Комментарии к "Философии истории" Гегеля. Ч.21. Введение (рус 33-35 - англ 49-51)
Остальные статьи смотреть в Комментарии к ФИ
Но требуется подробное разъяснение, настолько же подробное, как и разъяснение относительно самой свободы, чтобы избежать всяких недоразумений, обыкновенно возникающих по поводу того, что так называемая невинность означает самое неведение зла.
При рассмотрении участи, выпадающей в истории на долю добродетели, нравственности и религиозности, мы не должны повторять скучных жалоб на то, что в мире добрым и благочестивым часто, или даже в большинстве случаев, приходится плохо, а злые и дурные, наоборот, благоденствуют. Под благоденствием часто разумеют весьма различные вещи, в том числе богатство, почести и т.п. Но когда речь идет о такой цели, которая была бы целью в себе и для себя, нельзя считать так называемое благополучие или неблагополучие тех или иных отдельных личностей моментом разумного порядка в мире.
It would, however, demand an extensive explanation - as extensive as the analysis of moral freedom itself - to preclude or obviate all the misunderstandings which the statement that what is called innocence imports the entire unconsciousness of evil - is wont to occasion.
In contemplating the fate which virtue, morality, even piety experience in history, we must not fall into the Litany of Lamentations, that the good and pious often - or for the most part - fare ill in the world, while the evil-disposed and wicked prosper. The term prosperity is used in a variety of meanings -
riches, outward honor, and the like. But in speaking of something which in and for itself constitutes an aim of existence, that so-called well or ill-faring of these or those isolated individuals cannot be regarded as an essential element in the rational order of the universe.
***
Не вижу, как это нас сдвигает вперед
С большим правом, чем только счастья, благополучия индивидуумов, от мировой цели требуют, чтобы благодаря ей и в ней можно было добиться гарантий для осуществления хороших, нравственных, законных целей.
With more justice than happiness - or a fortunate environment for individuals - it is demanded of the grand aim of the world’s existence, that it should foster, nay involve the execution and ratification of good, moral, righteous purposes.
***
Видимо, и в оригинале абсурд. Может быть он хотел сказать, что когда мировую цель отождествляют с нравственными целями, исходят при этом из справедливости, чем из желания счастья людей?
В людях вызывает нравственное недовольство (и они несколько гордятся этим недовольством) то обстоятельство, что они находят современную действительность не соответствующею целям, которые они считают законными и хорошими (в особенности в настоящее время - идеалам государственных учреждений); они противопоставляют такому наличному бытию свой долг выполнять то, что правомерно по существу дела. Здесь требуют удовлетворения не частный интерес, не страсть, а разум, право, свобода, и под этим предлогом лица, предъявляющие это требование, высоко поднимают голову, и им легко не только стать недовольными состоянием мира, но и восстать против него. Для того чтобы оценить такое чувство и такие взгляды, пришлось бы заняться разбором предъявляемых требований, весьма голословных мнений.
What makes men morally discontented (a discontent, by the bye, on which they somewhat pride themselves), is that they do not find the present adapted to the realization of aims which they hold to be right and just (more especially in modern times, ideals of political constitutions); they contrast unfavorably things as they are, with their idea of things as they ought to be.
In this case it is not private interest nor passion that desires gratification, but Reason, Justice, Liberty; and equipped with this title, the demand in question assumes a lofty bearing, and readily adopts a position not merely of discontent, but of open revolt against the actual condition of the world. To estimate such a feeling and such views aright, the demands insisted upon, and the very dogmatic opinions asserted, must be examined.
***
Отлично, это как раз люди, которые двигают цивилизацию, бунтари, мозг и сердце человечества. Но в русском переводе звучит так, как будто для оценки таких людей нужно изучить голословные мнения. А английском переводе написано, что требуется оценить их на адекватность. С другой стороны, если здесь не частный интерес, то несмотря на то, что мы можем ошибаться, само желание, само стремление сделать мир лучше вызывает только похвалу. И причем здесь вообще разбор мнений? Гегель начал говорить здесь отвлеченно о подобном подобном отношении к действительности, а не конктретном списке проектов.
Общие утверждения и мысли относительно этого никогда не высказывались с такими претензиями, как в наше время. Если прежде история по-видимому представлялась борьбой страстей, то в наше время, хотя страсти и не исчезли, в ней наблюдается частью и преимущественно борьба между мыслями, дающими право на что-нибудь, частью борьба страстей и субъективных интересов, отстаиваемых в сущности лишь под предлогом таких высших прав. Эти требования, предъявляемые во имя того, что было признано определением разума, считаются именно благодаря этому такими же абсолютными целями, как религия, нравственность, моральность. Как сказано выше, теперь всего чаще раздаются жалобы на то, что идеалы , создаваемые фантазией, не осуществляются, что эти прелестные мечты разрушаются холодною действительностью. Эти идеалы, которые в ходе жизни не выдерживают соприкосновения с суровой действительностью и гибнут, могут прежде всего быть лишь субъективными и принадлежать индивидуальности отдельного лица, считающего себя высшим и умнейшим. Эти идеалы, собственно говоря, сюда не относятся, потому что то, что индивидуум придумывает для себя в своей обособленности, не может быть законом для общей действительности, точно так же как мировой закон существует не только для отдельных индивидуумов, которые при этом могут потерпеть ущерб. Однако под идеалом разумеют также идеал разума, добра, истины. Такие поэты, как Шиллер, очень трогательно, с чувством глубокой грусти выражали, что подобные идеалы не могут найти своего осуществления.
At no time so much as in our own, have such general principles and notions been advanced, or with greater assurance. If in days gone by, history seems to present itself as a struggle of passions; in our time - though displays of passion are not wanting - it exhibits partly a predominance of the struggle of notions assuming the authority of principles; partly that of passions and interests essentially subjective, but under the mask of such higher sanctions. The pretensions thus contended for as legitimate in the name of that which has been stated as the ultimate aim of Reason, pass accordingly, for absolute aims - to the same extent as Religion, Morals, Ethics. Nothing, as before remarked, is now more common than the complaint that the ideals which imagination sets up are not realized - that these glorious dreams are destroyed by cold actuality. These Ideals - which in the voyage of life founder on the rocks of hard reality - may be in the first instance only subjective, and belong to the idiosyncrasy of the individual, imagining himself the highest and wisest. Such do not properly belong to this category. For the fancies which the individual in his isolation indulges, cannot be the model for universal reality; just as universal law is not designed for the units of the mass. These as such may, in fact, find their interests decidedly thrust into the background. But by the term “Ideal,” we also understand the ideal of Reason, of the Good, of the True.
Poets, as e.g., Schiller, have painted such ideals touchingly and with strong emotion, and with the deeply melancholy conviction that they could not be realized.
***
Сваливает в одну кучу и конструктивные, и бесплодные идеи. И перемешивает все это без всякого реального движения вперед
Напротив того, когда мы теперь говорим, что всеобщий разум осуществляет себя, то конечно речь идет не об эмпирически единичном, ибо оно может быть лучше и хуже, и здесь понятие предоставляет случаю, частности власть осуществлять ее ужасное право.Ведь таким образом можно было бы порицать многое в частностях явления.Легко выражать такое субъективное порицание, которое однако относится лишь к единичному и к его недостаткам и не признает в нем всеобщего разума. Если такое порицание сопровождается уверениями в благих намерениях, клонящихся к благу целого, и выдается за чистосердечное, оно может придавать себе очень важный вид. Легче обращать внимание на недостатки в индивидуумах, в государствах, в управлении миром, чем на их истинное содержание: ведь лица, выражающие уничтожающее порицание, относятся к делу свысока и с важным видом, не вникнув в него, т.е. не поняв его самого, его положительных сторон.
In affirming, on the contrary, that the Universal Reason does realize itself, we have indeed nothing to do with the individual empirically regarded. That admits of degrees of better and worse, since here chance and speciality have received authority from the Idea to exercise their monstrous power. Much, therefore, in particular aspects of the grand phenomenon might be found fault with. This subjective faultfinding - which, however, only keeps in view the individual and its deficiency, without taking notice of Reason pervading the 1
whole - is easy; and inasmuch as it asserts an excellent intention with regard to the good of the whole, and seems to result from a kindly heart, it feels authorized to give itself airs and assume great consequence. It is easier to discover a deficiency in individuals, in states, and in Providence, than to see their real import and value. For in this merely negative faultfinding a proud position is taken - one which overlooks the object, without having entered into it - without having comprehended its positive aspect.
***
Никаких серьезных мыслей опять не обнаруживается
С летами вообще люди становятся мягче; молодежь всегда бывает недовольна; у пожилых людей зрелость суждения способствует тому, что они не только благодаря отсутствию интересов примиряются и с дурным, но, усвоив себе более глубокие взгляды под влиянием серьезных уроков жизни, они обращают внимание на субстанциальное, положительное существо дела.
Age generally makes men more tolerant; youth is always discontented.
The tolerance of age is the result of the ripeness of a judgment which, not merely as the result of indifference, is satisfied even with what is inferior; but, more deeply taught by the grave experience of life, has been led to perceive the substantial, solid worth of the object in question.
***
Опять смешивает совершенно противоположные вещи. Что значит недовольна? Нетолерантна к другим, ворчлива или неравнодушна? Поэтому он не замечает, как это абсурдно звучит: зрелость суждения способствует примирению с дурным. Зрелость суждений как раз непримирима с дурным, но толерантна к иному
Философия же должна, в противоположность вышеупомянутым идеалам, способствовать пониманию того, что действительный мир таков, каким он должен быть, что истинное добро, всеобщий божественный разум, является и силою, способною осуществлять себя.
The insight then to which - in contradistinction from those ideals - philosophy is to lead us, is, that the real world is as it ought to be - that the truly good - the universal divine reason - is not a mere abstraction, but a vital principle capable of realizing itself.
***
Т.е. Гегель здесь убеждает нас, что философия должна способствовать равнодушию, не нужны идеалы, мир все равно останется таким, каким он должен быть, оставим все это божественному разуму.