(no subject)
я напоминаю себе самку какого-то огромного молчаливого животного, у которой есть конкретное предназначение, как у коровы - давать молоко.
так у меня - производить нежность, литрами, тоннами, киллометрами, от заката до рассвета, днем и ночью. конвеер урчит утробно внутри круглые сутки, дрожит мелкой дрожью,без умолку, так, что тело ломит и немеет - я ем, пью,хожу, смотрю и слушаю исключительно для того, что бы перемалывать в тончайший белый морской песок весь выпитый белый свет, и разливатья нежностью цвета топленого молока. можно подключать по трубопроводу к каждому пальцу, к каждой поре и гнать на экспорт по всему свету.
чудесно.
а между тем осень, друзья, приключилась со мной, кажется, по-настоящему, только вчера. щемяще грусная, и потому прекрасная, терпкая и пряная, с тяжелым небом и легким сердцем, легким настолько, что, кажется, хлебнешь из горлышка глоток янтарного тепла, и сделаются у тебя и руки и ноги невесомые и тяжелые одновременно, и вот-вот непременно полетишь над желтыми склонами кленовым листом.
так у меня - производить нежность, литрами, тоннами, киллометрами, от заката до рассвета, днем и ночью. конвеер урчит утробно внутри круглые сутки, дрожит мелкой дрожью,без умолку, так, что тело ломит и немеет - я ем, пью,хожу, смотрю и слушаю исключительно для того, что бы перемалывать в тончайший белый морской песок весь выпитый белый свет, и разливатья нежностью цвета топленого молока. можно подключать по трубопроводу к каждому пальцу, к каждой поре и гнать на экспорт по всему свету.
чудесно.
а между тем осень, друзья, приключилась со мной, кажется, по-настоящему, только вчера. щемяще грусная, и потому прекрасная, терпкая и пряная, с тяжелым небом и легким сердцем, легким настолько, что, кажется, хлебнешь из горлышка глоток янтарного тепла, и сделаются у тебя и руки и ноги невесомые и тяжелые одновременно, и вот-вот непременно полетишь над желтыми склонами кленовым листом.