Комментарии к "Философии истории" Гегеля. Ч.14. Введение (рус 19-21 - англ 34,35)
Остальные статьи смотреть в Комментарии к ФИ
Но то, в чем состоит природа его воли, т.е. его природа вообще, мы, выражая религиозные представления в мыслях, называем здесь идеей свободы. Теперь можно следовательно непосредственно поставить вопрос: какими средствами пользуется она для своего осуществления? Это и есть второй пункт, который здесь следует рассмотреть.
The Nature of His Will - that is, His Nature itself - is what we here call the Idea of Freedom; translating the language of Religion into that of Thought. The question, then, which we may next put is: What means does this principle of Freedom use for its realization? This is the second point we have to consider.
***
Пока эта болтовня не сдвигает нас вперед
b) Постановка этого вопроса о средствах , благодаря которым свобода осуществляет себя в мире, приводит нас к самому историческому явлению.
(2) The question of the means by which Freedom develops itself to a World, conducts us to the phenomenon of History itself.
***
Сколько можно пережевывать связь развития свободы с историей?
Если свобода как таковая прежде всего есть внутреннее понятие, то средства, наоборот, оказываются чем-то внешним, тем, что является, что непосредственно бросается в глаза и обнаруживается в истории.
Although Freedom is, primarily, an undeveloped idea, the means it uses are external and phenomenal; presenting themselves in History to our sensuous vision.
***
Не знаю, что можно взять от этого плетения слов
Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов, их характеров и способностей и притом таким образом, что побудительными мотивами в этой драме являются лишь эти потребности, страсти, интересы и лишь они играют главную роль.
The first glance at History convinces us that the actions of men proceed from their needs, their passions, their characters and talents; and impresses us with the belief that such needs, passions and interests are the sole springs of action - the efficient agents in this scene of activity.
***
Это банальности
Конечно там можно найти и общие цели, желание добра, благородную любовь к отечеству; но эти добродетели и это всеобщее играют ничтожную роль в отношении к миру и к тому, что в нем творится.
Among these may, perhaps, be found aims of a liberal or universal kind - benevolence it may be, or noble patriotism; but such virtues and general views are but insignificant as compared with the World and its doings.
***
А здесь Гегель не прав. Понимаю, что ему с его позиции это плохо видно. Но один только факт, что в свое время слабые категории населения (женщины, негры и т.д.) получили освобождение и защиту, не только говорит, что стремление к справедливости и общему благу имеет значительную силу, но и что это стремление пересиливает эгоистические страсти. Иначе бы слабые категории населения не получили освобождения. Для этого освобождения как раз требовалось, чтобы стремление к справедливости пересилио эгоистические страсти.
Передовой ли мыслитель Гегель, если он не поймал эту тендецию, назревающую уже в его время?
Конечно мы можем найти в самих этих субъектах и в сферах их деятельности осуществление определений разума, но число их ничтожно по сравнению с массой рода человеческого, да и добродетели их сравнительно не очень распространены.
We may perhaps see the Ideal of Reason actualized in those who adopt such aims, and within the sphere of their influence; but they bear only a trifling proportion to the mass of the human race; and the extent of that influence is limited accordingly.
***
Логичнее английский перевод, где сказано, что не только количество людей, преданных таким идеям, ничтожно, но и их влияние соответствует их количеству. Он недооценивает качество подобных идей.
Наоборот, страсти, своекорыстные цели, удовлетворение эгоизма имеют наибольшую силу; сила их заключается в том, что они не признают никаких пределов, которые право и моральность стремятся установить для них, и в том, что эти силы природы непосредственно ближе к человеку, чем искусственное и продолжительное воспитание, благодаря которому человек приучается к порядку и к умеренности, к соблюдению права и к моральности.
Passions, private aims, and the satisfaction of selfish desires, are on the other hand, most effective springs of action.
Their power lies in the fact that they respect none of the limitations which justice and morality would impose on them; and that these natural impulses have a more direct influence over man than the artificial and tedious discipline that tends to order and self-restraint, law and morality.
***
Страсти не хотят признавать пределов, но им приходится. Сила их только в том, что иногда играть не правилам легче, чем соблюдать правила. По поводу того, что эти силы природы ближе к человеку, согласен.
Когда мы наблюдаем эту игру страстей и видим последствия их неистовства, неблагоразумия, примешивающегося не только к ним, но и главным образом даже к благим намерениям, к правильным целям; когда мы видим происходящие благодаря этому бедствия, зло, гибель процветавших государств, созданных человеческим духом, - мы можем лишь чувствовать глубокую печаль по поводу этого непостоянства, а так как эта гибель не только является делом природы, но и вызвана волей человека, то в конце концов подобное зрелище нас морально огорчает и возмущает нашу добрую душу, если у нас таковая имеется.
When we look at this display of passions, and the consequences of their violence; the Unreason which is associated not only with them, but even (rather we might say especially) with good designs and righteous aims; when we see the evil, the vice, the ruin that has befallen the most flourishing kingdoms which the mind of man ever created; we can scarce avoid being filled with sorrow at this universal taint of corruption: and, since this decay is not the work of mere Nature, but of the Human Will - a moral embitterment - a revolt of the Good Spirit (if it have a place within us) may well be the result of our reflections.
***
Видно, что Гегелю все-таки не чуждо это чувство всеобщего блага. Интересно, что воля человека (the Human Will) ассоциируется здесь с разрушительной функцией, а добрая душа (the Good Spirit) - с созидательной.
Не впадая в риторическое преувеличение, лишь верно устанавливая, какие бедствия претерпели славнейшие народы и государства и отдельные добродетельные лица, можно нарисовать ужаснейшую картину этих результатов, которая еще более усилит наше чувство глубочайшей, беспомощной скорби и которой нельзя противопоставить ничего примиряющего. Возможность преодолеть это чувство или освободиться от него дает нам разве только та мысль, что ведь это уже произошло, такова судьба, этого нельзя изменить, а затем, избавляясь от тоски, которую могла бы навести на нас эта грустная мысль, мы опять возвращаемся к нашему чувству жизни, к нашим текущим целям и интересам, словом, вновь предаемся эгоизму, который, находясь в безопасности на спокойном берегу, наслаждается открывающимся перед ним далеким видом груды развалин.
Without rhetorical exaggeration, a simply truthful combination of the miseries that have overwhelmed the noblest of nations and polities, and the finest exemplars of private virtue - forms a picture of most fearful aspect, and excites emotions of the profoundest and most hopeless sadness, counterbalanced by no consolatory result. We endure in beholding it a mental torture, allowing no defence or escape but the consideration that what has happened could not be otherwise; that it is a fatality which no intervention could alter. And at last we draw back from the intolerable disgust with which these sorrowful reflections threaten us, into the more agreeable environment of our individual life - the Present formed by our private aims and interests. In short we retreat into the selfishness that stands on the quiet shore, and thence enjoys in safety the distant spectacle of “wrecks confusedly hurled.”
***
Гегель пишет здесь не о собственно эгоистичных людях, а о сорте людей, которые способны испытывать "чувство глубочайшей, беспомощной скорби" от созерцания не относящихся к ним бедствий. Но интересно, что путь избавления от этих чувств Гегель видит не в стремлении делать все возможное, чтобы это больше не произошло, а в объяснении себе, что это судьба, ничего нельзя сделать, и в возващении к своим текущим эгоистичным интересам.