Пушкина возьми за бакенбард и поцелуй за меня в ланиту...
Пока не ушли далеко от темы эпиграфов к «Пиковой даме» (пост про Атанде-с! ) - ещё одна история.
Денис Давидов был старше Пушкина на 15 лет.
Поэтический дар Пушкина признал сразу и безоговорочно, был дружен с ним и предан, в письмах сентиментален.
В 1834 году у Дениса Давыдова был бурный роман с девушкой почти на 25 лет его младше.
Поэт переживает вторую молодость, возвращается к стихам, о чём он напишет в письме Вяземскому -
«Без шуток, от меня так и брызжет стихами... Есть ли старость для поэта?
Я думал, что ни один стих из души не вырвется.
Золотарёва всё поставила вверх дном:
и сердце забилось, и стихи явились, и теперь даже текут ручьи любви, как сказал Пушкин...»
Если б не восторженный Денис Давыдов, который упоминает пушкинские «ручьи любви»,
я бы это раннее стихотворение «Ночь» (1823) не стала бы тащить на люди:
Мой голос для тебя и ласковый и томный
Тревожит поздное молчанье ночи тёмной.
Близ ложа моего печальная свеча
Горит; мои стихи, сливаясь и журча,
Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.
Во тьме твои глаза блистают предо мною,
Мне улыбаются, и звуки слышу я:
Мой друг, мой нежный друг...люблю...твоя...твоя....
Ну, положа руку на сердце, не шедевр?
Понятно, что Пушкин писал от лица глубоко влюбленной барышни,
но всё же переизбыток патоки - голос томный, свеча печальная, стихи журчат, ложе, глаза блистают...
Но письмо Давыдова интересно не «ручьями», а припиской -
«A propos, поцелуй его за эпиграф в «Пиковой даме», он меня утешил воспоминаем обо мне...»
Первая свежесть
Так про какой же эпиграф к «Пиковой даме» он говорит?
Вот этот эпиграф - ко II части:
- Il parait que monseur est decidement pour les suivantes
- Que voulez-vous, madame ? Elles sont plus fraiches
(- Вы, кажется, решительно предпочитаете камеристок?
- Что делать? Они свежее)
(Светский разговор)
А вот письмо от Давыдова Пушкину 4 апреля 1834 года:
«Помилуй что за диявольская память? - бог знает когда-то на лету
я рассказал тебе ответ мой М. А. Нарышкиной на счет es suivantes qui sont plus fraîches,
а ты слово в слово поставил это эпиграфом в одном из отделений Пиковой Дамы.
Вообрази моё удивление, а еще более восхищение моё жить в памяти твоей,
в памяти Пушкина, некогда любезнейшего собутыльника и всегда моего единственного, родного душе моей поэта!
Право у меня сердце облилось радостию, как при получении записки от любимой женщины»
Да, такой он, наш Пушкин!Чуть где что услышит - всё несёт в свою поэтическую копилочку,
чтобы мы потом ахнули (вместе с Давыдовым) - гений, да и только!
p/s/ Осталось сказать, что М.А. Нарышкина, с которой Денис Давыдов великосветски беседовал - это Мария Антоновна Нарышкина,
фрейлина, многолетняя фаворитка Александра I.
К тому времени и Александра I уже нет на свете и ей самой за 50 (доживёт до 75).
Давыдову при этом разговоре 46 лет, но что за возраст для легендарного гусара.
Вот и позволял себе некоторые вольности про предпочтение камеристок и их «свежесть» в общении со стареющей grand-дамой...
Денис Давидов был старше Пушкина на 15 лет.
Поэтический дар Пушкина признал сразу и безоговорочно, был дружен с ним и предан, в письмах сентиментален.
В 1834 году у Дениса Давыдова был бурный роман с девушкой почти на 25 лет его младше.
Поэт переживает вторую молодость, возвращается к стихам, о чём он напишет в письме Вяземскому -
«Без шуток, от меня так и брызжет стихами... Есть ли старость для поэта?
Я думал, что ни один стих из души не вырвется.
Золотарёва всё поставила вверх дном:
и сердце забилось, и стихи явились, и теперь даже текут ручьи любви, как сказал Пушкин...»
Если б не восторженный Денис Давыдов, который упоминает пушкинские «ручьи любви»,
я бы это раннее стихотворение «Ночь» (1823) не стала бы тащить на люди:
Мой голос для тебя и ласковый и томный
Тревожит поздное молчанье ночи тёмной.
Близ ложа моего печальная свеча
Горит; мои стихи, сливаясь и журча,
Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.
Во тьме твои глаза блистают предо мною,
Мне улыбаются, и звуки слышу я:
Мой друг, мой нежный друг...люблю...твоя...твоя....
Ну, положа руку на сердце, не шедевр?
Понятно, что Пушкин писал от лица глубоко влюбленной барышни,
но всё же переизбыток патоки - голос томный, свеча печальная, стихи журчат, ложе, глаза блистают...
Но письмо Давыдова интересно не «ручьями», а припиской -
«A propos, поцелуй его за эпиграф в «Пиковой даме», он меня утешил воспоминаем обо мне...»
Первая свежесть
Так про какой же эпиграф к «Пиковой даме» он говорит?
Вот этот эпиграф - ко II части:
- Il parait que monseur est decidement pour les suivantes
- Que voulez-vous, madame ? Elles sont plus fraiches
(- Вы, кажется, решительно предпочитаете камеристок?
- Что делать? Они свежее)
(Светский разговор)
А вот письмо от Давыдова Пушкину 4 апреля 1834 года:
«Помилуй что за диявольская память? - бог знает когда-то на лету
я рассказал тебе ответ мой М. А. Нарышкиной на счет es suivantes qui sont plus fraîches,
а ты слово в слово поставил это эпиграфом в одном из отделений Пиковой Дамы.
Вообрази моё удивление, а еще более восхищение моё жить в памяти твоей,
в памяти Пушкина, некогда любезнейшего собутыльника и всегда моего единственного, родного душе моей поэта!
Право у меня сердце облилось радостию, как при получении записки от любимой женщины»
Да, такой он, наш Пушкин!Чуть где что услышит - всё несёт в свою поэтическую копилочку,
чтобы мы потом ахнули (вместе с Давыдовым) - гений, да и только!
p/s/ Осталось сказать, что М.А. Нарышкина, с которой Денис Давыдов великосветски беседовал - это Мария Антоновна Нарышкина,
фрейлина, многолетняя фаворитка Александра I.
К тому времени и Александра I уже нет на свете и ей самой за 50 (доживёт до 75).
Давыдову при этом разговоре 46 лет, но что за возраст для легендарного гусара.
Вот и позволял себе некоторые вольности про предпочтение камеристок и их «свежесть» в общении со стареющей grand-дамой...