Владимир Андреевич Фаворский (1886-1964)
О том, как я оформлял «Бориса Годунова» Пушкина
Переплет книги очень лаконичный. В нем я употребил орнамент годуновского времени.
Затем фронтиспис (общая иллюстрация для всей книги, передающая как бы душу книги), в данном случае портрет автора - портрет Пушкина с пером в руке; и титульный лист, на котором заставка изображает «мужика на амвоне», и там же предок поэта - Гаврила Пушкин, так что Александр Сергеевич как бы смотрит в глубь истории на своего предка. Портрет Пушкина я сделал подробно, обстоятельно, а титул сделал легким, воздушным.
... очень важно передать свет, освещение, особенно необходимое, когда нужно подчеркнуть психологическое состояние героев. Причем свет может быть обычным; скажем, фигуры освещены справа или слева. А может быть частный случай света - какой-нибудь луч через щелку ставней.
Следя за светом, я часто подчеркивал именно частный случай света; например, когда предметы находятся против света, заслоняют свет - ты смотришь на свет сквозь главных действующих лиц. Когда передаешь психологическое состояние людей, изображение получается более натуральным, и частный случай света повышает у зрителя чувство достоверности, вероятности изображаемого события.
Самая ответственная иллюстрация для меня была - Борис и Юродивый, кульминационный момент всей трагедии.
Поэтому я выбрал разворот - одну из самых больших иллюстраций. Здесь Юродивый обвиняет Бориса при всем народе в преступлении, и Борис не оправдывается, а смиряется с обвинением.
Надо сказать, что изображать Бориса, его смятение, было трудно. Помогли, как аккомпанемент, лица бояр, и гневные и недоумевающие, и ритм шапок, делающий фриз (некий ритмический ряд) из лиц.
Народ смотрит недоумевающе то на Юродивого, то на Бориса, слепой слушает и не верит ушам, стрельцы тоже недоумевают.
Из трудных страничных иллюстраций был еще монолог Бориса. Я поместил фигуру Бориса у самой рамы, и это чем-то мне помогло.
Затем - смерть Бориса. Ее выразить трудно - он умирает и говорит с сыном.
Довольно значительными для иллюстрирования трагедии - для раскрытия ее смысла - получились малые развороты: корчма и сцена у Лобного места.
В древней русской письменности был очень распространен словесный портрет, и часто мы находим и лаконичное и выразительное описание какого-нибудь лица, - прямо удивляешься выразительности. Все это служило мне материалом, и на основании его я искал и создавал типы, нужные мне.
Пушкин составил трагедию из картин. Я самовольно расчленил эти картины как бы на шесть сцен и выделил некоторые иллюстрации, которые начинают эти сцены как заставки. Это помогло оформить всю книгу, так как расчлененное легче свести к цельности.
Большие и малые иллюстрации я сопроводил орнаментом, стараясь ритмом и сюжетом орнамента передать подоплеку того, что происходит. Орнамент, сопровождающий трагедию - смерть Бориса, носит мрачный характер; сопровождающий сцену у фонтана - легкомысленный, польский; а вот у Пимена орнамент суровый, и т. д.
Надо сказать, что орнаментальная передача темы подобна музыкальной. Иногда не совсем даже понятно, чем передается то, что нужно. Рассказать это словами, как и музыку, трудно.
Из книги: В.А. Фаворский. Рассказы художника-гравера
Хорошую подборку работ Фаворского можно посмотреть здесь, здесь и здесь.
Переплет книги очень лаконичный. В нем я употребил орнамент годуновского времени.
Затем фронтиспис (общая иллюстрация для всей книги, передающая как бы душу книги), в данном случае портрет автора - портрет Пушкина с пером в руке; и титульный лист, на котором заставка изображает «мужика на амвоне», и там же предок поэта - Гаврила Пушкин, так что Александр Сергеевич как бы смотрит в глубь истории на своего предка. Портрет Пушкина я сделал подробно, обстоятельно, а титул сделал легким, воздушным.
... очень важно передать свет, освещение, особенно необходимое, когда нужно подчеркнуть психологическое состояние героев. Причем свет может быть обычным; скажем, фигуры освещены справа или слева. А может быть частный случай света - какой-нибудь луч через щелку ставней.
Следя за светом, я часто подчеркивал именно частный случай света; например, когда предметы находятся против света, заслоняют свет - ты смотришь на свет сквозь главных действующих лиц. Когда передаешь психологическое состояние людей, изображение получается более натуральным, и частный случай света повышает у зрителя чувство достоверности, вероятности изображаемого события.
Самая ответственная иллюстрация для меня была - Борис и Юродивый, кульминационный момент всей трагедии.
Поэтому я выбрал разворот - одну из самых больших иллюстраций. Здесь Юродивый обвиняет Бориса при всем народе в преступлении, и Борис не оправдывается, а смиряется с обвинением.
Надо сказать, что изображать Бориса, его смятение, было трудно. Помогли, как аккомпанемент, лица бояр, и гневные и недоумевающие, и ритм шапок, делающий фриз (некий ритмический ряд) из лиц.
Народ смотрит недоумевающе то на Юродивого, то на Бориса, слепой слушает и не верит ушам, стрельцы тоже недоумевают.
Из трудных страничных иллюстраций был еще монолог Бориса. Я поместил фигуру Бориса у самой рамы, и это чем-то мне помогло.
Затем - смерть Бориса. Ее выразить трудно - он умирает и говорит с сыном.
Довольно значительными для иллюстрирования трагедии - для раскрытия ее смысла - получились малые развороты: корчма и сцена у Лобного места.
В древней русской письменности был очень распространен словесный портрет, и часто мы находим и лаконичное и выразительное описание какого-нибудь лица, - прямо удивляешься выразительности. Все это служило мне материалом, и на основании его я искал и создавал типы, нужные мне.
Пушкин составил трагедию из картин. Я самовольно расчленил эти картины как бы на шесть сцен и выделил некоторые иллюстрации, которые начинают эти сцены как заставки. Это помогло оформить всю книгу, так как расчлененное легче свести к цельности.
Большие и малые иллюстрации я сопроводил орнаментом, стараясь ритмом и сюжетом орнамента передать подоплеку того, что происходит. Орнамент, сопровождающий трагедию - смерть Бориса, носит мрачный характер; сопровождающий сцену у фонтана - легкомысленный, польский; а вот у Пимена орнамент суровый, и т. д.
Надо сказать, что орнаментальная передача темы подобна музыкальной. Иногда не совсем даже понятно, чем передается то, что нужно. Рассказать это словами, как и музыку, трудно.
Из книги: В.А. Фаворский. Рассказы художника-гравера
Хорошую подборку работ Фаворского можно посмотреть здесь, здесь и здесь.