С НЕКОТОРЫМ ЗАПОЗДАНИЕМ
К стыду своему, замотавшись, совсем забыл про 21 марта, но лучше позже, чем никогда, и низкий поклон г-же Захаровой, высокой поэзией напомнившей о красивой дате. Так что, вполне сознавая, что с совершенством равняться бессмысленно, осмелюсь и я...
***
Кто-то хнычет, кто-то пишет…
Оба время тратят даром.
Нет на свете правды выше
правды фланговых ударов.
Убедит судью любого,
даже полк отборных судей,
ослепительно сурова,
правда башенных орудий.
И газеты, и экраны -
кто лирично, кто былинно -
станут врать.
Но нет обмана
в правде танкового клина,
что,
толпу прорезав с тыла,
рвет бегущую на части…
Правда -
это просто сила
лжи, которая у власти.
* * *
Когда экран плюет в упор
фальшивой нотой,
когда в твоей руке - топор,
а против - рота,
когда не истина - в вине,
не царь - на троне,
когда ворюга - на коне,
а хам - в законе,
когда помочь в ответ на зов
не можешь - нечем,
когда в колоде - пять тузов,
и каждый - мечен,
когда изломан смысл наград
и гаснут звезды…
Тогда и воешь волком, брат.
Вот только - поздно.
***
Я твердо понял, как опасно
быть очевидцем беспристрастным,
когда «Конармию» прочел…
Был прорван фронт.
И эскадроны
на запад шли под звон каленый
из ульев выселенных пчел.
Синели трупы на дорогах
и ветхий ксендз просил у Бога,
чтоб гнев умерил хоть немного,
но не внимал ему Господь…
Потели кровью пулеметы
и шашки падали с икотой
на обезумевшую плоть.
Но заросли легендой были,
и упокоились в могиле
и те, кого тогда рубили,
и те, кто их рубил вдогон,
а сабель лязг
и визг проклятий
легли под глянец хрестоматий
для тех,
кто после был рожден…
Похоже, в этом и таится
злосчастье доли очевидца:
беда его или вина,
но кистью памяти жестокой
он в сказку,
ставшую уроком,
а для кого-то и упреком,
добавит лишние тона…
***
Сереют небес помутневшие стекла
и музыки нет - захлебнувшись, издохла…
Одни лишь решетки, густы и незримы,
закрыли дорогу, ведущую к Риму.
Я в Риме
пока что и не жил, и не был,
но, может быть, там не замызгано небо,
и лживые пальцы не дергают четок,
и музыка льется, и нету решеток?
Я верю:
там звезды ясны и хрустальны,
там честь не забыта и радостны тайны...
А если - не так?
Но ворота все ближе…
Сомнения прочь: я войду и увижу!
Судьба пилигрима - нелегкая доля.
Сукно капюшона изъедено молью.
Дорога на посохе режет зарубки.
А мир - душегубка.
И мы - в душегубке.
***
В тихом ли сне, в липком поту
иль вовсе с дыркой в груди,
каждый шагает за ту черту,
которая впереди.
Туда, где не думаешь, с высоты
дивясь на собственный труп,
умеренно туп был при жизни ты
или блаженно туп.
А важно лишь, но
не узнать никак,
и веры версиям нет -
что дальше:
то ли Великий Мрак,
то ли Великий Свет,
то ли, по-братски, и сё, и то,
в комплекте перья и хвост,
то ли и вовсе такое Ничто,
что выспишься в полный рост?
Но знает ответы разве лишь тот,
Кто нам намерил шаги.
А значит, путник, шагай вперед.
И не суши мозги.