НОВАЯ ИСТОРИЯ О (23)
Продолжение.
Ссылка на предыдущие главы здесь.
ВМРО зачищает диск
Начну с вопроса: а почему, собственно, Иванушка так легко сдался? Явно же не из страха: бояться он просто не умел, за идею его парни умирали легко, а нанести удар по верхушке «людей 19 мая» было вполне в его силах. Разгадка же, на самом деле, проста. Фашизм или не фашизм, но была у нового режима весьма пикантная подоплека.
Судите сами. Если уж пример Муссолини так вдохновляет, а коммунистов щемишь, логичнее всего ориентироваться на Рим. Или, как вариант, на Берлин. Логично же. Тем паче, что Кимон не скрывал преклонения перед Дуче и уважения к фюреру, а многие члены «Звена» и военные напрямую восхищались Гитлером. Ан нет. Приоритетами в первые же дни были объявлены «курс на сближение с Францией, родиной демократии» и «восстановление дипломатических отношений с СССР». Плюс «братство с Югославией».
Как бы странно. Но на самом деле, очень даже закономерно. Все дело в том, что Франция, считавшаяся самой реальной силой на континенте и полновластной «хозяйкой Балкан», - разве что Греция с сэрами в пополаме, - на тот момент вела очень серьезную, очень наступательную политику, стремясь полностью исключить возможность германского реванша.
Это не очень нравилось Лондону, имевшему несколько иные планы, но островитяне до поры молчали, а Луи Барту, министр иностранных дел и «сильная рука» Франции, упорно выстраивал «систему коллективной безопасности», подразумевавшую союз с СССР, а в рамках Балкан - максимальное усиление Югославии, как центра задуманной месье Луи «Малой Антанты».
Под это дело прощались все шероховатости типа отмены в Югославии всякой демократии и установления личной диктатуры короля Александра. Да, в общем, и превращение Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев в «Югославию», - унитарное государство «южных славян», - отражало один из пунктов «проекта Барту», подразумевавшего, в идеале, поглощение Белградом упрямой соседки. Соседка, правда, брыкалась, в феврале 1934 не подписав Балканский акт, - но, судя по всему, именно после этого события 19 мая стали неизбежны, и уничтожение ВМРО в первую очередь.
Вот только Иванушка, запрещая своим оказывать сопротивление, уже знал, что все эти потуги напрасны, да и не мог не знать, потому что в Большой Игре, затеянной теми, кому активность Барту не нравилась, был далеко не статистом. Хотя, конечно, и не заказчиком. Его ответный удар обрушил всю пирамиду. После «Марсельского аттентата» 9 октября, осуществленного Владо Димитровым (Черноземским), лучшим терминатором Организации, жившим, по воспоминаниям знавших его, «ради смерти за Македонию», замыслы месье Луи ушли в песок.
Слишком многим они не нравились, и ВМРО, и усташи, которых люди Иванушки обучали, в числе этих многих стояли в самом низу пирамиды. И на абвер Рейха, считающийся продюсером, все не свалишь, - слишком уж торчат британские уши, да и родные, французские (судя по обстоятельствам смерти легко раненного Барту) тоже: в Париже мира в Европе хотели далеко не все. И таки да: сразу после ухода со сцены Барту интерес la belle France к балканским интригам сильно угас, зато Лондон и Берлин заметно оживились, а «великих людей» в Софии событие и вовсе ударило молнией.
Шок был такой, что даже ручное, послушное ВМРО Перо Шанданова торопливо, от греха подальше самораспустилось, Иванушку заочно приговорили к смертной казни через повешение, чем он, в сознании бесспорного выигрыша, надменно пренебрег, но сути всё это не меняло. После «Марселя» твердой стены за спиной Кимона не стало. Отныне Париж не то что вовсе не интересовался Болгарией, но - по остаточному принципу, уже не суля стоять за спиной, а в рамках бессмертного «сами-сами». Ибо Барту мертв, а из живых никто никому ничего не обещал.
Полковникам никто не пишет
А между тем, правительство шаталось и само по себе, хотя сам Георгиев, упоенный своим сияющим величием, понимать этого не хотел. И потому был обречен. В отличие от д-ра Салазара, «софиократа», ставившего на умных профессионалов, практиков со степенями, близких ему по взглядам, майор запаса, как и все «Звено», ставил на «Людей Духа», принципиально и последовательно плюя на массы, - а массам, как их ни презирай, нужно регулярно льстить. Иначе возненавидят.
Вот и возненавидели. Очень быстро и все сразу. И не только «цанковцы», люто оскорбленные разгоном ВМРО и восстановлением связей с «Империей Зла». И не только оставшиеся не у дел «приличные» политики, включая почти полных единомышленников, - это бы еще куда ни шло. И не только «левые» всех оттенков, - это как раз естественно.
Но премьера-«меритократа» терпеть не мог и крупный бизнес - за то, что собирал на длинные совещания и, никого не слушая, объяснял, как правильно делать деньги, и даже, казалось бы, родственные по тому самому Духу организации. Причем, не только из микроскопической БНСРП, оскорбленной тем, что Георгиев, уважая Дуче, в грош не ставит любимого Фюрера, именуя г-на Гитлера «плебеем» и «позером», но и активные парни из Легионов, работать с которыми вроде бы сам Бог велел.
Они, правда, аккурат в это время тоже меняли любовь к Муссолини на более перспективную любовь к Гитлеру, который принял и обласкал их руководство, посулив деньжат, если впишут в программу «еврейский вопрос», но при минимальном желании контакты можно было наладить, - да вот желания не было. Все по той же причине: «меритократия» считала быдлом и их, вызывая у парней, всерьез стремившихся увязать «элитарный» национализм с «народным» социализмом, - «хотя бы даже и ценой ущемления прав небольшой этнической общины», - едва ли не рвоту.
В связи с чем, они открыто (остальные боялись) выступали против «выскочки», требовали вернуть власть царю, а Георгиев потерял шанс заручиться поддержкой их лидеров, легендарного Николы Жекова (он особо и наци-то не был, но ему нравился ореол полубога) и почти столь же легендарного героя войны генерала Христо Лукова. А между тем, их поддержка была бы очень кстати, потому что в армейских кругах все тоже складывалось не сказать, что в пользу «великого человека».
Оно и понятно. «Люди Духа» полагали, что теперь, сделав свое дело, «сапоги» (Кимон и Дамян не в счет, они «великие») должны сидеть в прихожей. А «сапоги» при лампасах с таким подходом не соглашались, и отставной майор Георгиев был им не указ. Как, впрочем, и отставной полковник Велчев, которого, к тому же, подозревали в работе на сербов, что в понимании большинства офицеров равнялось Каиновой печати. Опять же, республиканец, хотя и присягал Его Величеству, который к армии уважителен и часто встречается с главой Лиги, генералом Петром Златевым.
Так что, в конце концов, протолкнуть Дамяна на пост военного министра Кимону так и не удалось. Хуже того, в ноябре, на съезде Лиги выяснилось, что поддержки в офицерском корпусе у премьера нет: армия дала понять, что считает его всего лишь «звенарём», а тон задают «умеренные» типа Крума Колева и Радослава Календерова, более всего жаждавших портфелей.
Естественно, Георгиев отказал, естественно, актив Лиги обиделся и вскоре, в середине января потребовал убрать министров от «Звена» к черту. А если нет, так уберем сами. И убрали. 22 января генерал Златев, побывав на аудиенции у Бориса, вернулся с бумагой о роспуске правительства и поблагодарил разъяренного премьера за то, что он «нашел в себе мужество подать в отставку, дав армии возможность взять на себя всю полноту ответственности за судьбу Болгарии».
Далее пошли рокировки. В первую очередь, как положено, декларация: никакой республики, верность конституции и монархии, как «единственной государственной формы, соответствующей исторической жизни болгарского народа». Всех представителей «Звена» - на воздух, вместе с назначенцами сверху донизу. Премьер - генерал Златев, сохранивший за собой и военный портфель, министр внутренних дел полковник Колев, далее по списку, а туда, где нужны специалисты, пригласили пару технократов.
При этом, однако, сказали и «цыц», изолировав (в прекрасных условиях) самых буйных. Включая Кимона и «черного профессора». Ну и, конечно, выгнали Велчева из штаба Лиги, параллельно выкинув в отставку костяк его сторонников и загнав в «санитарный лагерь» македонцев Перо Шанданова, как бы и в доску своих, начав проверку, а не агенты ли они Белграда. И таки выяснилось, что многие, видимо, да. Это, собственно, и раньше было известно, но при Кимоне считалось мелочью, а теперь не одобрялось.
В остальном без перемен. Конституцию не разморозили, «дело 19 мая» поклялись продолжать, но «в постоянном контакте с главнокомандующим», то есть, царем, при Кимоне превратившемся в декорацию. Страной, как и раньше, управляли в ручном режиме, издавая указы, но, главным образом, либо по мелочам, либо смягчая перегибы эпохи «Звена».
Ну и, поскольку интерес Парижа к проблемам Софии, как мы знаем, подугас, понемногу переформатировали и внешние приоритеты. Послали несколько «экономических» делегаций в Германию, задружились с очень прогитлеровской Польшей, наладили связь с Будапештом, весьма не ладившим с Белградом, - но, правда, и с Югославией не порвали, хотя отношения из теплых стали просто корректными.
А между тем, Лигу шатало и корежило. Став, наконец, источником власти, господа офицеры ссорились. Внешне все, конечно, выглядело благопристойно. «Левые», близкие к Велчеву, стояли за «ускорение», но уже без «Звена», а с кем-то другим, хотя бы и с «красными». «Правые», в том числе, Златев (а также Христо Луков, вождь Легионов), откровенно тянулись к царю. «Умеренные», как обычно, хотели чинов и звезд. И всем без исключения нравилось руководить.
Но вот беда: руководить чем-то, кроме воинских частей, никто не умел, а потому начались переговоры с активом «старых» партий на предмет «Нужны технократы», на что «приличные» единодушно отвечали в том духе, что в обслугу не пойдет. А царь, время от времени приглашая «приличных» на беседу, вполне соглашался с тем, что «армии следовало бы вернуться в казармы», поощряя несогласие сотрудничать с военными и советуя подождать.
Звездопад
В такой ситуации к началу апреля, как ни брыкался Златев, с согласия Лиги решено было все же назначать гражданского премьера. Чтобы хоть кто-то занимался хозяйством. Но кого? Проблема. «Звенаря» сами не хотели, «приличные» хором отказывались. Обратились за помощью к царю, и тот рекомендовал Андрея Тошева, очень пожилого, очень уважаемого дипломата, совсем аполитичного, да еще и своего бывшего учителя.
Эта кандидатура, как «временная», подошла всем. Сам г-н Тошев не возражал. И 21 апреля Петр Златев покинул пост. А в новом кабинете, наряду с тремя генералами «старого поколения», были уже и «цанковист», и «демократ» (аж бывший премьер Мушанов). Оба, конечно, в статусе «беспартийных», но уже далеко не на вторых ролях, и когда Георгий Марков именует это событие «царским контр-переворотом», с ним сложно не согласиться.
Формально военные не потеряли ничего, более того, г-н Тошев заявил о «скорейшей подготовке новой конституции на основе идей 19 мая», но реальное влияние их мгновенно упало. Руководству Лиги такое, естественно, не понравилось, однако устроить путч не срослось, - генералитет почти хором сказал «Ша!», - а 3 мая, несмотря на истерику штаба и главного «лигиста», генерала Найденова, срочный съезд Лиги заявил о верности монарху.
Спустя месяц внезапно, по мнению медиков, чего-то не того поев, умер Виктор Найденов, а Дамян Велчев, получив повестку к следователю на предмет поговорить о его связях с Белградом, сбежал в Белград, - и это вовсе выбило Лигу из колеи. Правда, очередной начштаба, Владимир Заимов, еще искал контакты с недовольными «партийцами», - в первую очередь, «оранжевыми», жутко обиженными, что остались в кювете, - но не нашел. Все боялись
Между тем, из рядов летели в запас самые лютые активисты Лиги, как «левые», так и «умеренные». В фавор вошли явные «монархисты», и в начале осени радикалы, во главе с генералом Данчевым, возглавлявшим «левое крыло» в отсутствие Дамяна, пришли к выводу, что пора повторять 19 мая, но уже без прежних ошибок, с реальными расстрелами.
Однако в конце сентября, когда все было уже почти готово, Христо Данчев внезапно, по мнению медиков, чего-то не того поев, умер а поскольку авторитета майоров на переворот не хватало, срочно вызвали Дамяна. Но… Утром 1 октября, перейдя границу, Велчев попался. В тот же день, сразу после введения военного положения, начались аресты с допросами. И выяснилось, что очень многие подозрения вовсе не высосаны из пальца.
Как считают болгарские исследователи, именно в это время в полную силу засияла звезда Николы Гешева, о котором мы уже вскользь поминали. Обычный инспектор Управления «А», политической контрразведки, он, получив задание просто присмотреть за Лигой, по собственной инициативе развернул такую интенсивную работу, что в итоге правительство знало все о каждом вздохе каждого «лигиста», в связи с чем, задуманный «левый переворот» был обречен с самого начала.
Этот успех вынес инспектора в высоты, на пост заместителя начальника, а вскоре и начальника Управления, где ему со временем предстояло стать мифом ХХ века, но это потом, а пока Лига была совершено деморализована, и не только арестами, но и прояснявшимися деталями. К тому же, из армии вылетели не только все, хотя бы в какой-то степени причастные к перевороту или связанные с Дамянов, но и просто «чересчур политизированные», типа Владимира Заимова, и военные фактически перестали быть реальной силой.
23 ноября Андрей Тошев с видимым облегчением подал в отставку, и царь, уже ни с кем не советуясь, поручил формировать «переходное правительство специалистов» Георгию Кьосеиванову, опытному дипломату и царедворцу, заявившему, что будет за все хорошее против всего плохого во имя «объединения всех здоровых национальных сил». Но насчет конституции (хоть Тырновской, хоть какой-то новой) не помянув ни словом.
Военным министром, по личной просьбе Его Величества, - как «идеальный офицер, чуждый склок», - стал генерал Христо Луков, национальный герой, монархист и «водач» Легионов, к истеричной Лиге, одним из основателей которой был сам, относившийся с презрением. А в ноябре начался «процесс 27», в ходе которого, как ни старались адвокаты, вскрылось, в частности, что события 19 мая случились «под давлением иностранных государств - прежде всего Франции и Югославии» и не без участия «тихих англичан».
Об этом, естественно, вслух о не говорили, но кое-что в СМИ сливали. В частности, и о контактах «оранжевых» с Драже Михайловичем (тем самым, но тогда еще мало кому известным военным атташе) насчет включения Болгарии в Югославию. А также (как доказал Костадин Бонев) о планах устранения царской семьи по схеме белградского Майского (1903) переворота. Чтобы Карагеоргиевич приняли выморочное наследство без осложнений.
По итогам, уже в феврале 1936, семерых оправдали, 20 признали виновными, Дамян и некий майор получили «вышку», но, по традиции, царь заменил расстрел на пожизненное, заодно помиловав каторгой и двух экс-министров, полковников Крума Колева и Радослава Календерова, тоже готовивших путч, но уже без завязок на зарубеж, а просто чтобы вернуться на мостик.
Так что, когда 3 марта военный министр издал циркуляр о полном запрете офицерам участвовать в политике, - то есть, об окончательном уничтожении Лиги, - никто даже не пискнул. И вот теперь-то на авансцену в скромном офицерском мундире, слегка шаркающей кавалерийской походкой, вышел истинный хозяин страны - Его Величество Борис III Сакскобурготский, царь болгар, а вместе с ним то, что в определенной среде исследователей принято называть «монархо-фашизмом»…
Продолжение следует.