КАЗНЬ В АДРЕАТИНСКИХ ПЕЩЕРАХ ИЛИ КАК ПАРТИЗАН ПРЕВРАТИЛИ В ПРЕСТУПНИКОВ
80 лет назад 24 марта 1944 года в Адреатинских пещерах под Римом нацисты казнили 335 человек.
Вот как описывает эти события Алессандро Портелли: «Первое - это официальный британский рапорт из материалов трибунала над немецким командованием в 1946 году. Согласно этому документу, события развивались следующим образом.
23 марта 1944 года, приблизительно в 15 часов, когда подразделение немецкой полиции маршировало по Виа Разелла в Риме, из близлежащего дома была брошена бомба, в результате чего 32 немецких полицейских погибли, а другие были ранены. В итоге этого акта насилия обвиняемые - командир 14-й армии фон Макензен и военный комендант Рима Курт Мэльцер приняли решение о репрессиях против населения Рима. Было решено, что за каждого погибшего немца будут убиты десять итальянцев; расстрел будет произведен в течение 24 часов с момента взрыва.
24 марта 1944 года в 14 часов жертвы были несколькими партиями привезены на грузовиках к Ардеатинским пещерам. Группами по пять человек их заводили в пещеру, и эсэсовцы стреляли им в затылок. Как показал подсчет по окончании расправы, расстреляно было 335 человек, что превышало изначально объявленное соотношение 10:1. После этого пещеры были взорваны. Население не было предупреждено о репрессиях; немецкие власти потребовали найти виновников взрыва бомбы только через продолжительное время после расстрела.
Это довольно точный отчет о событиях (правда, на самом деле бомбу бросали не из окна, но эта деталь нам сейчас не важна). Для нас в этом рапорте важно то, что население не было предупреждено о готовящихся репрессиях. Их провели срочно, менее чем за сутки, и цель немецких властей состояла не в том, чтобы наказать виновных, - они хотели наказать город. Поэтому возмездие должно было быть немедленным и максимально суровым».
Для Италии Адреатинские пещеры стали символом, как Орадур, Лидице, Хатынь. Но Портелли обратил внимание на трансформацию представлений об этом событии. Виновниками оказались партизаны:
«Я только что получил премию за книгу об Ардеатинских пещерах и, едва узнав об этом, позвонил жене, которая была у парикмахера. Она сообщила новость всей парикмахерской, и женщина, сидевшая рядом с ней, спросила: «А о чем книга?» «Об Ардеатинских пещерах», - ответила жена. «Ох, - воскликнула женщина, - про это я знаю все!» (Так говорят все, стоит лишь упомянуть Ардеатинские пещеры. Эти слова мгновенно вызывают поток чувств и воспоминаний.) «Все знаю. Все из-за этих партизан, которые бросили бомбу, а потом попрятались. А немцы их искали. Помню, весь город был увешан листовками: “Если виновные сами сдадутся властям, мы не станем применять репрессалии. Если же они не объявятся, мы уничтожим за каждого убитого немца десять итальянцев”».
На самом деле, ничего подобного не было. Не было никаких предупреждений, никто не искал партизан и не предлагал им сдаться, чтобы избежать ответных карательных мер. Но версия, рассказанная женщиной из парикмахерской, прочно засела в народной памяти; именно так запомнилась людям эта история. Говоря, что она сама помнит листовки (которых никогда не существовало), эта женщина не одинока; история в том виде, в каком она ее рассказала, распространена повсеместно. Почему это событие помнится так крепко и так неправильно, что это означает и как нам понимать разрыв между событием, произошедшим в действительности, и множественными вариантами воспоминаний об этом событии - об этом я и собираюсь говорить.
Вот что особенно поразительно: хотя фактический ход событий отражен в документах, эти документы вот уже полвека упорно игнорируют: люди помнят только миф о том, как немцы искали трусливых партизан, а те спрятались и тем самым позволили немцам расстрелять заложников. С одной стороны - историческая и судебная хроника, воспоминания очевидцев (в том числе уцелевших) и родственников казненных; с другой - искаженные, преувеличенные, превратившиеся в миф воспоминания обывателей. Между ними зияет пропасть».
Говоря о причинах распространения очерняющего партизан и обеляющего нацистов мифа Порелли указывает: «Но для того, чтобы понять, почему это событие запомнилось людям так, а не иначе, очень важен еще и тот факт, что бомбу бросили коммунисты, - а все, что делают коммунисты, рассматривается как преступление, особенно с позиций 1990-х годов. Антикоммунистические настроения подпитывают уверенность в том, что поступок партизан был преступлением, террористическим актом».
Примечательно, что подобная трансформация произошла и в отношении советских партизан. Их начали превращать в виновников террора. А немецких оккупантов упоминать в положительном контексте. И проводниками этой информации стали именно антисоветские деятели культуры. Несколько примеров:
1. «В партизаны изнудом гнали, объяснял он теперь, это не то, чтоб стар и млад не могли ломтя хлеба прожевать, а дай им нож в зубы ползти на немца, - нет, спускали с парашютами московских инструкторов, и те выгоняли крестьян угрозами или ставили безысходно.
Подноровили партизаны убить немецкого мотоциклиста, да не за околицей, а посередке деревни их. Знали партизаны немецкие правила. Прикатили сразу немцы, всех выгнали из домов и дочиста сожгли всю деревню».
(Александр Солженицын «В круге первом»).
2.«В 200-километровой прифронтовой полосе (Operationsgebiet) хозяевами были военные, заинтересованные прежде всего в хотя бы нейтральном отношении населения. Они приказывали солдатам не останавливаться на постой без разрешения, платить за изъятые продукты (правда, оккупационными марками, которые обменивались на рубли по невыгодному для населения курсу 1:10). Военные не возражали против открытия храмов и занятий в русских школах, поручали жителям восстанавливать местное управление под своим надзором, разрешали частную торговлю, а нередко и роспуск колхозов...
...Партизаны уничтожали мелкие группы противника, устраивали диверсии на коммуникациях, представляли советскую власть перед населением, провоцировали немцев на безжалостные «акции возмездия» против целых деревень и уничтожали «изменников» - старост, полицейских, тех, кто делил колхозную землю, издавал газеты, занимался торговлей, вел антисталинскую пропаганду, создавал антисоветские воинские части и т. д... Иногда партизаны уничтожали враждебно настроенные села и деревни полностью...
...На жителей оккупированных областей партизанское движение легло тяжким бременем. Часть населения тайком поддерживала партизан, но когда им этого было мало, партизаны нещадно грабили жителей сел: «Мы - тот отряд, что берет все подряд». Многие партизаны больше мародерствовали, чем занимались диверсиями...
...В ответ на диверсии на коммуникациях и спецоперации партизан, часто мелкие и неудачные, оккупационные власти организовывали беспощадные «зачистки» местности, сжигая села и деревни, порой со всем населением, вплоть до стариков и детей. Нередко и партизаны уничтожали деревни, население которых вело себя по отношению к ним нелояльно».
(Андрей Зубов «История России ХХ век» т.2).
3.«- Я пацаном был, когда здесь немцы стояли. Худого не делали, честно скажу. Кур забрали, свинью у деда Тимохи... А худого не делали. И баб не трогали. Те даже обижаться стали... Мой батя самогонку гнал. На консервы менял у фашистов... Правда, жидов и цыган они того...
- Расстреляли?
- Увезли с концами. Порядок есть порядок...
- А ты говоришь, худого не делали.
- Худого, ей-богу, не делали. Жидов и цыган - это как положено...
- Чем же тебе евреи не угодили?
- Евреев уважаю. Я за еврея дюжину хохлов отдам. А цыган своими руками передушил бы.
- За что?
- Как за что?! Во дает! Цыган и есть цыган...».
(Сергей Довлатов «Заповедник»).
Слова Довлатова служат прекрасной иллюстрацией еще одному наблюдению Порелли: «Еще один аспект мифа - что во всей этой истории нет вины немцев - основан на другом мифе, точнее, национальном стереотипе: немцы строги, но справедливы. У немцев были правила, и они им следовали. Коэффициент 10:1 геометрически так совершенен, что кажется разумным; в нем заложена некая странная рациональность. «Бедные немцы, - гласит эта логика, - они были вынуждены так поступить, они не могли иначе, потому что таков был суровый закон войны и они ему подчинялись. Они были суровы, но справедливы».
P.S. В Эрмитаже экспонируется диптих "Рим - открытый город" Ренато Гуттузо. О казни в Адреатинских пещерах. Сильная вещь.
Вот как описывает эти события Алессандро Портелли: «Первое - это официальный британский рапорт из материалов трибунала над немецким командованием в 1946 году. Согласно этому документу, события развивались следующим образом.
23 марта 1944 года, приблизительно в 15 часов, когда подразделение немецкой полиции маршировало по Виа Разелла в Риме, из близлежащего дома была брошена бомба, в результате чего 32 немецких полицейских погибли, а другие были ранены. В итоге этого акта насилия обвиняемые - командир 14-й армии фон Макензен и военный комендант Рима Курт Мэльцер приняли решение о репрессиях против населения Рима. Было решено, что за каждого погибшего немца будут убиты десять итальянцев; расстрел будет произведен в течение 24 часов с момента взрыва.
24 марта 1944 года в 14 часов жертвы были несколькими партиями привезены на грузовиках к Ардеатинским пещерам. Группами по пять человек их заводили в пещеру, и эсэсовцы стреляли им в затылок. Как показал подсчет по окончании расправы, расстреляно было 335 человек, что превышало изначально объявленное соотношение 10:1. После этого пещеры были взорваны. Население не было предупреждено о репрессиях; немецкие власти потребовали найти виновников взрыва бомбы только через продолжительное время после расстрела.
Это довольно точный отчет о событиях (правда, на самом деле бомбу бросали не из окна, но эта деталь нам сейчас не важна). Для нас в этом рапорте важно то, что население не было предупреждено о готовящихся репрессиях. Их провели срочно, менее чем за сутки, и цель немецких властей состояла не в том, чтобы наказать виновных, - они хотели наказать город. Поэтому возмездие должно было быть немедленным и максимально суровым».
Для Италии Адреатинские пещеры стали символом, как Орадур, Лидице, Хатынь. Но Портелли обратил внимание на трансформацию представлений об этом событии. Виновниками оказались партизаны:
«Я только что получил премию за книгу об Ардеатинских пещерах и, едва узнав об этом, позвонил жене, которая была у парикмахера. Она сообщила новость всей парикмахерской, и женщина, сидевшая рядом с ней, спросила: «А о чем книга?» «Об Ардеатинских пещерах», - ответила жена. «Ох, - воскликнула женщина, - про это я знаю все!» (Так говорят все, стоит лишь упомянуть Ардеатинские пещеры. Эти слова мгновенно вызывают поток чувств и воспоминаний.) «Все знаю. Все из-за этих партизан, которые бросили бомбу, а потом попрятались. А немцы их искали. Помню, весь город был увешан листовками: “Если виновные сами сдадутся властям, мы не станем применять репрессалии. Если же они не объявятся, мы уничтожим за каждого убитого немца десять итальянцев”».
На самом деле, ничего подобного не было. Не было никаких предупреждений, никто не искал партизан и не предлагал им сдаться, чтобы избежать ответных карательных мер. Но версия, рассказанная женщиной из парикмахерской, прочно засела в народной памяти; именно так запомнилась людям эта история. Говоря, что она сама помнит листовки (которых никогда не существовало), эта женщина не одинока; история в том виде, в каком она ее рассказала, распространена повсеместно. Почему это событие помнится так крепко и так неправильно, что это означает и как нам понимать разрыв между событием, произошедшим в действительности, и множественными вариантами воспоминаний об этом событии - об этом я и собираюсь говорить.
Вот что особенно поразительно: хотя фактический ход событий отражен в документах, эти документы вот уже полвека упорно игнорируют: люди помнят только миф о том, как немцы искали трусливых партизан, а те спрятались и тем самым позволили немцам расстрелять заложников. С одной стороны - историческая и судебная хроника, воспоминания очевидцев (в том числе уцелевших) и родственников казненных; с другой - искаженные, преувеличенные, превратившиеся в миф воспоминания обывателей. Между ними зияет пропасть».
Говоря о причинах распространения очерняющего партизан и обеляющего нацистов мифа Порелли указывает: «Но для того, чтобы понять, почему это событие запомнилось людям так, а не иначе, очень важен еще и тот факт, что бомбу бросили коммунисты, - а все, что делают коммунисты, рассматривается как преступление, особенно с позиций 1990-х годов. Антикоммунистические настроения подпитывают уверенность в том, что поступок партизан был преступлением, террористическим актом».
Примечательно, что подобная трансформация произошла и в отношении советских партизан. Их начали превращать в виновников террора. А немецких оккупантов упоминать в положительном контексте. И проводниками этой информации стали именно антисоветские деятели культуры. Несколько примеров:
1. «В партизаны изнудом гнали, объяснял он теперь, это не то, чтоб стар и млад не могли ломтя хлеба прожевать, а дай им нож в зубы ползти на немца, - нет, спускали с парашютами московских инструкторов, и те выгоняли крестьян угрозами или ставили безысходно.
Подноровили партизаны убить немецкого мотоциклиста, да не за околицей, а посередке деревни их. Знали партизаны немецкие правила. Прикатили сразу немцы, всех выгнали из домов и дочиста сожгли всю деревню».
(Александр Солженицын «В круге первом»).
2.«В 200-километровой прифронтовой полосе (Operationsgebiet) хозяевами были военные, заинтересованные прежде всего в хотя бы нейтральном отношении населения. Они приказывали солдатам не останавливаться на постой без разрешения, платить за изъятые продукты (правда, оккупационными марками, которые обменивались на рубли по невыгодному для населения курсу 1:10). Военные не возражали против открытия храмов и занятий в русских школах, поручали жителям восстанавливать местное управление под своим надзором, разрешали частную торговлю, а нередко и роспуск колхозов...
...Партизаны уничтожали мелкие группы противника, устраивали диверсии на коммуникациях, представляли советскую власть перед населением, провоцировали немцев на безжалостные «акции возмездия» против целых деревень и уничтожали «изменников» - старост, полицейских, тех, кто делил колхозную землю, издавал газеты, занимался торговлей, вел антисталинскую пропаганду, создавал антисоветские воинские части и т. д... Иногда партизаны уничтожали враждебно настроенные села и деревни полностью...
...На жителей оккупированных областей партизанское движение легло тяжким бременем. Часть населения тайком поддерживала партизан, но когда им этого было мало, партизаны нещадно грабили жителей сел: «Мы - тот отряд, что берет все подряд». Многие партизаны больше мародерствовали, чем занимались диверсиями...
...В ответ на диверсии на коммуникациях и спецоперации партизан, часто мелкие и неудачные, оккупационные власти организовывали беспощадные «зачистки» местности, сжигая села и деревни, порой со всем населением, вплоть до стариков и детей. Нередко и партизаны уничтожали деревни, население которых вело себя по отношению к ним нелояльно».
(Андрей Зубов «История России ХХ век» т.2).
3.«- Я пацаном был, когда здесь немцы стояли. Худого не делали, честно скажу. Кур забрали, свинью у деда Тимохи... А худого не делали. И баб не трогали. Те даже обижаться стали... Мой батя самогонку гнал. На консервы менял у фашистов... Правда, жидов и цыган они того...
- Расстреляли?
- Увезли с концами. Порядок есть порядок...
- А ты говоришь, худого не делали.
- Худого, ей-богу, не делали. Жидов и цыган - это как положено...
- Чем же тебе евреи не угодили?
- Евреев уважаю. Я за еврея дюжину хохлов отдам. А цыган своими руками передушил бы.
- За что?
- Как за что?! Во дает! Цыган и есть цыган...».
(Сергей Довлатов «Заповедник»).
Слова Довлатова служат прекрасной иллюстрацией еще одному наблюдению Порелли: «Еще один аспект мифа - что во всей этой истории нет вины немцев - основан на другом мифе, точнее, национальном стереотипе: немцы строги, но справедливы. У немцев были правила, и они им следовали. Коэффициент 10:1 геометрически так совершенен, что кажется разумным; в нем заложена некая странная рациональность. «Бедные немцы, - гласит эта логика, - они были вынуждены так поступить, они не могли иначе, потому что таков был суровый закон войны и они ему подчинялись. Они были суровы, но справедливы».
P.S. В Эрмитаже экспонируется диптих "Рим - открытый город" Ренато Гуттузо. О казни в Адреатинских пещерах. Сильная вещь.