хлопотам: заработать денег для себя и своей семьи, семьи, которая напрямую является опять же собственной опорой для подобных кормильцев. Т.е. при определенном элементе коллективизма забота о своей семье очень близка к той же заботе о самом себе.
Если же люди и вкладывают свою энергию и средства в национальное строительство, то это мизер по сравнению с тем, что они вкладывают в свое благополучие.
Иногда человек искренне уверен, что интересы страны очень важны для него, и остальные люди, составляющие звенья нации, очень дороги для него. Но в большинстве случаев, это лишь разжигание собственных фантазий. Если умирает человек в семье, которую мы не знаем лично, наша реакция на эту смерть близка к равнодушной. Мы не расстраиваемся особо несчастьями в других семьях, мы не дорожим их близкими, они реально чужие нам, как бы мы ни внушали себе иное.
Однако, национализм обычно воспринимается его выразителями как позитивное явление, направленное на общественную пользу, как бы самоотречение, приоритет общественных целей над эгоистичными.
На самом деле, национальное мышление легко принимается людьми не потому, что они с детства жаждут пострадать за других, а вопреки этому.
Ведь желая усилить свою нацию, человек желает усилить самого себя. Ему кажется, что если нападут на его страну, то чем сильнее его нация, тем больше у него шансов выжить. Шансов у него - не у кого-либо другого. Ему дела нет от усиления какой-либо нации на каком-либо ином материке. Ему дела нет, насколько мир в целом будет более гармоничным, он думает о том, что ближе его собственной шкуре.
Ему кажется, что чем сильнее позиции его языка, тем больше фильмов на его языке снимут, тем больше книг на этом языке напишут, тем больше иностранцев выучит его язык, тем легче ему будет путешествовать и общаться. Больше возможностей трудоустройства.
Ему представляются даже восхищенные взгляды представителей других наций: смотрите, это представитель той самой страны, носитель того самого языка.
Ему кажется, что сохраняя чистоту культуры и языка своей нации, он способствует его увековечиванию в ходе истории, как бы компенсируя свою смертность. Ему кажется, что жизнь связанной с ним нации после его собственной смерти будет свидетельством продолжения жизни одного из его элементов, представляя как бы собственное увековечивание. Или сила нации будет способствовать выживанию его собственного потомства с той же воображаемой целью.
К сожалению, в большинстве случаев это почти 100% иллюзия.
Выживет ли твоя страна после нападения, обычно зависит не от силы и влияния твоей страны, а от того, будут ли страны, воюющие на твоей стороне, достаточно сильны. Сильная нация, напротив, принимает на себя самый тяжелый удар, и во время ВМВ больше всего пострадало самое сильное государство - СССР. Так что среднестатистический шанс выжить был в СССР самым маленьким.
Что касается фильмов и книг, то все это переводится больше, чем у человека есть ресурсов для усвоения. И ни какие реально возможные изменения в соотношение языков, скажем, на протяжении 100 лет, не могут здесь как-то реально прочувствоваться.
Что касается путешествий, давайте допустим, на нашем языке стали разговаривать еще в какой-то стране. И у нас есть возможность даже там трудоустроиться. Но даже если так, насколько это облегчит нашу жизнь, не говоря о том, что у многих не только не возникнет потребности трудоустраиваться там, но даже и ехать туда?
Да, такая новость покажется очень приятной, некой многообещающей вспышкой. Но она и останется вспышкой, вряд способной дать ощутимый плод для среднестатического человека.
Восхищенные взгляды иностранцев - это тоже приятные фантазии.
Что касается увековечивания своего языка, то языки имеют свойства меняться со временем, также как и "чистота" крови. Проходят тысячелетия, и мы уже имеем совершенно другой язык. Мы не поймем язык наших предков, он покажется нам чужим. А кровь наших предков постепенно и незаметно перемешивается с кровью других наших предков, которые в то время были совсем другими народами. Так что очевидно, что мы все метисы по отношению ко времени 2000 лет назад. И теперь стараемся сохранить чистоту своей новой крови.
Поэтому все преимущества усиления нашей нации иллюзорны, мы верим в них потому, что не задумываемся об этом, не испытываем глубину и реальную значимость своих фантазий. Но мы верим в них сильно, поэтому и имеем сильное чувство внутри себя (что я и обещал выше раскрыть).
Парадокс в том, что собирая своих сторонников под знамена во имя иллюзорной цели, мы провоцируем этим самым и сбор сторонников враждебной нам нации, что может вылиться уже в реальные столкновения и принести людям вред, в том числе и с нашей стороны.
Но что самое парадоксальное, при том, что мы желаем усиления своей нации, воображая собственное усиление, но реально ничего не получая, - мы относимся равнодушно к людям, которые страдают в межнациональных конфликтах, особенно с противоположной стороны.
Получается мы ценим свой маленький кайф, который приносят нам наши фантазии, выше страданий очень многих людей.
Я считаю, что здоровый человек не должен развивать и лелеять в себе национализм. Не должен представлять его себе азартно, похожим на чувство к футбольной команде, за которую он болеет. Мне кажется, что национальные чувства должны возникать тогда, когда они действительно требуются. Когда твоя страна в реальной опасности, и требуется сплотиться для ее защиты.
Это большая совокупность людей, объединенных общими интересами, основными из которых являются интересы языка и благосостояния национального государства. Часто люди воображают нацию как все население страны или этнически "правильное" население страны и т.п., абстрагируясь от того, что среди этих людей есть не вполне сознательные.
Именно такой подход присущ очень многим, и люди, узнавая подобное мышление в дискурсе других своих соотечественников, зажигаются в едином порыве: "один за всех, и все за одного". В этом чувствуется сила.
Люди зажигаются друг от друга, не задумываясь о том, что выражать внешне эмоции это одно, а чувствовать это реально внутренне - другое. На самом деле, сильное чувство внутри есть. Об этом ниже. Здесь лишь отметим, что реально, жизнь большинства людей подчинена откровенно эгоистичным хлопотам: заработать денег для себя и своей семьи, семьи, которая напрямую является опять же собственной опорой для подобных кормильцев. Т.е. при определенном элементе коллективизма забота о своей семье очень близка к той же заботе о самом себе.
Если же люди и вкладывают свою энергию и средства в национальное строительство, то это мизер по сравнению с тем, что они вкладывают в свое благополучие.
Иногда человек искренне уверен, что интересы страны очень важны для него, и остальные люди, составляющие звенья нации, очень дороги для него. Но в большинстве случаев, это лишь разжигание собственных фантазий. Если умирает человек в семье, которую мы не знаем лично, наша реакция на эту смерть близка к равнодушной. Мы не расстраиваемся особо несчастьями в других семьях, мы не дорожим их близкими, они реально чужие нам, как бы мы ни внушали себе иное.
Однако, национализм обычно воспринимается его выразителями как позитивное явление, направленное на общественную пользу, как бы самоотречение, приоритет общественных целей над эгоистичными.
На самом деле, национальное мышление легко принимается людьми не потому, что они с детства жаждут пострадать за других, а вопреки этому.
Ведь желая усилить свою нацию, человек желает усилить самого себя. Ему кажется, что если нападут на его страну, то чем сильнее его нация, тем больше у него шансов выжить. Шансов у него - не у кого-либо другого. Ему дела нет от усиления какой-либо нации на каком-либо ином материке. Ему дела нет, насколько мир в целом будет более гармоничным, он думает о том, что ближе его собственной шкуре.
Ему кажется, что чем сильнее позиции его языка, тем больше фильмов на его языке снимут, тем больше книг на этом языке напишут, тем больше иностранцев выучит его язык, тем легче ему будет путешествовать и общаться. Больше возможностей трудоустройства.
Ему представляются даже восхищенные взгляды представителей других наций: смотрите, это представитель той самой страны, носитель того самого языка.
Ему кажется, что сохраняя чистоту культуры и языка своей нации, он способствует его увековечиванию в ходе истории, как бы компенсируя свою смертность. Ему кажется, что жизнь связанной с ним нации после его собственной смерти будет свидетельством продолжения жизни одного из его элементов, представляя как бы собственное увековечивание. Или сила нации будет способствовать выживанию его собственного потомства с той же воображаемой целью.
К сожалению, в большинстве случаев это почти 100% иллюзия.
Выживет ли твоя страна после нападения, обычно зависит не от силы и влияния твоей страны, а от того, будут ли страны, воюющие на твоей стороне, достаточно сильны. Сильная нация, напротив, принимает на себя самый тяжелый удар, и во время ВМВ больше всего пострадало самое сильное государство - СССР. Так что среднестатистический шанс выжить был в СССР самым маленьким.
Что касается фильмов и книг, то все это переводится больше, чем у человека есть ресурсов для усвоения. И ни какие реально возможные изменения в соотношение языков, скажем, на протяжении 100 лет, не могут здесь как-то реально прочувствоваться.
Что касается путешествий, давайте допустим, на нашем языке стали разговаривать еще в какой-то стране. И у нас есть возможность даже там трудоустроиться. Но даже если так, насколько это облегчит нашу жизнь, не говоря о том, что у многих не только не возникнет потребности трудоустраиваться там, но даже и ехать туда?
Да, такая новость покажется очень приятной, некой многообещающей вспышкой. Но она и останется вспышкой, вряд способной дать ощутимый плод для среднестатического человека.
Восхищенные взгляды иностранцев - это тоже приятные фантазии.
Что касается увековечивания своего языка, то языки имеют свойства меняться со временем, также как и "чистота" крови. Проходят тысячелетия, и мы уже имеем совершенно другой язык. Мы не поймем язык наших предков, он покажется нам чужим. А кровь наших предков постепенно и незаметно перемешивается с кровью других наших предков, которые в то время были совсем другими народами. Так что очевидно, что мы все метисы по отношению ко времени 2000 лет назад. И теперь стараемся сохранить чистоту своей новой крови.
Поэтому все преимущества усиления нашей нации иллюзорны, мы верим в них потому, что не задумываемся об этом, не испытываем глубину и реальную значимость своих фантазий. Но мы верим в них сильно, поэтому и имеем сильное чувство внутри себя (что я и обещал выше раскрыть).
Парадокс в том, что собирая своих сторонников под знамена во имя иллюзорной цели, мы провоцируем этим самым и сбор сторонников враждебной нам нации, что может вылиться уже в реальные столкновения и принести людям вред, в том числе и с нашей стороны.
Но что самое парадоксальное, при том, что мы желаем усиления своей нации, воображая собственное усиление, но реально ничего не получая, - мы относимся равнодушно к людям, которые страдают в межнациональных конфликтах, особенно с противоположной стороны.
Получается мы ценим свой маленький кайф, который приносят нам наши фантазии, выше страданий очень многих людей.
Я считаю, что здоровый человек не должен развивать и лелеять в себе национализм. Не должен представлять его себе азартно, похожим на чувство к футбольной команде, за которую он болеет. Мне кажется, что национальные чувства должны возникать тогда, когда они действительно требуются. Когда твоя страна в реальной опасности, и требуется сплотиться для ее защиты.